Она до сих пор ощущала на коже прикосновения Гордона, и ей так и не удалось их полностью забыть. Что это означало? Мысленное прелюбодеяние? Брюс заслуживал лучшего. В самом конце, на пороге смерти, Брюс взял ее за руку, поцеловал костяшки пальцев и, собравшись с силами, улыбнулся в последний раз: «Спасибо». Это были его последние слова.
Ну как она могла так опозориться?
Все дело в Гордоне. С ним она всегда вела себя как дура.
Час или около того она еще ворочалась с боку на бок и, в конце концов смирившись с тем, что заснуть не удастся, села на постели. Луна заливала комнату голубоватым светом, создавая размытые тени. Шона встала, набросила на плечи халат и с масляной лампой в руке вышла за дверь.
Она пошла не в комнату Хелен, а в противоположную сторону и спустилась по черной лестнице на первый этаж. В обязанности компаньонки не входило развлекать ее в бессонницу.
Может, перекусить, выпить что-нибудь? Вдруг поможет глоточек виски? Если, конечно, Старый Нед не прикончил бутылку.
У подножия лестницы стояла непроницаемая, абсолютная тьма. Свет от лампы казался неестественно ярким, на противоположной стене дрожала ее тень. Шона взяла лампу в другую руку, чтобы тень оказалась за спиной и не создавала такого эффекта чужого присутствия.
Наверху спали восемь человек – даже девять, если Старый Нед не забился с бутылкой в какой-нибудь угол на первом этаже, однако у Шоны было такое чувство, будто Гэрлох пустынен и в нем обитают только тени прошлого и призраки, и то, которое является лишь немногим…
Такая же плотная тишина могла бы висеть здесь три столетия назад, когда клан Имри пребывал в расцвете сил. Или двести лет назад, когда Имри могли содержать в достатке весь свой клан. Или даже сто лет назад, когда при принце Чарлзе численность клана уменьшилась, но он все еще считался богатым.
Шона услышала странный звук прямо по коридору и остановилась, затаив дыхание. Их деревянный дом в Инвернессе по ночам вздыхал и стенал, будто бы в темноте начинала петь каждая дощечка, но Гэрлох в отличие от него был сложен из камня. И если она что-то слышала, то это либо привидение – либо Старый Нед отправился на поиски очередной бутылки.
– Нед?
Шона замерла у входа в пиршественный зал. Тени разбегались от горящей лампы, как потревоженные мыши, но тишина стояла какая-то «неправильная».
Шона услышала высокий звук, похожий на первые ноты плачущей волынки. Ее плечи напряглись. Она снова позвала:
– Нед?
Никто не ответил, но Шона уловила движение. Что это было – промелькнувшая тень? Налетевший сквозняк?
Огонек светильника задрожал. Шона остановилась и прижалась спиной к стене. Ощущение, что что-то не так, сделалось еще отчетливее.
Ей хотелось поплотнее запахнуть халат и опрометью броситься наверх, в спальню. Но она стояла не шелохнувшись, пока не удостоверилась, что в темноте ничто не движется.
Но самообладания ее хватило не надолго: во мраке прямо перед ней раздался какой-то странный звук.
Кто-то находился в малой гостиной.
Если бы у Фергуса не болела нога, она позвала бы его. Или Хелен. Но нет, Хелен будет слишком напугана, даже если они пойдут смотреть вдвоем.
Возможно, всему виной ее разыгравшееся воображение и несколько тревожных ночей. Плюс сама атмосфера Гэрлоха – и вот она уже нафантазировала что-то, чего там нет и в помине.
«Шона, будь смелой».
Хотя вряд ли разговор с самой собой ей поможет. Интересно, мужчины тоже так делают перед битвой? Фергус, Гордон? Говорил ли себе Гордон: «Только не кричи, парень, не выставляй себя дураком»?
Шона почему-то не могла себе этого представить.
Она ведь последняя дочь клана Имри. Она обязана что-то сделать. Бегство – удел трусов.
Правой рукой Шона поплотнее запахнула халат, левую – с лампой – подняла высоко над головой и так двинулась в малую гостиную.
И тут какая-то тень выбила у нее из рук светильник. Последняя мысль Шоны была весьма забавной: интересно, она наконец-то повстречалась с призраками Гэрлоха – или ей самой предстоит вот-вот стать одним из них?
Кто-то горько плакал. Этот звук заполнял голову Шоны, пригвождал ее к месту. Как же ей хотелось, чтобы эта женщина наконец заткнулась…
И откуда здесь дождь?
Шона открыла глаза и обнаружила, что Хелен стоит на коленях рядом с ней и рыдает.
– О, Шона, только не шевелись.
Хелен сжала ее плечи обеими руками.
Впрочем, Хелен напрасно тратила силы, удерживая ее на полу, – Шона не смогла бы встать, даже если бы захотела.
– Хельмут пошел за Элизабет. – Хелен уронила ей на щеку еще одну слезинку. – Ах, Шона, дорогая, ты упала в обморок? Хельмут сказал, ты потеряла сознание.
Как глупо. Она никогда в жизни не падала в обморок. Шона хотела сообщить об этом Хелен, но ей не хватало сил, чтобы говорить. Пришлось ограничиться легким движением руки.
Хелен раскачивалась взад и вперед на коленях, вцепившись мертвой хваткой в ее руку.
Судя по тому, что над собой Шона видела люстру малой гостиной, она лежала на полу именно там. Она чуть-чуть повернула голову – и перед глазами все потемнело от вспыхнувшей боли. Но Шона краем глаза заметила, как в гостиную входят Фергус, Хельмут и Элизабет. Слегка повернув голову в другую сторону, Шона увидела мистера Лофтуса в ярком клетчатом халате. Видно было, что халат сшит в шотландском стиле, но в другой стране.
Не хватало только Мириам и Старого Неда.
– Шона, что стряслось? – спросил Фергус.
Он наклонился к ней так низко, как только мог. Шона знала, что его нога плохо сгибается, и если он и сумеет опуститься на колени, то чтобы встать, ему наверняка понадобится помощь.
– Понятия не имею, – ответила она, и это была чистая правда. – Мне не спалось, я решила что-нибудь съесть и спустилась вниз, здесь услышала какие-то звуки – и это последнее, что я помню.
В этот момент в комнату вошла Мириам и изумленно оглядела собравшихся. Она потерла глаза маленьким кулачком – жест только что проснувшегося ребенка. Однако волосы ее, не покрытые сеточкой и не заплетенные в косу, лежали мягкими волнами в совершенном порядке, а пояс халата был аккуратно завязан.
Шона медленно огляделась в надежде понять, что в гостиной не так, чего не хватает – но нет, единственное, что не вписывалось в привычный порядок вещей, – это она сама, распростертая на полу, как павший олень. Она попыталась сесть, но у нее резко закружилась голова. Нет, видно, придется лежать.
Ей на лоб легла прохладная ладонь, и Шона открыла глаза. На нее внимательно и с тревогой смотрела Элизабет.
– Что случилось? – спросила она.
– Она упала в обморок, – пояснила Хелен.
– Я никогда в жизни не падала в обморок, – возразила Шона.
Фергус поставил рядом с ней стул с прямой спинкой и уселся. Взяв ее ладони в свои, он посмотрел на Элизабет, но когда та подняла глаза, быстро отвел взгляд. Элизабет косилась на него, но он старательно избегал ее взгляда.
Шона никогда в жизни не видела людей, которые бы так избегали друг друга – и так неудачно.
– Меня кто-то ударил, – сказала она Элизабет и осторожно повернула голову.
Элизабет тщательно ее осмотрела – и тихо ахнула.
– Со мной все нормально?
– Холодный компресс, немного отдыха – и будет полный порядок.
Шона мягко высвободила руки и попробовала улыбнуться Хелен. Очевидно, выглядело это ужасно, потому что Хелен разрыдалась вновь.
– Нет, правда, со мной все хорошо, – сказала Шона, приподнимаясь на локтях.
Ей хотелось сесть, но сделать это было невыносимо трудно, поскольку у нее раскалывалась голова.
Она посмотрела на мистера Лофтуса – он о чем-то тихо беседовал с Мириам, слишком тихо, чтобы можно было услышать отсюда. Вероятно, велел ей возвращаться в спальню, потому что Мириам вдруг развернулась и вышла.
Вот и вся Мириам. Вот и вся ее забота. «О, графиня, вы упали? Шона, как вы себя чувствуете? Могу ли я чем-то помочь?»
Она покачала головой, тут же пожалела об этом и с трудом подавила стон.
– Пожалуйста, помогите мне сесть, – обратилась Шона к Элизабет, которая вновь принялась ощупывать шишку у нее на затылке.
Элизабет усадила ее, и Шоне потребовалось несколько секунд, чтобы справиться с внезапным головокружением – и осознать, что масляная лампа преспокойненько стоит на маленьком столике у двери.
Она ее туда не ставила.
– Очень жаль, что вам сделалось дурно, графиня, – проговорил мистер Лофтус. – Хорошо, что я оказался неподалеку.
Шона медленно перевела на него взгляд.
– Я вас не видела, мистер Лофтус.
– Я спустился вниз, хотел взять что-нибудь почитать, и увидел вас на полу. Естественно, я тут же позвал Хелен.
Этот человек едва-едва может спуститься с лестницы без посторонней помощи, и он рассчитывает, что она поверит, будто он ринулся наверх за ее компаньонкой?
– Да, воистину это счастливый случай, мистер Лофтус.
Фергус похлопал ее по плечу.
– Шона, ты уверена, что тебя кто-то ударил? Ты не могла просто упасть? – спросил Фергус.
Она взглянула на него, думая, что сказать. Какой у нее имелся выбор? Она могла притвориться, что правда упала в обморок. А могла начать визжать и хныкать, как Мириам. Может, хоть тогда ей кто-нибудь посочувствует?
– Спасибо, – сказала она мистеру Лофтусу.
Ее улыбка явно выглядела натянутой, но мистер Лофтус кивнул – видимо, его и такая устроила.
Шона посмотрела на Фергуса:
– Я не могу точно сказать, что случилось. – Она искренне надеялась, что этого будет достаточно. Она не собиралась делать вид, что упала в обморок, даже если считается, что это прилично и женственно.
Хелен о чем-то оживленно беседовала с американцем. Элизабет и Фергус по-прежнему игнорировали друг друга, а Хельмут стоял в дверях и смотрел на нее с таким видом, словно обнаружил на полу раненую мышь. Она не знала, чего ему хочется больше: растоптать ее или же поднять за пояс халата и куданибудь выбросить.
– Поможете мне встать? – попросила она, и Фергус с Элизабет бросились ей на помощь.