Пока я разглядывал этот маленький шедевр, меня охватили те же чувства, что и при исполнении якобитских гимнов из книги Хогга. В памяти вновь встали деревянные панели старинных гостиных, вереница фамильных портретов на стене, часовой у дверей и компания заговорщиков, которая собралась в неверном свете свечей, чтобы поднять бокалы за безнадежное, заведомо проигранное дело Стюартов.
В музее можно также полюбоваться на штаны принца Чарльза, сшитые из очень качественной и прочной тартаны. Штанины соединяются с традиционными гольфами — так что получается некое подобие современных колгот. Кроме того, здесь хранится бессчетное количество документов из так называемого ларца Клунийской хартии: писанные коричневыми чернилами приказы о назначении вождей кланов на должности полковников повстанческой армии, приказы горцам явиться в условленные места и другие тому подобные бумаги. На многих из них стоит подпись «Карл, П. Р.», и все они пожелтели от времени. Ценным экспонатом является подлинный локон принца Чарльза — золотой, пушистый, похожий на локон ребенка.
Если бы кто-нибудь из американских миллионеров пожелал вписать свое имя в историю Хайленда, то я бы посоветовал ему пожертвовать деньги в фонд музея. Трудно придумать более достойный вклад, чем постройка нового приличного здания для музея Форт-Уильяма.
Глава девятаяОстров Скай
Я совершаю плавание на остров Скай, прогуливаюсь по тамошнему ущелью, наблюдаю за орлом, рассматриваю Волшебное знамя Дунвегана и ожидаю встречи с принцем Чарли.
Если вы посмотрите на карту Шотландии, то на самом краю гористого северо-западного побережья обнаружите на берегу пролива Слит крошечный порт под названием Маллейг. Гавань его со всех сторон защищена скалистыми мысами и окрестными холмами. Городок похож на маленький серый Дувр — с целой ватагой крепеньких пароходиков, над палубой которых торчат красные трубы, и с характерным букетом ароматов. Здесь пахнет постным маслом, гороховым супом и жареной бараниной — всем тем, что в совокупности воссоздает атмосферу веселого портового кабачка.
Упомянутые пароходы осуществляют связь между разбросанными Гебридскими островами и остальным цивилизованным миром. Летом они обычно ходят раз в неделю, зимой же — «в соответствии с погодными условиями». Эти кораблики умудряются добираться до самых удаленных (уже почти и не британских) регионов — к маленьким вулканическим островкам, затерянным на просторах Атлантики, которые, по сути, являются вершинами опустившихся на дно горных хребтов. И куда бы ни заплывали эти суда, они везде служат для местного населения живым и надежным олицетворением внешнего мира. Особенно это справедливо для тех крошечных скалистых гаваней, где на берегу стоит всего один белый домик. Но и туда пробираются трудяги-пароходики, чтобы выгрузить скромный пакет от министерства почт и новый велосипед для Ангуса Макдональда.
Это единственная связь, которую счастливые колонии островитян имеют с большой землей. Помимо того с Великобританией их связывают разве что военные мемориалы…
Я стою на палубе небольшого судна из Сторноуэя, которое направляется в сторону острова Скай[44]. Никогда еще — даже во время моих прошлых путешествий на край земли — меня не захлестывало такое мощное, такое непреложное ощущение приключения. Я еду на Скай! Взгляд мой скользит по туманным контурам мыса (почти неразличимым сквозь серую изморось); затем ныряет в прозрачную зеленую воду, где мелькают проплывающие мимо рыбешки. Вокруг меня царит оживленная суета, как правило, сопутствующая отплытию судна. Публика подобралась самая разнообразная. Вот красивая длинноногая девушка в харрисовском твиде и с желтым псом неопределенной породы (по виду смахивает на мастиффа, но за точность диагноза я не поручусь). Девица везет с собой целую кучу баулов, среди которых просматриваются удочки и клюшки для гольфа. Скорее всего, это дочка одного из вождей местных кланов, которая едет отдыхать в уединенный родовой замок.
А вот молодой человек с пухлым лицом. На нем черная велюровая шляпа и короткие гетры сизо-серого цвета. Встреть я его в Ирландии, наверняка бы решил, что это католический священник. Здесь же он, скорее всего, является сыном местного пастора или же сам готовится стать пастором. В уголке, укрывшись от ветра, сидит гувернантка с четырьмя маленькими мальчиками (на всех новые костюмчики). Их багаж состоит в основном из деревянных ящиков с провизией. Судя по всему, дама совершала вылазку в цивилизованный мир в поисках одежды и тех эпикурейски утонченных штучек, которые не продаются на вершине затонувшей горы. Коммивояжер взошел на борт судна в сопровождении целой горы товаров, упакованных в черную непромокаемую клеенку. Полагаю, он везет на Гебриды послание цивилизации в виде шелковых чулок и пластмассовых гребешков!
На палубе бака собрались лохматые островитяне. Они облачены в брюки гольф и башмаки, которые отродясь не знали чистки. На ногах у них пушистые гольфы домашней вязки с традиционными шотландскими помпонами. Мужчины стоят, опираясь на длинные палки — почти библейские посохи, — и обсуждают по-гэльски цены на овец и прочие важные темы. Небольшие черно-белые овчарки бегают по палубе, обезумев от беспокойства, и разыскивают своих хозяев, а те засели внизу и пропускают уже по пятому стаканчику виски. В какой-то момент на судне возникает страшный переполох: это грузят перепуганную и упирающуюся черную лошадь.
Маленький кораблик весь пропитан теми самыми запахами, которые выводят из себя дам, следующих в Дувр на борту «Континентал экспресс». Пахнет гороховым супом, жареной бараниной и пудингом. Камбуз располагается прямо на палубе. Вот из него выходит в облаке кухонных ароматов кок, рукава у него закатаны выше локтей. Он разыскивает взглядом стюарда и бросает ему несколько слов по-гэльски. Тот, подхватив колокольчик, отправляется в обход судна.
Точно такой же заливистый звук колокольчика доносится с других маленьких пароходов, которые мы встречаем по пути. С их палубы распространяются уже знакомые кухонные запахи. Пассажиры — точно такие же, как мы — глядят на нас со своих палуб. Они знают, что мы тоже плывем в далекие синие просторы; что у нас тоже есть черная лошадь, целая толпа местных пастухов и длинноногая девушка в твидовом костюме. Наконец, они знают, что мы тоже готовимся поглощать гороховый суп, жареную баранину и пудинг в патоке.
Наш корабль не спеша скользит по заливу Слит. Вдоль берегов стоят горы, но они плохо видны сквозь пелену дождя. Серый туман окутывает могучие отроги, вершины гор теряются в рваных облаках. И везде, куда ни посмотри, тянутся цепочки далеких, смутных холмов. По небу медленно плывут облака. Время от времени в них образуются прорехи, и тогда солнце заливает золотым светом долину — дикий, темный пейзаж, включающий в себя пару миль серебристого вереска и одинокую белую ферму.
Внезапно тарахтение двигателей смолкает, мы останавливаемся. У берегов маленького уединенного острова двое мужчин сталкивают в зеленую воду неуклюжую лодку и плывут в нашу сторону. Следует обмен веселыми приветствиями на гэльском языке. Гувернантку вместе с ее детьми и деревянными ящиками перегружают на борт лодки. Мальчики выглядят взволнованными. Они снова возвращаются к своим пустынным холмам и вереску, который тянется до самых небес. Они радостно машут, и с берега, откуда-то из-за огромных валунов, приходит ответ в виде короткой белой вспышки. Там их дожидается женщина, очевидно, мать. За ее спиной на горной дороге стоит большой серый автомобиль…
Пронзительно звенит колокольчик. Мы продолжаем свой путь туда, где на мысе возле Кайл-оф-Лохалша высятся очередные горы. Здесь мы ненадолго останавливаемся возле деревянного пирса, густо обросшего розовыми актиниями. Сквозь прозрачную зеленую воду можно разглядеть странные, похожие на ежиков розовато-желтые создания, которые прилепились к древесине. Здесь мне предстоит пересадка, дальше на Скай я поеду на маленьком колесном пароходе.
Кроме меня, на борт поднимается компания пастухов. Выясняется, что мы единственные пассажиры на пароходике. На гладкие доски обшивки плюхаются мешки с почтой, и команда весело болтает по-гэльски с рабочими пирса. Наконец-то они дождались утренних газет! В семь часов вечера они смогут ознакомиться с последними новостями! Капитан выуживает из сумки газету, его окружают члены команды. Они читают по-английски и обсуждают прочитанное по-гэльски!
Удивляться нечему, теперь меня со всех сторон окружает гэльский мир: все вокруг говорят на этом живом колоритном языке. Внезапно капитан прерывает свою быструю текучую беседу и обращается ко мне:
— Похоже, что мы прибудем в Портри на час позже! А вы, должно быть, мистер Мортон?
— О боже, как вы это узнали?
— Да очень просто. Я разговаривал с мистером Кэмпбеллом из Слигахана, и он сказал мне, что вы должны приехать. У него куча писем для вас…
Воистину, если хочешь, чтобы тебя все знали, поселись на самом уединенном острове в мире! Там не существует секретов!
И вот началось трехчасовое путешествие, которое я никогда не забуду. Я с тревогой всматривался в далекие горы Ская и терзался страхами: вдруг остров разочарует меня? Ведь так уже не раз бывало с другими местами, о которых я долго и упорно мечтал. Скай…
Это имя для меня является апофеозом романтики. Должно быть, в далеком детстве какие-то куллоденские ветры задували в мою комнату. Во всяком случае чуть ли не первыми запомнившимися мне историями были рассказы о кареглазом принце, который прятался в пещере на диком острове Скай. Полагаю, что все мальчишки — как шотландцы, так и англичане — скорее, захотели бы сражаться вместе с Красавцем Принцем Чарли, чем оказаться среди драгун герцога Камберленда. По крайней мере со мной дела обстояли именно так.
В моем представлении Скай всегда был окутан великолепной аурой проигранной битвы. В самом звучании этого имени мне чудится звук меча, возвращающегося в свои ножны. Скай! Не раз в своих мечтах я пересекал на маленькой лодочке холодное море и в закатных лучах приближался к этому острову. На скалистом берегу стояла Флора Макдональд, а рядом с ней неуклюжая «служанка» — девица шести футов ростом, с золотыми локонами и большими проблемами в обращении с дамской юбкой. Как хорошо я представлял себе эту пещеру, где сидел оборванный молодой человек (к которому обращались не иначе как «Ваше величество») и, демонстрируя великосветские манеры, управлялся с сыром и куском холодной баранины.