– А вот мы ее сейчас об этом и спросим. Аня! – заорала я во все горло. На пороге спальни тут как тут материализовалась Аня. – Разбуди маму и спроси, что ей сейчас нужно.
– Ненормальная! – фыркнул Диамид.
– Психушка по ней плачет, – поддакнула Аврелия, с ненавистью поглядывая на меня.
Ане ничего не пришлось делать. Алина и без ее помощи проснулась от моего крика.
– А я вам что говорила! Сейчас мы у нее спросим, – упала я на дурочку. – Марина Владимировна, я вам нужна?
Алина подперла взглядом потолок, так полежала немного, потом посмотрела на нас, стоявших в одну шеренгу: Диамида, Аврелию и меня.
– Где я? – прошелестела губами Алина.
– Дома, – я сделала шаг вперед, оставив остальных за своей спиной.
– Дома, голубушка, – Аврелия широко шагнула и опередила меня на полкорпуса.
– Я что хотела вам сказать, Марина Владимировна, вы определенно нуждаетесь в моей помощи, – я наклонилась к лежащей в кровати Алине и начала ей вслух телепатировать. – Пока вам нездоровится, я здесь останусь: приберусь, приготовлю еду, уроки у ребенка проверю. Вспомните, когда вы болели, то всегда к себе приглашали.
– Марина Владимировна, – слово взял Диамид. Он подошел к кровати, сел на край, положил Алинину руку меж своих ладоней и сладким голосом сказал: – Хотите, я останусь?
Несмотря на полусознательное состояние, Алина пропищала:
– Хочу.
«И ты туда же! Он же в школу пошел, когда ты ее уже успела закончить», – мысленно я возмутилась Алининому стремлению записаться в девочки.
Фыркнув во всеуслышание, я недвусмысленно посмотрела ей в глаза, мол, думай, что говоришь, у тебя семья – муж, ребенок. Еще не хватало, чтобы в моей квартире ты свидания устраивала.
Наткнувшись на мой выразительный взгляд, Алина все же одумалась и, стараясь не смотреть на Диамида, добавила:
– Но, наверное, лучше будет, если останется все же она, – вырвав из его ладоней свою руку, она указала на меня.
– Хорошо. Но вечером вы позволите мне прийти вас навестить?
– Вечером у нее муж дома, – доложила я, про себя подумав: «Уж лучше бы этот Диамид просидел здесь до шести вечера, пока я дома, а потом убрался восвояси. Эх, как нескладно получается».
– Ну не знаю, мы с мужем почти в разводе, – под моим негодующим взглядом смутилась Алина.
– Значит, я вас навещу, – Диамид резко поднялся, – Не прощаюсь. Провожать нас не надо. Идемте, сестра Аврелия.
Они вышли. Как только за ними захлопнулась дверь, я выскочила в прихожую и буквально забаррикадировалась – задействовала все замки, засовы и цепочки.
– Так-то оно лучше, – крикнула я, подергав за ручку укрепленную дверь.
Глава 18
– А теперь рассказывай все, что помнишь, – потребовала я у Алины, вернувшись в спальню.
– Я была в астрале, – огорошила меня Блинова. Она потянулась всем телом, блаженно улыбнулась и все еще мутным взглядом воззрилась на меня. Не удержав на мне взгляд, она уперлась им в потолок. По нему блуждать было удобнее – простора больше.
– О, похоже, ты все еще под кайфом. Аня, доченька, – попросила я Анютку, не спускавшую с тети Алины удивленных глаз. В таком состоянии она видела Алину впервые. – Завари нам крепкого чая, от которого бы наша спящая красавица проснулась.
– Чифира, что ли, заварить? – деловито спросила Анюта.
– Ну, у тебя и жаргон, детка.
Анютка ничуть не сконфузилась:
– Мама, я же не на необитаемом острове живу! Каждый младенец знает, что крепкий чай, в пропорции две пачки заварки на пол-литра, называется «чифиром». А ей сейчас только такой и поможет, – она кивком головы показала на распластанную по кровати Алину.
– Спасибо, просветила. Но для тети Алины будет достаточно, если ты бросишь в чашку не пачку, а всего один-два пакетика зеленого чая.
– Думаешь? – засомневалась дочь, глядя на мою подругу, которая все еще разглядывала потолок спальни.
– Не рассуждай, а иди и делай, – мне не терпелось остаться с Алиной наедине.
Аня ушла, а я усадила Алину на кровати, подложив ей под спину подушки. Чтобы освежить мозги ей, заодно и себе, я распахнула настежь форточку. Морозный воздух ворвался в комнату. Дышать стало легче. Кстати сказать, от сестры Аврелии исходил тяжелый и приторный запах. Я даже предположила, что она каждое утро коптится в дыму индийских благовоний. От этого запаха щекотало в носу и хотелось откашляться, он надолго завис в воздухе моей спальни, и только спровоцированный мною сквозняк помог от него избавиться.
Алина поежилась и передернула плечами. Вскоре она громко застучала зубами и жалобно посмотрела на меня – не пора ли закрыть окно?
– Ну что, пришла в себя? – поинтересовалась я. – Спать не хочешь?
– Вроде бы нет, – Алина отвечала не очень уверенно, но смотрела на меня уже вполне осмысленно.
– Тогда пошли в кухню. Там Аня чай заварила – тонизирующий, зеленый.
– Хорошо, что не кофе. Что-то мне в последнее время от него нехорошо.
– Тебя в машине угощали кофе? – догадалась я.
– Да, сестра Аврелия брала с собой в дорогу термос.
– Я так и думала. А они, конечно, кофе не пили?
– Да что я, смотрела! – хмыкнула Алина и окончательно проснулась. – Кстати, откуда ты знаешь, что я ездила с Диамидом?
– Мне кажется, что, в отличие от тебя, я знаю куда больше.
– Ты видела, как я садилась в машину?
– Не только. Я следила за тобой.
– Ты? Как? Кто тебе помогал? Попробую догадаться. Олег? Нет. Что я такое говорю! Он был бы рад, если бы я сгинула.
– Ты несправедлива к Олегу, но все равно это не он.
– Воронков?
– Алина, по-моему, ты еще не отошла от вражеского кофе. У Воронкова государственное расследование – это раз. Два – наш капитан дилетанток на дух не переносит. Помнишь, что он сказал соседке Сичкова? «Гони их в три шеи!» И после этих слов он станет нам помогать? Чтобы ты не гадала, скажу: мне помогал сосед, студент-архитектор, Леша Рюмин по прозвищу Рюмка.
– Смешное прозвище.
– Нормальный парень. И машина у него не броская, иномарочка старенькая, но как бегает! «Зверь», а не машина!
– И куда ж вы за мной ездили? – по ее лицу блуждала такая растерянность, что я сразу поняла, о поездке с Диамидом и Аврелией она не помнит ничего.
– Расскажу, но сначала все по порядку. Ты села в машину. Что было дальше?
Алина вздохнула, зависла взглядом на картине, висящей напротив кровати, и стала вспоминать.
– Я села в машину. Спросила, далеко ли нам ехать. Аврелия ответила, что ехать нам часа полтора, не меньше, и предложила, чтобы скоротать дорогу, выпить по чашечке кофе с конфеткой. Ну, ты же знаешь, как я отношусь к конфеткам, – Алина потупила глазки. О ее любви к сладкому я знала не понаслышке. – Через пять глотков кофе я отъехала и…
– Вошла в астрал, – хмыкнула я.
– Да, даже не помню, завязывали они мне глаза платком, как обещали, или нет.
– Что, совсем не помнишь?
– Я же говорю, практически после первого глотка мое сознание воспарило. Там хорошо, легко, – по лицу Алины проскользнула мечтательная улыбка, ее глаза затянуло поволокой, и она начала сползать по подушкам вниз.
Испугавшись, что она опять отъедет, я встряхнула ее за плечи.
– Поднимайся с кровати. Идем чай пить.
Мне удалось спихнуть Алину с кровати, довести ее до кухни и усадить за стол. Аня к нашему приходу успела заварить чай. В чашке плавало два пакетика зеленого чая. Но цвет напитка был таким ярко зелено-желтым, а мордашка Анюты такая сосредоточенная, что я сразу обо всем догадалась. Дочь мне не поверила и двумя пакетиками чая не ограничилась, а чтобы я ничего не заподозрила, лишние пакетики выбросила в мусорное ведро.
Алина поднесла чашку ко рту и сделала первый глоток. Лицо ее вытянулось, и она с удивлением посмотрела на меня.
– Откуда?
– Что откуда?
– Чай. Я такой пила только один раз в жизни, когда была в гостях у одного знакомого узбека.
Мне вспомнилась одна известная притча. У одного человека, чей дом славился отменными чаепитиями, перед смертью спросили: «Уважаемый, открой секрет твоего чудесного чая». На что умирающий ответил: «Не жалейте заварки».
– Из Узбекистана. Поражаюсь твоей догадливости, – усмехнулась я и на всякий случай убрала со стола пачку зеленого чая «Lipton» с добавлением пряностей.
– То-то я гляжу – бодрит. Даже сердце чаще стало биться, – Алина и впрямь порозовела, глаза заблестели. Что плохо – от слишком крепкого чая язык у нее стал деревенеть, как после неспелой хурмы.
– Хахой хрепкий шай, – сказала она, искажая звуки.
«Какой крепкий чай», – перевела я и отобрала у нее чашку.
– Рассказывай. Что еще помнишь?
– Ничего не помню, – с трудом выговорила Алина, не оставляя попыток расшевелить свой язык. Она его покусывала зубами, высовывала изо рта, всовывала обратно.
Аня с интересом наблюдала за Алининой мимикой. Надо отдать ей должное, она ни разу не засмеялась, хотя зрелище было достойно комедии ситуаций.
– Ну надо же! – напоследок вырвалось у нее.
– Аня, ты еще здесь? А уроки? Марш в свою комнату.
Проводив дочь взглядом, я повернула голову к Алине.
– Ясно – толку от тебя мало. Ты ничего не помнишь. Тогда послушай меня, – и я пересказала ей все, что мне удалось узнать за сегодняшний день. – Тебя привезли в заброшенный лагерь. И этого ты не помнишь? – Алина покачала головой. – Между тем, ты спокойно стояла возле джипа и могла передвигаться на собственных ногах. Я сама видела, как ты вошла в дом.
– Говорю же, не помню, – пробурчала Алина.
– Как дарственную показывала, тоже не помнишь?
– Нет.
– Диамида насторожила твоя дарственная. Он не дурак, сообразил, что паспортные данные при отсутствии самого паспорта не более чем фикция. Решил тебя или меня – я уже сама запуталась – проверить и, если понадобится, поселиться у тебя, то есть у меня, дома.
– Как он себе это представляет? – ситуация Алину забавляла.
– Он-то, похоже, не очень представляет. Ты ведь наврала им с три короба: дочь у бабушки, муж не появляется. Вот и расхлебывай. Уже представляю себе картину – «Не ждали». Возвращается с работы Олег, а тут Диамид с зубной щеткой и в пижаме. Как ты их будешь представлять друг другу? Уже сейчас прорепетируй. Твое счастье, если Олег придет раньше Диамида и ты успеешь ему хоть как-то объяснить происходящее. А если нет?!