Не думать о том, как ей, черт возьми, убедить Камерона, что она совершенно не умеет стрелять из ружья!* * * Билли Бонса было просто не узнать. Он оказался игривым, порывистым, даже норовистым коньком.
Дрю про себя удивлялся, каким образом Габриэль удалось так выходить полудохлую клячу. Значит, терпение, обильная еда и любовь могут сотворить чудо. Он слишком был занят своими собственными обязанностями, а также мыслями о Габриэль, чтобы обратить на это внимание прежде, — но сейчас, когда эта женщина спокойно ехала рядом, Дрю не мог не заметить волшебной перемены. Билли высоко держал голову, шаг у него стал быстрый и уверенный, не то что месяц назад, когда эта парочка — Габриэль и ее конь — появилась на ранчо Кингсли. Шкура у коня лоснилась, глаза были ясные.
А Габриэль? Разумеется, ей еще далеко до совершенства, но посадка стала твердой и уверенной, и больше не кажется, что она вот-вот упадет с лошади. И хотя внешне она выглядит сущим оборванцем, но спину держит прямо, подбородок вздернут, а глаза полыхают синим огнем.
Дрю отчаянно захотелось обнять ее.* * * Через полчаса, они остановились, оказавшись достаточно далеко, чтобы стрельба не вспугнула стадо. Дрю спешился, подошел к Билли Бонсу и протянул руку Габриэль.
Она, поколебавшись, все-таки приняла его помощь и скользнула вниз, прямо к нему в руки. Дрю понравилось это восхитительное ощущение близости, и на миг он задержал Габриэль в своих объятиях.
Он знал, что должен ее отпустить, но ему так хотелось продлить эти волшебные мгновенья…
А Габриэль сама прильнула к нему, задев шляпой его подбородок. Обнимая девушку одной рукой, шотландец развязал тесемки шляпы и швырнул ее наземь.
Теперь он ясно видел ее глаза, прекрасные синие глаза, от одного взгляда которых у сильных мужчин подкашиваются ноги. Черт возьми, и впрямь подкашиваются! Темные волосы завивались колечками вокруг ее лица, и Дрю понимал, почему Габриэль никогда не снимает своей проклятой шляпы. Она выглядит воплощением женственности, и смущение в ее глазах пробуждало в нем стремление защитить ее. И желание.
Наверное, это колдовство, тайная женская магия, думал Дрю, потому что ни одна женщина до сих пор не вызывала у него таких чувств. Он отвел от ее лица непослушный завиток — и тогда заметил, что она недавно вымыла волосы. Локоны ее были шелковистыми на ощупь. Кожа — нежной и мягкой.
Дрю наклонился, ласково коснулся губами ее губ. Ответный поцелуй начисто смел остатки его сдержанности. Губы ее были нежными и робкими, но руки обвились вокруг его шеи, и от прикосновения тонких пальчиков к волосам по его жилам потекли реки огня, грозя накрыть его с головой.
Поцелуй Дрю стал глубже, настойчивей, и девушка, повинуясь древнему, как мир, инстинкту прижалась к нему всем телом. Желание, терзавшее его, стало нестерпимым. Он желал эту женщину, и ему стало безразлично, хорошо это или дурно и есть ли в этом поступке хоть капля здравого смысла.
Они целовались все безумнее, неистовей… но вдруг девушка отшатнулась. Испуганно взглянув на Дрю, Габриэль выдохнула:
— Камерон…
— Дрю, — сказал он, — меня зовут Дрю.
А она все смотрела на него, и во взгляде мешались страсть и отчаяние, желание и панический страх.
— Повтори, — велел он.
— Дрю, — послушно повторила Габриэль.
Ему нравилось, как звучит его имя в ее устах. Голос у нее был немного хриплый, чувственный, зовущий.
Легким движением пальцев Дрю коснулся ее подбородка.
— Как это тебе удалось?
— Что удалось? — эти простые слова прозвучали томительно, словно вздох.
— Затемнить кожу.
— Накрасилась.
— А как ты научилась краситься?
— Меня научила одна актриса.
— Чему еще она тебя научила?
Настороженность мелькнула в ее взгляде. Габриэль опустила глаза и хотела отвернуться.
— На этот раз тебе не ускользнуть, Габриэль, — он схватил ее за локоть и повернул к себе. — Чему еще научила тебя актриса?
— Опасаться мужчин, — ответила она сердито, пытаясь освободиться.
Дрю и глазом не моргнул.
— Очень нехорошо, что ты не обратила внимания на ее слова, — сказал он ласково… слишком ласково. — Перегон скота — не место, где можно уберечься от мужчин.
— Кажется, ты собирался поучить меня стрелять? — съязвила Габриэль, стараясь вывернуться из его объятий.
— А мне показалось, что ты не желаешь учиться.
— Я передумала.
— И я тоже. Я бы с гораздо большим удовольствием занялся кое-чем другим.
Он не размыкал рук, и Габриэль подняла глаза. В них метались самые противоречивые чувства — испуг и страсть, непокорность и желание, но прежде всего — отчаянное смущение.
Сердце Дрю забилось сильнее. Что за умная, забавная, задорная малышка! Она ему нравится, даже слишком нравится, хотя он и понимает, что это чертовски глупо с его стороны. Никогда в жизни Дрю Камерон не был всей душой предан женщине — да и не желал такой преданности. И ему очень не по душе была скрытность Габриэль. Нет, он не может мириться с ее тайнами и ложью! Он больше этого не потерпит.
Дрю вздохнул. Ему хотелось касаться ее, целовать, ласкать, овладеть ею… Он знал, что сумел бы этого добиться. Он был уверен в этом так же, как и в том, что его зовут Дрю Камерон. Но все-таки колебался. И наконец неохотно разжал объятия, проклиная себя в душе за подобное донкихотство.
— Ладно, начнем, — сказал он и, вынув револьвер, протянул его девушке.
Габриэль взглянула на револьвер, точно это была гремучая змея, и Дрю сразу понял, что она не солгала. Она действительно не любит оружие.
— У меня и свой есть, — ответила она и вытащила из седельной сумки свое оружие.
Дрю удивленно приподнял брови. Он сам не знал, что ожидал увидеть — ну, может быть, крошечный дамский пистолетик или какой-нибудь древний, почти негодный к употреблению дуэльный пистолет. Однако в руке у Габриэль был кольт. Сунув свой револьвер в кобуру, он взял кольт и внимательно его осмотрел. Оружие было неновое, но в великолепном состоянии и готовое к бою.
Дрю вынул пули и снова подал ей кольт. Прежде чем взять его, Габриэль подняла шляпу и снова водрузила ее на голову. Затем — без особой уверенности — приняла у него кольт, видно было, что ей даже держать его неприятно.
— Освойся с ним сначала, — посоветовал Дрю.
— Да разве можно освоиться с оружием? — возразила Габриэль.
Дрю удивился. Ему оружие всегда было по руке и никогда не причиняло ни малейшего неудобства. Оно всегда было частью его быта, охота — неотъемлемым условием общественной жизни. Ему охота никогда не нравилась, но отец приучил его охотиться с детства. Став взрослым, Дрю возненавидел охоту, как многое из того, чему поклонялся его отец.
— В этой стране владеть оружием — жизненная необходимость.
— А в Шотландии?
— Просто одно из любимых развлечений джентльмена, — ответил Дрю насмешливо.
— Неужели Америка так отличается от Шотландии?
— Сегодня — да. И там, откуда я приехал, стрельбу в людей не одобряют.
— Мне понравилась бы Шотландия, — задумчиво заметила Габриэль.
— Но у нее было чертовски кровавое прошлое.
— А здесь у нас чертовски кровавое настоящее, — тихо возразила она.
— Да, но цивилизация придет и сюда. Это неизбежно. — При этих словах Дрю внимательно вгляделся в лицо Габриэль.
Горе омрачило ее взгляд, стерло с губ даже тень улыбки. Истинное горе. И недавнее. Девушка с трудом пыталась взять себя в руки.
— Кажется, тебя это разочаровывает? — наконец отозвалась она.
— Часто вместе с приходом цивилизации исчезает счастливый случай, — ответил он. — Вместе с порядком приходят жесткие правила.
— А ты не любишь жить по правилам?
— Не очень.
— И гоняешься за счастливым случаем?
— А разве не так поступает каждый мужчина и, — прибавил он, — каждая женщина?
Напряжение между ними все возрастало. Дрю едва сознавал, что говорит. Он не мог отвести от нее взгляд.
— И как далеко они могут зайти… в поисках… счастливого случая?
— А вот это хороший вопрос, — ответил Дрю, ладонью тронув ее подбородок. — Как далеко можешь зайти ты?
Габриэль облизнула пересохшие губы, взгляды их слились. Затем она резко отпрянула, словно ожегшись, и перевела взгляд на кольт.
— Так ты покажешь мне, как им пользоваться?
Она всегда меняла тему разговора, едва он приобретал слишком личный характер, — но на сей раз Дрю был твердо намерен этого не допустить.
— Ты не ответила на мой вопрос. Как далеко ты способна зайти, Габриэль?
Девушка упорно глядела на кольт.
— По-моему, ты самый обыкновенный жулик.
— Ого, — сказал он, — обижаешь. У меня и вправду маловато принципов — для этого я слишком много пью. Да, я искатель приключений, игрок, иногда — распутник, но я никогда не был шарлатаном или жуликом.
В глазах девушки загорелся явный интерес.
— Распутник?
— Первоклассный, — весело подтвердил он.
— А чем занимаются распутники?
— Ну, хорошо воспитанная молодая леди такие вопросы задавать не должна.
Габриэль окинула, взглядом свое одеяние.
— Неужели я похожа на хорошо воспитанную леди?
Шотландец фыркнул.
— Ты выглядишь очаровательно. И я подозреваю, что ты действительно леди.
Габриэль опустила глаза, нервно теребя кольт. Дрю, коснулся ее руки:
— Полегче с этой игрушкой. Мне моя бренная плоть дорога как память.
Девушка явно испугалась. Нет, она и вправду не любит оружие.
— Держи кольт покрепче, девушка, — продолжал Дрю. — И не балуй курком.
С минуту он молча смотрел на нее, потом сдернул е нее бесформенную шляпу.
— Так-то лучше, — и усмехнулся.
Габриэль хотела было выхватить шляпу, но Дрю проворно отшвырнул злосчастный предмет подальше и перехватил девушку.
— Не могу обнять тебя как следует, — пояснил он лениво, — проклятая шляпа мешает.
Габриэль потрясенно взглянула на Дрю, но, прежде чем успела что-либо возразить, шотландец обнял ее сзади и поднял ее руку с кольтом вверх.