Глаза Дженни расширились.
- Марк Энджел жив?
- Несомненно.
- Я жив и здоров, старый друг - хотя и понимаю твой скептицизм. Я очень долго отсутствовал.
- Да. Да. Долго. Где тебя черти носили, Марк? - пробормотал я.
Он вздохнул.
- Ты злишься, конечно. Я был в длительном путешествии. Ты должен поверить мне, когда я скажу, что никогда не собирался уезжать так надолго.
Длительное путешествие?
Что вы скажете о преуменьшении таких эпических масштабов?
Марк продолжал говорить.
- Нам нужно встретиться. Мне так много нужно тебе рассказать, вещи, о которых неудобно говорить по телефону.
Такие вещи, как Голова-в-банке... но тогда я этого не знал.
В конце концов я согласился встретиться с Марком только для того, чтобы он закончил разговор. Я положил трубку на рычаг, подошел к Дженни, и мы занялись любовью с такой страстью, какой я никогда не испытывал ни с кем другим.
Позже, когда мы сели за поздний завтрак, Дженни начала свой допрос. Естественно, она хотела знать все о моем разговоре с Марком. Рассказывать было почти нечего, но она оживилась, когда я сказал, что договорился встретиться с Марком.
- О! Ты должен взять меня с собой!
Я пожал плечами.
- Конечно. Почему бы и нет?
Я договорился встретиться с Марком в ближайшем государственном парке около трех часов дня. К тому времени, как мы выехали, я уже почти горел желанием увидеть своего старого друга. Мы остановились у круглосуточного магазина, чтобы купить упаковку пива “Корона" из двенадцати банок, пенопластовый холодильник и пакет со льдом.
Мы говорили о Марке по дороге в парк. В наших общих воспоминаниях всплыл знакомый портрет безрассудного молодого человека, который любил подвергать себя опасности. Он стремился к самоуничтожению, но искал свою гибель такими красочными и интересными способами, что мы не думали об этом как о склонности к разрушительности.
Ах, прекрасная глупость юности.
Мы прибыли к входу в парк в 2:45. Проехали больше мили по извилистой двухполосной дороге, затем, когда миновали еще один поворот, в поле зрения появилась негусто заполненная парковка. Единственным автомобилем был старый, обветшалый фургон “Фольксваген”. Я потянулся к холодильнику за бутылкой "Короны" с длинным горлышком, а Дженни направила мой старый "Камаро" на площадку для парковки.
Дженни ухмыльнулась:
- Так где же Лазарь?
- Озеро. Он сказал, что будет ловить рыбу с пирса.
За парковкой начиналась узкая тропинка, спускавшаяся с холма. Я последовал за Дженни вниз по тропинке, наблюдая, как ее попка двигается в белых шортах. На ней был обтягивающий желтый топ, и я знал, что изнанка шорт была такого же цвета. Шорты были низко спущены и обтягивали ее бедра. Загар гармонировал с ее длинными ногами. Она была в темных очках, и ее светлые волосы были стянуты назад резинкой. Она выглядела как модель в рекламе лосьона для загара.
Я здесь пытаюсь передать вам чувство вожделения, ясно?
Никакую женщину я никогда не желал больше, чем Дженни.
Местность выровнялась, когда мы прошли через ряд деревьев и снова вышли на яркий солнечный свет. Мы увидели столы для пикника и пластиковые мусорные баки. Примерно в двадцати ярдах от площадки для пикника над водой протянулся короткий пирс. Я прищурился и смог разглядеть одинокую фигуру в конце пирса, человека без рубашки с длинными вьющимися волосами, бросающего в воду леску.
Дженни остановилась, и я остановился рядом с ней.
Я с трудом сглотнул.
- Это он.
Дженни ответила нервным шепотом.
- Ага.
- Давай сделаем это.
Дженни только кивнула.
Я увидел, как Марк положил удочку с катушкой и взял банку пива “Хайнекен”. Он прислонился к перилам и наблюдал за нашим приближением, прячась за непроницаемыми черными очками.
Его голос гулко донесся до нас.
- МакTи! А это та самая вечно прекрасная Дженни Холлис, которую я вижу рядом с тобой?
Дженни не смогла сдержать улыбку, появившуюся на ее губах. Марк всегда был обаятельным.
- Привет, Марк.
Марк был удивительно хорошо сложен для своего возраста, с обилием накачанных мышц и едва заметными жировыми складками на теле. Но он не был точной копией того мертвенно-бледного-двадцатилетнего-парня, которого я помнил. У него было обветренное лицо. Он был похож на человека, который провел большую часть своей жизни жарясь на солнце.
Марк протянул руку.
- Рад снова видеть тебя, брат.
Я ее пожал.
- Ага.
Марк допил остатки своего "Хайнекена".
- Давайте присядем за столик для пикника и предадимся воспоминаниям.
Марк взял удочку, закинул ее на плечо и начал спускаться с пирса. Мы пошли за ним. Мы уселись за ближайший столик, и я выудил из холодильника еще пива.
Марк открыл еще одну бутылку "Хайнекена".
- Итак, - сказал он, - кто хочет начать?
Какое-то время мы сидели молча. Мы были скоплением нервных улыбок и суетливых рук. Я посмотрел на Марка. Я посмотрел на Дженни. Я выпил немного пива. И я сказал:
- Это совсем не сложно, приятель. Ты свалил, когда Ронни Рейган еще был президентом.
Марк поставил банку "Хайнекена" на стол. Он вздохнул.
- Когда я был ребенком, мои родители устроили мне какую-то ебанную хуйню. Самую извращенную и ужасную, какую только можно себе представить.
Я нахмурился.
- Господи.
- Это прекратилось вскоре после того, как я поступил в среднюю школу, - oн криво усмехнулся. - Я внезапно стал достаточно взрослым и большим, чтобы дать отпор, поэтому они оставили меня в покое. Затем, когда мы поступили в колледж, я начал принимать все известные человеку наркотики в массовых количествах, - oн печально улыбнулся. - Довольно трудно не отставать в учебе, наблюдая, как миниатюрные походные оркестры гарцуют на полу твоей комнаты в общежитии.
Дженни рассмеялась.
- Представляю, как это отвлекало внимание.
Марк улыбнулся ей.
- Да, но мне удалось продержаться некоторое время. Потом в город приехал цирк. Ну, бродячий карнавал. Как-то вечером я познакомился с несколькими “карни”[20] в баре. Они казались классными парнями, - oн ухмыльнулся. - Они много говорили о наркотиках. В их рассказах жизнь в постоянном движении казалась самым романтичным, авантюрным образом жизни, который только можно себе представить, - oн пожал плечами. - Поэтому я и присоединился к ним.
Я покачал головой.
- И сбежал из своей жизни, не говоря уже о жизнях твоих друзей.
Марк вздохнул:
- Не думай, что я не винил себя за это, Крейг. Черт возьми, я был с “карни” только несколько месяцев. Они были слишком дикими даже для меня. Я сбежал от них. Я не вернулся по той же причине, по которой никогда никому не рассказывал правду о своих родителях - я просто не мог с этим смириться. Я не мог сам себе этого объяснить. Так что я держался подальше.
Я прикончил еще одну ”Kорону”.
- Если ты был с ними всего несколько месяцев...
Марк продолжал описывать кочевую жизнь. Он провел значительную часть этих потерянных лет, повсюду следуя за музыкальными коллективами хиппи. Ему нравился племенной образ жизни странствующих хиппи, и он зарабатывал себе на жизнь, что продавал им наркотики.
Я не испытывал ни малейшего желания скрывать свое раздражение.
- Почему ты вернулся сюда, чувак? Ты устал быть странствующим цыганом? Ты вернулся, чтобы остаться?
Марк нахмурился.
Я приподнял бровь.
- Ну…?
Ему удалось слабо улыбнуться.
- Я вижу жалость в твоих глазах, МакТи. Ты думаешь, что я зря потратил свою жизнь.
Прямо в яблочко.
- Я просто думаю, что ты растратил большую часть своего потенциала. Ты умный, Марк, умнее почти всех, кого я когда-либо знал. Ты мог бы стать кем угодно, кем только пожелаешь.
Его улыбка стала немного шире.
- Но, Крейг, я именно такой, каким хотел быть. Я никогда не мечтал о том, чтобы управлять корпорацией или чем-то еще, чему, по-твоему, я должен был посвятить свою жизнь. У меня есть свобода, которой никогда бы не было, если бы я пошел этим путем.
Я вздохнул.
- Ладно.
В моем голосе прозвучало пренебрежение.
Они оба это почувствовали. Дженни, которая тихо кипела, пока мы с Марком добродушно подшучивали друг над другом, бросила на меня презрительный взгляд.
- Ты бы его послушал, Марк, он же специалист по растраченному потенциалу, - oна резко встала и зашагала прочь. - Я иду гулять, - бросила она через плечо. - Сделай мне одолжение, не ходи за мной.
Я встретился взглядом с Марком. Я попытался прочесть выражение его лица, но там ничего не было - никаких признаков беспокойства или смущения. Друг обычно символически проявляет беспокойство в таких обстоятельствах, но Марк выглядел беззаботным.
Я пробормотал:
- С ней все будет в порядке. У нас просто небольшая размолвка.
Марк усмехнулся.
- Не сомневаюсь.
Интересно, сколько времени прошло с тех пор, как Марк разговаривал с другими людьми действительно по-человечески? Его всеобщая странность заставляла меня чувствовать себя неловко, и я не хотел находиться рядом с ним ни на секунду дольше, чем это было необходимо. Я попытался мысленно послать сообщение Дженни. Я отдаю себя на твою милость, детка - я кусок дерьма, у тебя есть все причины разочароваться во мне, давай закончим на сегодня и уберемся отсюда к чертовой матери.
Она все еще шла вдоль берега. Я решил проигнорировать ее просьбу оставить ее в покое. Черт возьми, она, вероятно, хотела, чтобы я пошел за ней, независимо от того, что она сказала.
Я посмотрел на Марка.
- Мне неприятно это говорить, чувак, но…
Он поднял руку, чтобы заставить меня замолчать.
- Постой, подожди. Я знаю, что ты хочешь уехать, но в моем фургоне есть кое-что, что я хочу тебе показать, прежде чем мы попрощаемся.
Я вздохнул.
- Ну же, МакТи, ты ведь можешь никогда больше меня не увидеть, - в его глазах блеснули внезапные слезы. - Просто будь ко мне снисходительным несколько минут, ладно?