Первый удар он смог выдержать, но второй был настолько силен, что Илья упал и покатился по полу. Раздосадованный своей оплошностью, Лунин вскочил было на ноги, но жуткая боль, пронзившая ему виски, не позволяла кинуться на противника. Боясь, что его голова сейчас лопнет от этой безумной, невыносимой боли, Лунин стиснул руками виски и почувствовал, как по пальцам потекла теплая липкая жижа. Что это, Илья понял сразу, еще до того, как поднес руки к лицу. Лунин сжал в кулаки окровавленные пальцы.
— И что теперь? — В голосе была отчетливо слышна издевка.
— А теперь моя очередь, — прохрипел Лунин.
— Ты свою очередь проспал давно, — рассмеялся Хованский, — тебя что, из дома выгнали?
Илья открыл глаза и удивленно уставился на стоявшего перед ним начальника управления.
— Ой, Илюшенька, проснулся, — ласково поприветствовал его Хованский, — а я уж думал, ты, как богатырь былинный, тридцать лет на этом стуле дрыхнуть собрался, и потом еще три года. Уже два щелобана тебе отвесил, пока будил, а ты все похрапываешь. Хоть бы встал, поприветствовал старшего по званию.
— Приветствую вас, товарищ генерал-майор. — Все еще не до конца проснувшийся Лунин вскочил со стула и потер надувающуюся на лбу шишку. Похоже, щелбаны Хованский отвешивал действительно генеральские.
— Илюша, мы ведь не в армии, — укоризненно вздохнул начальник управления, — солдат спит, следствие идет. Так не прокатит.
— Извините, Дмитрий Романович, — пробормотал Лунин, — что-то я замотался немного. Вот только из Новосибирска приехал, вещдоки привез, хотел допросить Веретенникова, заезжал в больницу к нему, так врач не пустил.
— Ну, врачи — они такие, — усмехнулся Хованский, — им лишь бы не пускать никого, вахтеры из них хорошие потом получаются, когда они на пенсию выходят.
Илья хотел было спросить Хованского, где он видел врачей-вахтеров, но подумал, что генерал-майор может счесть подобный вопрос проявлением недоверия, и промолчал.
— Ты, раз замотался, езжай домой, нечего здесь притон устраивать, — резюмировал начальник управления, — у тебя жена, собака. Полон дом баб, все ждут, а ты тут на стуле дрыхнешь. Все, чтоб через минуту тебя в здании не было. Как съездил, завтра доложишься.
Подмигнув удивленному неожиданным проявлением человечности у руководства Лунину, Хованский неспешно удалился. Илья еще некоторое время слышал затихающие шаги в коридоре, затем окинул взглядом привезенные из Новосибирска коробки и, придя к выводу, что день прожит не зря, вышел из кабинета.
К вечеру движение на улицах города еще больше замедлилось. Слушая жизнерадостный голос диджея, объявляющего нового участника лучшей двадцатки недели, Илья тоскливо подумал, что имеет все шансы узнать, кто же оказался на этот раз победителем. Один за другим динамики проиграли три отрывка из песен призеров предыдущего хит-парада, и настроение Лунина окончательно испортилось. На его взгляд, все три песни были совершенно бездарны, но поскольку они числились лучшими, то ожидать чего-то большего от остальных семнадцати участников музыкального марафона было бессмысленно.
Но ведь кому-то же это нравится? Илья наконец смог разглядеть причину образовавшегося затора. Ведь если бы это не нравилось никому, то, наверное, тот, кто решает, какую музыку ставить, ставил бы что-то другое? Вслед за предыдущей машиной «хайлендер» осторожно протиснулся между двумя замершими на дороге автомобилями. Владелец одного из них — молодой, высокий мужчина — стоял перед развороченным капотом своего внедорожника и, отчаянно жестикулируя, что-то кричал в свой смартфон. Судя по всему, он все еще не мог успокоиться, хотя с момента столкновения уже прошло, на взгляд Лунина, как минимум полчаса, во всяком случае, именно столько ему потребовалось, чтобы преодолеть последние пятьсот метров до злосчастного перекрестка. Водитель второй машины, груженного щебнем самосвала, вел себя, по мнению Лунина, более адекватно обстановке. Он уныло положил голову на руль и дремал, безропотно ожидая, когда сотрудники ДПС наконец сочтут нужным прибыть на место аварии.
Миновав перекресток, Илья чуть сильнее надавил на педаль газа и вновь предался размышлениям. Может оказаться так, что вся эта музыка нравится только одному человеку — тому, кто эту музыку ставит, и то, что звучит, — это хит-парад его личных пристрастий. А все остальное — «запомните наш номер для ваших эсэмэс, а еще вы можете проголосовать в нашей группе «ВКонтакте», — все это лишь бессмысленная болтовня, призванная создать у радиослушателей иллюзию соучастия. Подобная мысль уже не в первый раз приходила в голову Лунина, только до этого подобное обычно происходило вечером, когда, придя с работы, он включал телевизор и, помешивая ложкой закипающие пельмени, слушал, а иногда даже смотрел на лица облеченных властью людей, рассказывающих, как надо жить правильно, чтобы всем было от этого хорошо, и объясняющих, почему это «хорошо» еще так и не наступило. Впрочем, некоторые ораторы были убеждены, что на самом деле все хорошее, что могло произойти с ними, а значит, и со страной, уже свершилось, а те, кто этого не понимает, просто-напросто недостаточно патриотично настроены. В такие моменты Илья обычно откладывал ложку в сторону, брал в руку пульт и переключался на канал остросюжетного кино, где в очередной раз показывали один и тот же триллер, в котором Морган Фримен ловил похищавшего девушек маньяка. Поливая разварившиеся пельмени кетчупом, Лунин думал, что не может быть такого, чтобы всех этих, уверенных в себе и своем будущем, народных избранников кто-то действительно выбрал. Точнее, кто-то их выбрал, но вряд ли это были именно те люди, которые ходили на выборы. Однако в своих суждениях Илья никогда не был слишком категоричен. Сам он на выборах никогда не был, поэтому вполне допускал, что может ошибаться. В конце концов, кто-то же решил, что надо регулярно показывать именно этот фильм с Фрименом, и ничего, его, Лунина, этот выбор в целом устраивает. А значит, не так уж и важно, кто делает выбор, главное, чтобы этот выбор был правильным.
Притормозив перед светофором, Илья взглянул на остановившийся рядом с ним белоснежный «лексус». Сидевшая за рулем девушка ритмично похлопывала по рулю рукой и, судя по тому, как шевелились ее губы, подпевала звучащей по радио песне. Илья прищурился, чтобы лучше разглядеть движение ее губ, и улыбнулся. В белоснежном «лексусе» звучала та же песня, что и в салоне его «хайлендера». «Лексус» стремительно ушел вперед, и Илья запоздало понял, что светофор переключился на зеленый. Он торопливо выжал педаль газа, но это не спасло его от презрительного сигнала клаксона стоящей позади машины.
Свернув в свой микрорайон, Илья, немного поколебавшись, решил оставить машину прямо под окнами дома, а не гнать ее на охраняемую стоянку. Телефон уверенно прогнозировал к утру осадки, а тащиться под дождем почти километр до стоянки Лунину совсем не хотелось. Нервно подрагивая, лифт набрал нужную высоту и с грохотом распахнул двери, спеша избавиться от лишних килограммов своего пассажира. Левой рукой Илья нажал кнопку звонка, а правой уже нашарил в кармане ключи. Пока Юленька будет открывать дверь квартиры, он уже войдет в тамбур. Илья дважды повернул ключ в замочной скважине и распахнул железную дверь, ведущую на общую площадку. То, что дверь квартиры так и не открылась, Лунина не очень удивило. Если Юленька увлечена просмотром нового сериала, то ее не так просто оторвать от экрана телевизора. Илья нахмурился. Что-то было неправильно, не так, как должно было быть, не так, как всегда. Он запер дверь в тамбур и, сделав шаг к квартире, наконец понял — было слишком тихо. Илья поспешно ткнул ключом в замок. Должно быть, Юленька ушла с Рокси на прогулку, другой причины того, что он не слышит заливистый лай болонки, быть просто не могло. Это же объясняет, почему дверь до сих пор не открыли. Замок щелкнул, и Лунин, поспешно дернув дверь на себя, вошел в квартиру.
Пустые плечики, сгрудясь в кучу, испуганно смотрели на Лунина из-за сдвинутой створки шкафа-купе. Висевший у самой стены потертый кожаный пиджак, подаренный мамой ему на тридцатилетие, казался в пустом шкафу чужеродным, случайно оказавшимся там предметом. Илья попытался усмехнуться: ну да, кому нужен этот старый, растрескавшийся кусок кожи, который Юленька давно предлагала выкинуть? Интересно, воры знали, в чью квартиру залезли? Это же надо: умудриться обокрасть следователя по особо важным делам. Да уж, коллеги такого повода посмеяться точно не упустят. Бросив на пол дорожную сумку, Лунин прошел в гостиную, чтобы понять, что еще украли. Телевизор и музыкальная система занимали свои привычные места. Илья удивленно хмыкнул и распахнул шкаф.
С самого начала они с Юленькой решили, что три верхние полки в гардеробе будут принадлежать Илье, ему они лучше подходили по росту, а четыре нижние заберет себе Юленька. Некоторое время Лунин созерцал не очень аккуратные стопки своих вещей.
— Можно было хотя бы прислать эсэмэску, — пробормотал Илья и, почувствовав, как у него пересохло во рту, вышел из комнаты и направился на кухню.
Рокси ждала его прямо у двери. Лунин, взглянувший под ноги в последний момент, чуть было не наступил на болонку.
— Рокси! — Илья неловко присел на корточки и протянул руку, чтобы потрепать собаку за голову. — Не спи! Рокси?
Сидеть на корточках было неудобно, и Лунин опустился перед телом болонки на колени. Боковое зрение, о существовании которого Илья до этого лишь догадывался, мгновенной фотовспышкой выхватило из интерьера гору сухого корма, возвышающегося над огромной, ядовито-зеленой салатницей, и маленькую розовую давно пересохшую мисочку для воды.
— Рокси! — Илья схватил болонку в руки, поразившись, каким невесомым стало за несколько дней ее тельце. — Рокси! — Он скрючился, прижимая собаку к груди, и громко, не сдерживаясь, зарыдал.
Глава 4
Похоже, уходящий сентябрь был вовсе не рад тому, что скоро его место займет второй из вечно хмурой троицы осенних братьев месяцев. Свое недовольство он уже третий день подряд выплескивал на улицы Среднегорска, отчего те тут и там покрылись глубокими лужами, наглядно демонстрирующими неровности асфальтового покрытия. Проезжая по этим лужам, автомобили разбрасывали во все стороны потоки серых холодных брызг, заставляя передвигающихся пешком неудачников жаться в стороны или отскакивать с тротуара в грязный, расплывшийся газон, лишь бы не быть облитыми с головы до ног. Испытав по дороге не очень пристойное, но тем не менее приятное ощущение превосходства над пешеходами, Илья нашел свободное место для парковки недалеко от шлагбаума и заглушил двигатель. Дождь, с утра еще довольно сильный, превратился в мелкую изморось, а на небе Лунин заметил первые за несколько дней, еще пока совсем небольшие просветы, намекающие на то, что, возможно, через часок-другой если не на земле, то в небе над городом станет сухо.