Не, птица, подумал Джейми, но и не колокол аббатства. Это был звук, который он никогда не слышал раньше, и все же отдаленно знакомый. Болото затихло, смолкло зудение мошек. Он прислушался, но звук не повторился, и он снова начал медленно работать лопатой, время от времени останавливаясь и прислушиваясь к тому, чего он не знал.
Звук раздался снова, когда он почти закончил. Могила возвышалась аккуратной насыпью с ямой в головах. Он собирался закопать там чашу; хрен с ней, пусть Куинн забирает эту нечистую вещь, раз он так ее любил. Но когда он поднял плащ, чтобы развернуть чашу, в неподвижном воздухе ясно раздался этот звук. Рог. Несколько рогов. Словно призыв труб, но таких труб он никогда не слышал, от них волосы поднялись дыбом по всему телу.
Они пришли. Он не стал спрашивать себя, кто это мог быть, но поспешно натянул бриджи и даже пальто. Ему не пришло в голову бежать, и он удивился, почему, хотя даже воздух вокруг него дрожал от напряжения.
Потому что они пришли не за тобой, ответил спокойный голос в голове. Останься.
Теперь он их видел, фигуры подходили медленно, уплотняясь по мере приближения, словно возникали из воздуха. Да, подумал он, именно так.
Тумана не было, за исключением легкой дымки над водой. Но идущие к нему мужчины и женщины пришли ниоткуда, потому что за их спинами не было ничего. Никаких построек на дальней части болота, которая переходила в озеро.
Опять согласно прозвучали рога, был ли их голос мелодичным, спросил он себя, а потом увидел сами рога, изогнутые металлические трубы, которые сияли золотом в лучах заходящего солнца. Он понял на что это похоже, на клич дикий гусей.
Они были уже достаточно близко, чтобы разглядеть их лица и детали одежды. Они были по большей части одеты бедно, в серые домотканые одежды, за исключением одной женщины в белоснежном платье. Почему ее юбка не забрызгана грязью?
Тут он с ужасом понял, что ее ноги не касаются земли. Никто не выступал впереди нее, даже тот человек, который нес меч с изогнутым лезвием и блистающей рукоятью.
Надо не забыть сказать отцу Майклу, что я видел меч.
Теперь он заметил еще одного необычного человека в толпе (это была толпа, человек тридцать, по крайней мере). За женщиной шел высокий мужчина в простых штанах до колен, с обнаженным торсом, но в плаще из клетчатой ткани. У высокого мужчины на шее висела веревка, и Джейми сглотнул воздух, словно чувствуя, как петля затягивается вокруг его собственного горла.
Как его называл отец Майкл?
— Эсус, — сказал он, не замечая, что говорит вслух. — Таранис. Теутатес. — И словно по команде все повернулись к нему, даже женщина в белом платье.
Он перекрестился, громко призвал Троицу, и старые боги отвели взгляд в сторону. Теперь он видел, что один из них нес молот.
Он всегда удивлялся, как жена Лота могла превратиться в соляной столб, но теперь осознал, как это происходит. Он наблюдал, не в силах пошевелиться, рога разорвали тишину в третий раз, и толпа остановилась, паря в нескольких дюймах над мерцающими водами болота. Они образовали круг вокруг высокого человека, он на голову возвышался над любым из них, и теперь солнце осветило его волосы огненным блеском. Женщина в белом, приблизившись, подняла нож, человек с молотом торжественно встал позади, а третий потянулся к веревке на шее.
— Нет! — крикнул Джейми, внезапно освобожденный из плена видения. Он отвел руку и изо всех сил швырнул чашу в центр жуткой толпы. Она упала с громким плеском, люди исчезли.
Он моргнул, затем прищурился на яркий свет заходящего солнца. Поверхность тихого болота была неподвижна, ни одна птица не пела. В приливе сумасшедшей энергии он схватил лопату и яростно перелопатил грязь, утрамбовывая ее, а затем подхватил свой плащ под мышку, побежал, хлюпая сандалиями по воде, пока не вышел к деревянным мосткам, наполовину погруженным в воду.
Джейми услышал эхо диких гусей за спиной и неожиданно для себя оглянулся.
Они уходили спиной к нему по направлению к заходящему солнцу, труб не было видно. Но ему показалось, что он увидел вспышку клетчатой ткани в толпе. Может быть, это был плащ высокого человека, и обманчивые сумерки заставили клетчатую ткань отсвечивать розовым блеском.
ЧАСТЬ V. ПРЕЕМСТВЕННОСТЬ
Глава 38Исцеление
Они не разговаривали по пути в Хелуотер. Конечно, Том был с ними, но даже учитывая его присутствие, им мало что оставалось сказать.
Осень только началась, но уже шли холодные дожди. Ливень размыл дороги и рвал листву с деревьев, поэтому путники промокли до нитки, были чуть не до плеч забрызганы жидкой глиной и облеплены неожиданно нарядными красными и золотыми мелкими листочками. Обычно они добирались до гостиницы к вечеру, дрожа от холода, с синими губами, не в силах думать ни о чем, кроме тепла и пищи.
Они спали в одной комнате, но никогда на одной кровати. Если не было второй кровати, Джейми, завернувшись в плащ, ложился на пол рядом Томом. Джон хотел бы лежать в темноте, прислушиваясь к дыханию Фрейзера, но усталость брала свое, и он засыпал, как только голова касалась подушки.
Он словно сопровождал Джейми на казнь, во всяком случае, так он себя чувствовал. Конечно, он надеялся, что Фрейзер будет жить в покое и безопасности, но прибытие в Хелуотер означало смерть близости, которая только-только возникла между ними. Они больше не будут чувствовать себя равными.
Они буду держаться так, как должны, как было прежде. Но это были сухие и формальные отношения тюремщика и заключенного. За редким исключением.
Я буду скучать по тебе, подумал Джон, глядя в затылок Джейми, пока шотландец взбирался на склон впереди него; красная коса раскачивалась, когда конь поворачивал или поскальзывался в грязи. Он грустно спрашивал себя, будет ли Джейми скучать по их разговорам, но знал, что не стоит задерживаться на этой мысли.
Он щелкнул языком, и его лошадь начала последний спуск к Хелуотеру. Тропинка была длинной и извилистой, но когда они поднялись на последний пригорок, то увидели фигуры нескольких женщин, вышедших подышать воздухом на лужайку: леди Дансени и Изабель, а с ними пара служанок. Младшая няня Пегги с Уильямом на руках… и Бетти Митчелл.
Он почувствовал рядом с собой движение, Фрейзер напрягся и немного приподнялся в седле. Сердце Грея замерло, он понял, что шотландец взволнован.
Это его выбор, напомнил он себе тихо, и последовал за своим пленником.
Хэнкс умер.
— Быстрее, чем заслуживал, сукин сын, — бесстрастно заметил Крузо. — Однажды утром он поскользнулся на лестнице и сломал себе шею. Когда мы подняли его, он уже был мертв.
Крузо искоса взглянул на Джейми; он еще не понял, как отнестись к возвращению Джейми. С одной стороны, Крузо не мог тянуть на себе всю работу по конюшне, даже половину ее, а Джейми не требовалось никакой подготовки. С другой стороны… после смерти Хэнкса Джейми мог занять место главного конюха, и Крузо опасался его конкуренции.
— Упокой, Господи, его душу, — сказал Джейми и перекрестился.
Он подумал, кто теперь исполняет обязанности главного конюха? Если Крузо справлялся, то он имел право занять это место. Если же нет… будет время разобраться с этим делом позже.
— Значит, я возьму упряжку Эжени, да? — спросил он мимоходом. Крузо кивнул, не совсем уверенный, и Джейми пошел по лестнице на чердак, чтобы оставить свои вещи.
Он вернулся, лучше одетый, чем уезжал; рубаха и штаны были из грубой ткани, но новые, в мешке у него лежало три пары шерстяных чулок, был хороший кожаный ремень и черная войлочная шляпа — подарок Тома Берда. Он переложил эти вещи в сундучок около своего матраса и увидел, что все его вещи были на месте.
За время его отсутствия их никто не тронул. Маленькая статуя Девы, которую прислала сестра, сухая кроличья лапка, лучшее средство от ревматизма — он положил ее в небольшую сумку козловой кожи у себя на поясе (после Ирландии его правое колено начало болеть по утрам) — огрызок карандаша, пороховница, немного оббитый фаянсовый подсвечник, покрытый дюймовым слоем расплавленного воска. Горсть разноцветных камешков, их было приятно держать в руке. Он подсчитал, их было одиннадцать: по одному для его сестры, для Айена, для маленьких Джейми, Мэгги, Китти, Джанет, Майкла и Айена-младшего; еще один для его дочери Веры, умершей при рождении; другой для ребенка Клэр; и последний — необработанный аметист — для самой Клэр. Надо будет найти еще один — правильный камень для Уильяма. Он коротко удивился, почему он не сделал этого раньше. Потому что не чувствовал себя вправе считать Уильяма своим даже в глубине своего сердца.
Он был доволен, если не удивлен, найдя свои вещи нетронутыми. Конечно, никакой ценности они и не представляли. Или его возвращения ожидали, и боялись прикасаться к ним. Но кто-то забрал его одеяло.
Впрочем, у него было одно сокровище, которое нельзя было потерять или украсть. Он поднес к глазам левую ладонь, где на холме под большим пальцем был виден тонкий белый шрам ввиде буквы «К» — немного кривой, но вполне читаемый. Буква «Д» на ее ладони так же хорошо видна, подумал он. Он надеялся на это.
Надо было убрать еще одну вещь. Он достал из сумки тяжелый маленький кошелек и сунул его под чулки, потом закрыл сундук и спустился по лестнице, ловко, как горная коза.
Джейми был удивлен ощущением мира, снизошедшего на него в конюшне. Это не было возвращением на родину — это место никогда не будет его домом, он знал, — но оно было привычно ему знакомым и устойчивым распорядком жизни, пространством открытого воздуха там, снаружи, и умиротворяющим присутствием лошадей под крышей чердака, независимо от того, что люди были не похожи на его близких.
Он взял упряжку лошадей и повел их не в горы, а за пределы внешнего загона, где ровный покрытый травой путь вел через ряд небольших холмов. Он остановился на вершине самого высокого из них, давая лошадям отдышаться, и посмотрел вниз на Хелуотер. Этот вид всегда нравился ему, когда погода позволяла разглядеть пейзаж достаточно ясно: большой старый дом уютно расположенный в роще медных буков, серебро озерца за ее пределами, покрытое рябью, в кружевной оправе камышей, густо населенных весной и летом дроздами, их высокие голоса далеко разносились ветром.