– А почему он больше не стрелял? Что тебя спасло?
– Я всадила в него нож.
– Откуда он взялся?
– Я хранила его у себя в спальне с восьмилетнего возраста. И никогда до тех пор им не пользовалась. Но я всегда знала, что, если однажды их свара перейдет в смертоубийство, мне придется зарезать их, чтобы спасти свою жизнь. И вот в тот самый момент, когда Эрл приготовился нажать на спуск, я вонзила в него нож. Рана оказалась не опаснее моей, но его испугал вид собственной крови. Он выскочил из спальни и снова устремился на кухню. А там начал палить по Эмме, вопя, чтобы она велела червям убираться восвояси. Он разрядил в нее всю обойму. Тогда я выбралась из своей комнаты и стала красться к выходу. Но у него было еще несколько коробок с патронами. Он перезарядил пистолет, и я кинулась обратно. Приставила к двери комод и стала ждать помощи, надеясь, что она придет раньше, чем я истеку кровью. Эрл продолжал вопить что-то о червях, а потом о гигантских крабах. И все время стрелял в Эмму, пока не израсходовал все патроны. От нее осталось одно кровавое месиво.
Тони прочистил горло.
– Что с ним было дальше?
– Покончил с собой, когда полиция вломилась в квартиру.
– А ты?
– Я провела неделю в клинике. Остался один только шрам – на память.
За окнами завывал ветер. Тони вздохнул.
– Просто не знаю, что сказать.
– Скажи, что любишь меня.
– Я люблю тебя, Хилари.
– Я люблю тебя, Тони. Всего за одну неделю ты перевернул мою душу.
– Ты чертовски сильная, – с восхищением произнес он.
– Благодаря тебе.
– Ты и до меня была сильной. Ты нужна мне – так же, как я тебе.
– Я знаю. Вот почему все так прекрасно.
Они немного помолчали. Потом Хилари сказала:
– И еще одно. Это касается Бруно Фрая. Сегодня я вдруг поняла, что у нас с ним есть кое-что общее. Кажется, он вытерпел от Кэтрин то же, что я от Эрла с Эммой. Но он сломался, а я нет. Огромный, сильный мужчина сломался, а я выдержала. Это кое-что да значит. И даже очень многое. Я больше не боюсь людей.
– Я же сказал, что восхищаюсь силой твоего характера. И твердостью.
– Я – твердая? Ну-ка, потрогай.
– Здесь вроде нет.
– А здесь?
– Гм…
Хилари сжала в руке его член.
– Ты сам твердый.
– Это поправимо, – улыбнулся Тони. – Хочешь, продемонстрирую?
И они занялись любовью.
Окунувшись вместе с Тони в волны страсти и нежности, Хилари поняла, что теперь все будет хорошо. У нее появилась уверенность в будущем. Она сражается не с ходячим трупом. Эта история имеет вполне реальную подоплеку. Завтра они переговорят с доктором Раджем и Ритой Янси, и те посвятят их в тайну двойника Фрая. Добудут улики для полиции, и двойник будет схвачен. Он больше не сможет угрожать ей. И они с Тони всегда будут рядом. Никто не сможет причинить ей зло. Даже Бруно Фрай. Она чувствовала себя счастливой и в полной безопасности.
Перед тем как заснуть, Хилари услышала гром. Он заполнил грохотом небо, эхом прокатился в горах, прогремел перед самым домом.
«Это знамение, – подумала Хилари. – Предостережение мне, чтобы не была слишком беспечной и не забывала об опасности».
Вскоре она уснула.
Глава 7
Чтобы его случайно не увидели сторожа на виноградниках, Бруно Фрай оставил «Додж» в миле от своего дома и осторожно, прячась в кустах, светя себе карманным фонариком, прокрался к дому. Выудил из кармана ключ. Отпер дверь и, зажав в руке нож, рванул ее настежь и направил внутрь сноп лучей. Кэтрин не оказалось. Бруно обошел весь дом, но так и не нашел ее.
Но она где-то здесь, в Санта-Елене. Он чувствовал ее запах.
Должно быть, отправилась в особняк, построенный Лео.
Он запер дверь на ключ и пошел через виноградники с фонариком в одной руке и ножом в другой. Быстро, перешагивая через две ступеньки, одолел лестницу.
Кэтрин и здесь не было. Бруно прошелся по всем помещениям и наконец забрался на чердак, долгие годы служивший ему спальней.
Там, на широченной королевской кровати, лежал Бруно Фрай. С закрытыми глазами, будто спящий. Увы – его веки были зашиты специалистом из похоронного бюро. Вместо ночной рубашки на нем был саван, надетый Аврилом Таннертоном. Потому что он умер. Проклятая сука заколола его. Он был тверд и холоден, как камень.
Бруно подошел к кровати и растянулся на ней во весь рост, бок о бок с собой мертвым. От того Бруно несло формалином, но он не обращал на это внимания. Пусть даже второй Бруно никогда больше не улыбнется и не заговорит с ним. Ему и так хорошо. Просто лежать рядом.
И он уснул.
Офис доктора Николаса Раджа расположился на двадцатом этаже небоскреба в самом сердце Сан-Франциско. Наверное, подумалось Хилари, архитектор не знал неприятного слова «землетрясение». Либо заключил сделку с дьяволом.
Одна стена в кабинете доктора Раджа от пола до потолка была сделана из стекла и делилась на три части двумя узкими вертикальными стальными блоками. Отсюда был прекрасный вид на город, бухту и грандиозный мост «Золотые ворота». Крепнущий ветер с Тихого океана рвал в клочья серые тучи. Незабываемое зрелище!
Радж оказался располагающим к себе человеком с головой, похожей на бильярдный шар, усами и аккуратно подстриженной бородкой. Он был одет в костюм-тройку с галстуком; из нагрудного кармашка выглядывал уголок платка. Однако в нем не было ничего от денди или банкира. Он внушал доверие.
Джошуа изложил факты и прочитал короткую лекцию (которая немало позабавила Раджа) о долге врача-психиатра по защите от пациента со склонностью к убийствам. Через четверть часа Радж знал достаточно, чтобы убедиться: врачебная этика в данном случае ни при чем. Он охотно открыл перед ними историю болезни Бруно Фрая.
– Хотя, должен признаться, – с улыбкой сказал он, – если бы вы пришли один с этой невероятной историей, я решил бы, что вы нуждаетесь в моих профессиональных услугах.
– Мы допускали возможность массового психоза, – сказал Джошуа.
– И отвергли ее, – добавил Тони.
– Ну, если вы слегка и тронулись, – снова улыбнулся Радж, – я с удовольствием присоединюсь к такой симпатичной компании. Пусть нас будет четверо.
Как выяснилось, в течение последних полутора лет Фрай ежемесячно получал консультации, по пятьдесят минут каждая.
– Как я сказал вам по телефону, – продолжал Радж, – мистер Фрай разрывался между двумя желаниями. С одной стороны, он отчаянно нуждался в моей помощи, хотел добраться до истоков своей проблемы. А с другой – боялся, что я узнаю его тайну, и точно так же боялся сам узнать ее. Но вас, наверное, интересует, что впервые привело его ко мне?
– Да, – подтвердила Хилари. – Что его беспокоило? Каковы были симптомы его болезни?
– Главным образом Фрай жаловался на постоянно повторяющийся кошмар, из-за которого не мог нормально спать.
На круглом кофейном столике стоял магнитофон; рядом высились две стопки кассет: одна из четырнадцати, а другая из четырех штук. Радж взял одну кассету из четырех.
– Все мои консультации записываются и хранятся в несгораемом шкафу. Вот это – беседы с мистером Фраем. Вчера, после звонка мистера Райнхарта, я прослушал эти записи и выбрал наиболее важные, на мой взгляд, места. Давайте послушаем самого мистера Фрая.
Он вставил кассету в магнитофон.
– Этот отрывок – из самого первого разговора. За первые сорок пять минут Фрай фактически ничего не сказал. Он казался внешне спокойным и уравновешенным, однако я заметил, что он чем-то напуган, но боится признаться в этом. Я долго искал к нему подход, и наконец он решился. Но все равно каждое слово приходилось вытягивать словно клещами. Вот слушайте.
Радж нажал на клавишу. При звуках знакомого дребезжащего голоса у Хилари побежали мурашки по спине. Первая реплика принадлежала Фраю.
«– Я не могу нормально спать.
– Как часто?
– Каждую ночь.
– У вас бессонница?
– Отчасти.
– Вы не могли бы поконкретнее?
– Мне снится сон.
– Что за сон?
– Очень страшный. Кошмар.
– Один и тот же каждую ночь?
– Да.
– Давно это у вас?
– Очень давно.
– Год? Два года?
– Нет, нет. Гораздо дольше.
– Пять лет? Десять?
– Самое меньшее тридцать.
– Неужели каждую ночь?
– Да.
– Один и тот же сон тридцать лет подряд?
– Да.
– О чем он?
– Не знаю.
– Не бойтесь сказать мне.
– Я не боюсь. Просто я не знаю.
– Как же это может быть?
– Я просыпаюсь весь в поту и сразу все забываю.
– Тогда почему вы считаете, что это один и тот же сон?
– Если я скажу, то вы сочтете меня сумасшедшим.
– Я никогда не употребляю этого слова.
– Ну… всякий раз, когда я просыпаюсь от кошмара, у меня такое чувство, словно по мне кто-то ползает.
– Кто?
– Не знаю. Не могу вспомнить. Но они ползают по всему телу. Такие омерзительные. Пытаются залезть в нос и рот. Даже в глаза. Они под одеждой. В волосах. Всюду. И ползают, ползают…»
Перед мысленным взором Хилари встало искаженное страхом лицо бандита: мертвенная бледность, расширенные зрачки, капли холодного пота у корней волос…
Лента продолжала крутиться.
«– Это что-то одно или их несколько?
– Не знаю.
– Что вы при этом чувствуете?
– Ужас. Тошноту…
– Зачем оно хочет влезть внутрь вашего тела?
– Не знаю.
– Вы испытываете еще какие-нибудь ощущения, кроме тактильных?
– Я слышу… звуки…
– Какого рода?
– Шорохи… Шепот… Не знаю.
– Как будто кто-то шепчется?
– Может быть.
– О чем?
– Не знаю. Они угрожают мне. Ненавидят меня…
– Это угрожающий шепот?
– Да.
– Как долго он длится?
– Пока ползают…
– Минуту-другую?
– Да. Доктор, я вам кажусь сумасшедшим?
– Поверьте, мистер Фрай, мне приходится слышать и более странные вещи.
– Вы можете мне помочь?
– Это во многом будет зависеть от вашей готовности помочь себе.