Безусловно, Фицци был очарован ее обаянием, сражен ее лестью и побежден обещанием крупной суммы. Но все же в первую очередь Фицци был актером, и за это непростое дело — вдохнуть жизнь в старика-философа — он взялся с азартом.
Наступило первое мая — очередной выход на сцену для стоящего за кулисами Фицци, ничего особенного. Так он думал, пока не выглянул украдкой в зал. Мало того, что помещение было забито под завязку — там сидели одни рабочие. Те самые водопроводчики, сварщики, портовые грузчики, швеи и служанки, которые столько лет назад в обшарпанном зале в Бруклин-Хайтс впервые в жизни Фицци аплодировали ему стоя. Испытав чувство глубокой благодарности и всплеск любви к простым людям, Фицци шагнул из-за кулис, занял место на трибуне и выступил так, как не выступал никогда.
Его монолог был взят прямо из «Манифеста коммунистической партии», и речь его потрясла слушателей до глубины души. Настолько, что на ее пламенном завершении они вскочили бы со своих мест и разразились бы громоподобными овациями — вот только двери распахнулись, и в зал ворвались полицейские, свистя и орудуя дубинками под предлогом нарушения правил пожарной безопасности.
На следующее утро в «Дэйли ньюс» появился заголовок:
КРАСНЫЙ ПРОВОКАТОР С ПАРК-АВЕНЮ В НАРЯДЕ САНТЫ-КЛАУСА
Так закончилась роскошная жизнь Фицци Фицуильямса.
Запнувшись о собственную бороду, Фицци покатился вниз по лестнице благодати. Ирландский виски, что когда-то дарил ему радостный рождественский румянец, принял на себя командование общим благосостоянием Фицци, опустошил его казну и разорвал его дружбу с чистой одеждой и приличным обществом. К сорок девятому году Фицци со шляпой в руке читал пошлые лимерики на станциях метро и жил в сорок третьем номере отеля «Саншайн» — прямо напротив нас.
Встречи с ним я ждал с нетерпением.
Эммет
Ближе к вечеру поезд начал замедляться. Улисс выглянул наружу из люка и спустился обратно.
— Здесь мы сойдем, — сказал он.
Эммет помог Билли надеть мешок и направился к двери, через которую они влезли в вагон, но Улисс показал на дверь напротив.
— Сюда.
Эммет представлял себе, что они высадятся на длинной товарной станции — как в Льюисе, только больше — где-то на окраине города, где небо вдалеке будет сливаться с линией горизонта. Думал, что выскользнуть из вагона надо будет осторожно, чтобы не привлечь внимание рабочих и охранников. Но, когда Улисс отодвинул дверь, за ней не оказалось ни товарной станции, ни других поездов, ни людей. В проеме был город. Их вагон стоял на узких путях, поднятых на уровень третьего этажа; вокруг высились здания с офисами и магазинами, а вдалеке дома поднимались еще выше.
— Где мы? — спросил Эммет у выпрыгнувшего из вагона Улисса.
— Надземная дорога в Вест-Сайде. Товарный путь.
Улисс помог Билли спуститься, предоставив Эммету справляться самостоятельно.
— А тот лагерь?
— Недалеко.
Улисс шел по узкой дорожке между поездом и отбойником надземки.
— Смотрите под ноги, — предупредил он, не оборачиваясь.
Поэты и музыканты воспевали панораму Нью-Йорка, но Эммет едва замечал ее. Он не мечтал в детстве поехать на Манхэттен. Не читал о нем с завистью, не смотрел фильмов. Он приехал в Нью-Йорк с одной-единственной целью — забрать машину. Все его внимание сосредоточилось на том, чтобы, найдя отца Дачеса, найти его самого.
Утром, только он проснулся, на языке у него вертелось слово «Стэтлер» — словно и заснув, он продолжал перебирать комбинации букв. Вот где, по словам Дачеса, располагались все агентства — в здании «Стэтлер». Эммет решил, что с поезда они с Билли сразу пойдут на Таймс-сквер и добудут адрес мистера Хьюитта.
Когда Эммет рассказал о своих намерениях Улиссу, Улисс нахмурился. Он напомнил Эммету, что в Нью-Йорк они приедут не раньше пяти и что к тому времени, когда они доберутся до Таймс-сквер, агентства уже закроются. Пусть лучше Эммет подождет до утра. Они с Билли могут пойти в лагерь с Улиссом — там спокойно переночуют, а на следующий день Улисс присмотрит за Билли, пока Эммет будет заниматься делами.
Улисс имел привычку давать советы так, будто все уже было делом решенным, — черта, которая скоро встала Эммету поперек горла. Но тут с его доводами было не поспорить. Если они приедут в пять, искать офис будет уже поздно. А утром он разберется со всем гораздо быстрее, если отправится на Таймс-сквер один.
Улисс шагал уверенно и широко, словно это у него в городе было неотложное дело.
Нагоняя его, Эммет посмотрел, куда они идут. Вскоре после обеда от поезда отцепили две трети грузовых вагонов, но между ними и локомотивом все еще оставалось семьдесят. Перед собой Эммет видел одну только уходящую в даль узкую тропку между вагонами и отбойником.
— Как мы спустимся? — спросил он Улисса.
— Никак.
— Хотите сказать, лагерь наверху — на путях?
— Именно.
— Но где?
Улисс остановился и повернулся к Эммету.
— Я сказал, что отведу вас туда?
— Да.
— Так не мешай мне.
Улисс задержал взгляд на Эммете — убедиться, что тот его понял, — и посмотрел ему за спину.
— Где твой брат?
Обернувшись, Эммет с изумлением обнаружил, что Билли нет. Он так сконцентрировался на собственных мыслях и на том, чтобы не отстать от Улисса, что забыл следить за братом.
На лице Улисса отразился ужас. Он выругался вполголоса и пошел обратно мимо Эммета, — тот пытался его догнать, чувствуя, как горят щеки.
Билли они нашли там же, где и оставили, — у их вагона. Если Эммета Нью-Йорк не впечатлил, то с Билли дело обстояло совсем иначе. Когда они сошли с поезда, он сделал два шага к поручню, забрался на старый деревянный ящик и глаз не сводил с города, завороженный его величиной и устремленностью ввысь.
— Билли… — позвал Эммет.
Билли посмотрел на брата — как и Эммет перед этим, он совершенно не заметил разлуки.
— Совсем как его себе и представляешь, правда, Эммет?
— Билли, нам нужно идти.
Билли посмотрел на Улисса.
— Которое из них Эмпайр-стейт-билдинг, Улисс?
— Эмпайр-стейт-билдинг?
Улисс произнес это раздраженно — больше по привычке, чем действительно от досады. Поняв, что не стоило так, он смягчился и вытянул руку.
— Вон то со шпилем. Но твой брат прав: нам пора. А ты не отставай. Если не можешь дотянуться ни до меня, ни до брата, значит, ты слишком далеко. Понял?
— Понял.
— Хорошо. Идем.
Втроем они двинулись вперед по рельсам над неровной землей, и Эммет заметил, что уже в третий раз поезд чуть проезжает вперед и через несколько секунд останавливается. Он пытался понять, зачем это нужно, но в это время Билли взял его за руку и улыбнулся.
— Вот и ответ, — сказал он.
— Какой ответ, Билли?
— Эмпайр-стейт-билдинг. Самое высокое здание на свете.
Когда они прошли половину вагонов, Эммет заметил, что невдалеке надземка уходит влево. С их ракурса казалось, что восьмиэтажное здание построено прямо на путях. Но приблизившись, Эммет увидел, что это не обман зрения. Здание действительно возвышалось над путями, потому что они проходили сквозь него. На стене у входа висела желтая табличка со словами:
ЧАСТНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ
НЕ ВХОДИТЬ
За десять шагов до входа Улисс жестом показал им остановиться.
Было слышно, как впереди, по другую сторону поезда, раздвигаются двери вагонов, скрипят тележки и перекрикиваются рабочие.
— Нам туда, — сказал Улисс тихо.
— Через здание? — прошептал Эммет.
— Только так попадем куда нужно.
Улисс объяснил, что прямо сейчас на платформе пять вагонов. Как только их разгрузят, поезд подвинется, чтобы можно было разгрузить следующие. И вот тогда тронутся они. Если держаться позади вагона и двигаться с той же скоростью, никто ничего не заметит.
Эммету идея не понравилась. Он хотел выразить Улиссу свое беспокойство и выяснить, нет ли другого пути, но тут паровоз пыхнул паром, и поезд двинулся.
— Вперед, — сказал Улисс.
Он повел их внутрь по узкой дорожке между вагоном и стеной, подлаживаясь под скорость поезда. На полпути через здание поезд вдруг остановился — они вместе с ним. Скрип, крики и лязганье дверей стали громче, и по мелькающим между вагонами теням видно было, как торопливо движутся рабочие. Билли явно хотел что-то спросить, но Эммет приложил палец к губам. В конце концов паровоз снова выпустил пар, и вагон снова двинулся. Осторожно двигаясь с ним в одном темпе, они вышли по другую сторону здания незамеченными.
Улисс ускорил шаг, чтобы уйти как можно дальше от склада. Как и прежде, они шли по узкому пространству между вагонами и отбойником. Но вот они наконец минули локомотив, и вид, открывшийся по правую руку, был великолепен.
Предчувствуя любопытство Билли, Улисс остановился.
— Гудзон, — сказал он, указав на реку.
Чуть подождав, пока Билли налюбуется океанскими лайнерами, буксирами и баржами, Улисс выразительно глянул на Эммета и пошел дальше. Эммет понял его и взял брата за руку.
— Смотри, сколько кораблей, — сказал Билли.
— Идем, — сказал Эммет. — Посмотришь на них по дороге.
Билли шел рядом, и Эммет слышал, как тот вполголоса считает судна.
Вскоре путь им преградил высокий проволочный забор, натянутый от одного отбойника до другого. Встав между рельсами, Улисс нащупал разрезанную кем-то секцию забора и отвел ее в сторону, пропуская вперед Эммета и Билли. Надземка по другую сторону забора уходила далеко на юг и поросла сорняками и травой.
— Что случилось с этой частью дороги? — спросил Эммет.
— Перестали пользоваться.
— Почему?
— Сначала пользуются, потом перестают, — как всегда резко ответил Улисс.
Несколько минут спустя Эммет наконец увидел, куда они идут. На обгонном пути, рядом с заброшенными рельсами, расположился стихийный лагерь из палаток и шалашей. Подойдя ближе, Эммет заметил дым, поднимающийся от двух костров, и долговязые тени движущихся людей.