Расстроило. Значит, этот своеобразный месячный бойкот является последствием расстройства ее чувств. Не удержалась и закатила глаза. Поразительное умение облекать свои мысли в странные фразы. Тем временем она продолжила:
– С тех пор, как у меня сначала отняли, а потом вернули моих детей, я не могла понять, что испытывает женщина, которая прошла через подобное. Особенно если ее ребенок не успел к ней вернуться по причине ее исчезновения.
Не дожидаясь приглашения, прошла и села в свое любимое кресло напротив панорамного окна. Кажется, этот разговор будет очень длинным, а мне еще целый день на ногах возле стола с чертежами и записями бегать.
Мой маневр остался без реакции. Веледа была, как всегда, захвачена повествованием. С ней такое часто случалось.
– Вопреки расхожему мнению, я люблю своих детей и искренне за них переживаю. Именно поэтому на свой страх и риск на деньги, которые мне дали за них же в качестве отступных двадцать два года назад, устроила их в академию. В тот момент мои дети люто ненавидели меня.
Попыталась представить, каково это: иметь двух взрослых мальчишек, которые общались с тобой всю жизнь исключительно по теледиту. Видели только твою голограмму, не чувствовали ни объятий, ни ласки.
Поставить себя на ее место не могла, но вот ощутить эмоции брошенных детей – вполне. Надеюсь, что обсервация в Оксидаре была не такая ужасная, как у нас в полисе.
– Я бесчисленное количество лет работала здесь, прикрывая зад Толла Лонгера, потому что боялась, что в один прекрасный момент и мне дадут под зад. Даже согласилась на блокировку Дара, лишь бы меня не выгнали из любимого цирка.
А вот это было мне знакомо. Я тоже еще пару месяцев назад сделала бы все, чтобы остаться в «Бейли», но жизнь меняется. Очевидно, изменилась она и у нее.
– Раньше все было проще. Больше одаренных, больше возможностей. Ты даже представить себе не можешь, каково это: летать на драконе, а потом спуститься с него в самый низ, ниже уровня арены.
– Могу. Я летала на драконе однажды. Он буквально спас меня, когда оступилась на вершине спирали. И вряд ли мне предстоит ощутить эти эмоции снова.
В комнате повисла тишина. Она не была гнетущей, но все равно оставалась настороженной, странной. Наконец-то мне удалось удивить грандмэншу. Она растеряно хлопала глазами и даже переспросила:
– Летала? Но как это возможно?
Улыбнувшись, кивнула. Было странно рассказывать об этом кому-то. Настолько странно, что внутри все сжималось от предвкушения реакции и страха. Но почему-то я была уверена, что моя шалость не выйдет за стены этого кабинета.
– Да. В один из вечеров я нашла проход на одну из лестниц, ведущих на арену, и прошла по ней. Оказалась где-то на вершине спирали и, не удержавшись, прошлась до самого ее конца. А там мое маленькое приватное шоу прервал вер Перей, я оступилась и свалилась прямо на шею его дракону.
Не обладая Даром говорить, сложила свой рассказ, как умела. Конечно, он и на сотую часть не вышел таким же захватывающим, как то, что произошло в действительности. Не передавал тех будоражащих душу эмоций, что раз за разом рассыпались прекрасными картинками в моей голове.
Зато теперь наш разговор приобрел черты диалога. Я не хотела становиться ее безмолвным слушателем и внимать каждому слову. Инициатива должна быть хотя бы попеременной. Она сама учила меня этому.
Веледа и сама поняла, что ученица из меня вышла неплохая. Ей пришлось взять себя в руки. Откинувшись в своем кресле, она сказала:
– Я иногда забываю, кто ты и какие сюрпризы таишь. Это так знакомо и отдается тупой болью в самом сердце.
Совершенно не поняла, о чем она. Поэтому лишь пожала плечами. Сразу же последовал новый вопрос:
– И каково оно – летать верхом на драконе?
Глаза женщины внезапно загорелись тем самым огнем, который я видела лишь у наездников. Все они смотрели после приземления так: с диким, бешеным восторгом. У меня были по приземлении несколько иные чувства…
– Я ощущала себя свободной.
Свободной от стереотипов, статуса прислуги и от ситуации, в которой тогда оказалась. Если б только знать, что все это были лишь цветочки. Плоды ждали меня впереди, или, возможно, они еще ждут? Кто знает.
Кажется, мой ответ удивил Веледу. Не желая раскрывать эту тему, взмахом руки извинилась и попросила ее продолжить. Она тряхнула головой, отгоняя непрошеные мысли, и действительно возобновила свой рассказ:
– Тогда тебе проще нас понять. Кто летал, уже никогда не сможет ходить по земле спокойно.
Была не согласна с ней, но какое это имело значение? Веледа говорила дальше:
– Прости меня, я немного затянула свои оправдания. Просто хочу донести до тебя, что в душе я навсегда осталась наездницей, а матерью в прямом смысле этого слова стала совсем недавно. А подругой была и вовсе едва ли несколько лет.
Почему-то после этих ее слов я ощутимо напряглась. Жаль, рядом не было моего чемоданчика с яйцом. Оно всегда действовало на меня успокаивающе.
– В годы моей молодости, когда родители были еще живы, я получила место наездницы довольно быстро. Одаренная, с прекрасной родословной. Восемьдесят пятая в поколении, где несколько раз отметились настоящие звезды цирковых шоу и даже несколько игроков в футскай. Весьма посредственных, впрочем.
Все-таки я была немного удивлена. Нет, конечно, по Веледе Феделии было видно, что воспитана она прекрасно: идеальная выдержка, манеры, самообладание и даже стиль. Но чтобы настолько…
Да, ее жизнь тоже нельзя назвать скучной! Одно «приключение» с материнством чего стоит. А тут еще и потомственная звезда…
– В те времена в Высокий цирк ежегодно приходили по три-четыре потенциальных наездника. Они тренировались, учились и даже иногда выступали в шоу на вторых и третьих ролях. Единицы из них становились звездами и оставались, а уже им, в свою очередь, через год-два подбирали новую должность по истечении обязательного срока отработки.
Сейчас такое сложно было представить. В Солитдаре всегда найдется десяток самых престижных работ попроще, чем в цирке, но не менее статусных. Возле этого места создали такую ауру таинственности и недоступности, что записывают детей в наездники драконов на арены и стадионы сызмальства.
Судя по всему, после ее слов я немного отвлеклась и задумалась, потому что вывело меня из этого состояния насмешливое покашливание Веледы. Посмотрела в ее грустные глаза, зарделась, а она, снова поймав мое внимание, продолжила:
– Понимаю, что сложно поверить в то, что всего сорок-пятьдесят лет назад все было по-другому, но как есть. Так вот, когда я пришла в Высокий цирк, то мне назначили наставницу. В этом плане мне повезло: ею оказалась Эванесенс Лавли.
Присвистнула. Мой кумир! Потрясающая наездница. Я не видела ни одного ее выступления, но от афиш с этой женщиной веяло чем-то особенным. Завораживающая, бесподобная, с глазами цвета ночи. Сотни раз проходила мимо ее голограмм и ни разу не смогла отвести взгляд. Даже имя выбрала себе похожее…
Тем временем взгляд женщины напротив становился все тяжелее.
– Мы подружились, и она стала мне своего рода старшей сестрой. А я была с ней рядом до того момента, пока она не исчезла.
Кивнула. Грустная история с исчезновением такой непревзойденной наездницы. После нее такого успеха удалось достичь лишь Перейю. Но он не был коренным жителем Солитдара, а Эванесенс была.
– Знаешь, когда ты появилась здесь с труппой «Бейли», то я сначала ничего не поняла. Не замечала тебя, не видя ничего, кроме своих детей и работы. Я не попала на ту пресс-конференцию, иначе придушила бы Дюрана собственными руками!
Удивленно смотрена на Веледу. О чем она? И зачем ей злиться на грандмэна? В мою голову стали закрадываться подозрения…
Веледа немного успокоилась и рассматривала меня таким странным взглядом. Жадным и изучающим…
– А потом ты наткнулась на ее гримерку и осталась там. Нашла яйцо, и тогда тоже никого не было рядом, чтобы предупредить, и мы снова чуть не потеряли тебя… Но, хвала святым правящим, ты и тут успела удивить, выжить после касания.
Тихо спросила:
– Я что, сейчас использую гримерку Эванесенс Лавли?
Мои руки затряслись, но женщина, казалось, перестала слушать кого бы то ни было.
– И потом я не смогла тебя защитить, не смогла уберечь от этого монстра, и теперь ты под ударом! Прости меня, Эва, прости!
Она схватилась за голову, а я подскочила к ней и присела перед ее коленями, глядя в глаза:
– Ничего, мы со всем справимся! Конечно, я вас прощаю.
Она горько усмехнулась:
– Мне не твое прощение нужно, а твоей матери…
Глава 28. Коул
Если бы мне еще пару месяцев назад сказали, что я, как глупый мальчишка, буду бегать по тайным коридорам Высокого цирка в надежде сорвать поцелуй с пухлых розовых губ безродной прислуги, то я бы попросил Унита воспользоваться пламенем и сжечь наглеца. Кто бы мог подумать, что бывшая невеста брата так западет мне в душу?
Дир в тот вечер весело поинтересовался в конце нашего разговора, когда ему сворачивать все дела, чтобы успеть на мою свадьбу. Эта шутка выбила меня из колеи настолько, что я ответил ему довольно грубо. Помощник лишь усмехнулся, похлопал меня по плечу и пожелал самому себе встретить такую же женщину, при взгляде на которую его глаза будут испускать драконовы искры.
И вот я сидел в своей огромной квартире совершенно один. Со стаканом какого-то очень дорогого коллекционного пойла. И понимал, что, кажется, влюбился. Влюбился в девушку, в которую не должен был влюбляться.
Потому что сейчас не время.
Потому что это подвергнет ее еще большей опасности.
Потому что она мне не ровня, хотя Дир и обещал узнать историю ее рождения.
Потому что, узнай отец о моем увлечении, он бы тут же свернул всю операцию и забрал меня домой.
Потому что я мог сколько угодно играть в звездного наездника, но мое место было совершенно не на арене. И я знал это.