— Поломаешься.
— Соберут, — равнодушно пожала плечами она.
Они подружились с какой-то пугающей скоростью. Оля, не смотря на общительность, с людьми сходилась трудно и, дожив до своего возраста, близких друзей так и не нашла. Даже Аленку считала хорошей, важной, дорогой — но приятельницей. Которую охотно бросилась выручать… но доверить ей спину никогда бы не смогла.
Разве что Олег… Но Швец сделал все, что мог. Большего она не просила, понимая, что, в случае провала, потянет за собой. Допрос под «порошком истины» ей не грозил, но безопасники и так много чего умели, а следов они с Олегом оставили достаточно, чтобы связать их в «преступное сообщество, именуемое шайкой». Чего стоил один флаттер. Не успела она его утопить, а с крыши скинуть побоялась. Хороший программер сумел бы «допросить» даже обломки. Интересно, его нашли? Если искали — ответ однозначный, но…
Вот тут она почти смутилась, и глянула на Карину исподлобья, словно та умела читать мысли.
…Был еще один человек, которого она хотела бы назвать другом. Хотела бы. Но даже в мыслях не решалась. Уж больно репутация у него была неподходящая. Всесильный министр безопасности Артур Маркович. Если он руководил поисками, то Оля могла тихонько надеяться, что не найдут. Ни флаттер, ни Олега.
Потому что искать не будут.
Оля чуть прикрыла глаза, вспоминая… Дорогой, на заказ сшитый костюм. Большое, грузное тело. Жесткий, отстраненный взгляд человека, привыкшего ко всеобщей ненависти, как бегемот к мутной болотной воде. Такие же равнодушные, техничные, «по легенде» — поцелуи… которые отчего-то волновали сильнее, чем все, что случилось в ее короткой жизни до него. До… Артура.
Она мысленно назвала его вот так, по имени, пугаясь собственной смелости, как не пугалась медблока, хвостатого и своего невеселого будущего. Не было никаких разговоров, да и быть не могло. Но Оля почему-то была совершенно уверена, что имеет право на эту вольность. Что он сам дал ей это право — своей шальной улыбкой, своим первым и последним настоящим поцелуем, от которого и сейчас кружилась голова.
— Эй, подруга, ты еще здесь? — позвала Карина. Глаза цвета спелого крыжовника были как-то уж слишком внимательны, — Кто он?
— Он?
— Тот, про кого ты сейчас так громко думала, что у меня уши запылали.
— Да ладно? — не поверила Мещерская.
— Смотри, — Карина приподняла волосы и Оля и изумлением увидела, что уши у подруги и впрямь красные.
— Так кто он? — поощрительно улыбнулась Карина.
— Я не могу назвать имя, — Оля виновато пожала плечами, — сама понимаешь, нас тут слушают.
— Да без разницы, как его зовут. Кто он для тебя?
Оля на секунду задумалась… И уверенно ответила.
— Все.
— Ох ты! И, думаешь, он тебя выручит?
— Он постарается.
— Обещал? — Карина шевельнула бровью, давая понять, во что ценит такие обещания. Оля не стала спорить.
— Не обещал. Но он сделает все, что сможет, и даже немного больше. А может он не так уж мало.
— Да? — девушка покачала головой, — Ну, если так, подруга — буду держаться к тебе поближе.
— Держись, — царственно разрешила Оля.
Время уходило.
…Интересно, где ты сейчас. Чем занят? Вряд ли что-то богоугодным, профессия у тебя такая, что от Создателя ты, в своей кипенно-белой сорочке, дальше, чем кочегар адской топки. Но, чтобы там ни было, я желаю тебе победить. Ты заслуживаешь победы. Ты был рожден для этой победы, мой немолодой и усталый воин. Просто война эта оказалась слишком долгой и страшной. Я еще не родилась, а ты уже сражался. Не удивительно, что ты так измотан. Я хочу, чтобы ты победил. Хочу этого больше, чем выжить.
Оля зажмурилась, посылая в пространство невидимую волну тепла и нежности, изо всех сил желая, чтобы она нашла министра безопасности, коснулась его. Обняла. Согрела.
Артур нормально не спал уже пятые сутки, а на ногах был уже тридцать часов, и сейчас ему казалось, что гроб — не такое уж плохое место. По крайней мере, там лежат. И, бонусом, тех, кого туда уложили, никто не дергает. А еще люди говорят всякие слова, которых ты никогда не услышишь при жизни, и пошлый деревянный ящик накрывают красивым голубым флагом с серебряным альбатросом. Лепота!
— Сколько осталось? — спросил он парня в комбинезоне защитной расцветки с серебристыми капитанскими нашивками.
— Два квадрата. Через сорок минут закончим, — отозвался тот, — И по закону подлости, искомая вещь окажется в последнем.
— Да хорошо бы, кабы так, — Артур потер виски, помотал головой и поискал глазами кофе. Чашка оказалась здесь, на маленьком выносном столике, рядом с картой, но от усталости он ее заметил не сразу.
Естественно — пустая. Выпил и не заметил. Какая по счету? Восьмая? Десятая?
По-хорошему, пора было переходить на чудные зеленые капсулы, за которые светило двадцать лет каторги, и за которые, в иные времена, Артур охотно отдал бы и больше — они спасали больше, чем жизнь. Они спасали ДЕЛО. Но сейчас капсулки отпадали. Он просто не мог себе позволить двое суток отката, а потом еще сутки с массажистом, ванной, укрепляющей терапией и «никаких нагрузок».
Министр помотал головой, ставшей тяжелой, как старинное пушечное ядро. И внезапно почувствовал, что его лысеющего затылка словно коснулась мягкая ладонь. Она несла одновременно и тепло и прохладу. Как это могло быть, Артур не понял, но потянулся к этому чудному ощущению, как слепой котенок к маме-кошке, только не мурча. Ладонь огладила, согрела — и растворилась в летней тишине, словно приснилась. Но оставила после себя удивительную бодрость и ясность мысли, словно Артур пять секунд назад не клевал тут носом, как несвежий зомби.
Неужели сама мысль о стимуляторах так бодрит?
— Борис, — позвал министр, — давай сюда.
Капитан шагнул к столу. Он уже давно посматривал на Батю с тревогой, и, заметив его оживление и заблестевшие глаза, поморщился.
— Артур Геннадиевич, — решился он, — завязывали бы вы со штыром. Паша Повальский с него дуба врезал.
— Да я чего, я ничего, — Артур повернулся и одарил обнаглевшего подчиненного бесовским прищуром, — другие во чего — и ничего, а я чего? Да не принимал я стимуляторов, Борис. Оно само. Честное скаутское. Наверное, пятое дыхание открылось.
— А вы их считаете? — подхалимским тоном протянул Борис. Он заметно успокоился и присел к столу, злостно нарушая субординацию. В ведомстве Марковича ее не нарушал только совсем уже ленивый и бесталанный. А, поскольку, таких тут традиционно не держали, то и настучать на министра с капитаном альбатросов было некому — все грешны, все повязаны.
— Смотри, — Артур вздохнул, — в то, что Кир дошел досюда я не верю. «Гейша» пикировала сюда — аккуратно обрезанный ноготь коснулся столешницы с двухмерной голопроекцией, — километров двадцать пять, а то и все тридцать.
— И что? — удивился капитан, — с облегченной выкладкой — три часа ходу.
— Это если ты здоров, силен и сыт. А я не верю, что такой трюк обошелся без травмы. Да и Алиса уж очень старательно молчала. Будь их третий в порядке, она бы уже на вторые сутки спокойно раскололась, зная, что с такой форой мы его не найдем. Значит, еще до прыжка с ним было что-то не то. Прикрывала она парней, как птица — гнездо.
— Как она? — спросил Борис.
— Жива. Пока. И это больше, чем рассчитывал наш док. Так что шанс есть.
— Вы говорили, что Кир…
— Я говорил, что если он куда и добрался, так только до магистрали на юге или до водохранилища на востоке.
— Так может, он хабар с собой взял?
— Это только если очень сильно головой ударился, — жестко усмехнулся Артур, — нет, Боря. Она здесь. Конкретно — вот на этой площади, максимум десятка вдоль и семь — поперек. Сканеры не сработали, это можно записать в дано. Значит, искать будем по-другому.
— Собаки?
— И собаки, — кивнул Артур, — но в собак я тоже не верю. Альбатросы не следят, не шумят и не пахнут, — напомнил он не лишенную рисовки поговорку современных ниндзя, — Кир опасался, что его добыча попадет в другие руки, и правильно делал. Я бы на его месте тоже поостерегся.
— И?
— Как бы ты спрятал мешок на вражеской территории, зная, что его будут искать ОЧЕНЬ тщательно, с прочесыванием. Поправка: ты, скорее всего, серьезно ранен.
— Тут и думать нечего, — фыркнул Борис, — повесил бы лосю на рога — пусть носит.
Артур резко выпрямился и вцепился в капитана ТЕМ САМЫМ взглядом, который воодушевлял альбатросов на подвиги и героизм во имя родины. Другими словами — парни были готовы куда угодно, хоть под пули, только бы подальше от министра.
— Уже смотрю, — торопливо кивнул Борис, выкручивая верньеры черной, плоской папки с экраном, — лось, который был тут в нужное время, в семидесяти километрах…ох, ни фига же себе он учесал! Силен, бродяга. А вообще их тут три.
«Лосями» называли роботов-уборщиков леса, которые следили за порядком, на месте утилизировали мусор и пресекали небольшие очаги возгорания, а о больших сообщали на базы. А заодно брали пробы воды, воздуха и грунта.
Их выдвижные антенны и впрямь походили на рога. А сами «лоси» были совершенно автономны, подзарядки не требовали весь период эксплуатации, что-то около пятидесяти лет, и бродили по своим собственным орбитам, часто довольно протяженным.
— Запрашивай коридор на водохранилище, — распорядился министр, вставая из-за неудобного столика в передвижном компункте и выпрямляясь во весь свой немаленький рост, — летим с лосем бодаться. Насколько я знаю Кира, легко нам не будет.
Спустя двадцать минут Артур стоял над отключенным и распотрошенным лесным трудягой и тихо, сквозь зубы, ругался.
Они опоздали. Лось, действительно, носил в своем обширном брюхе сумку Кира с бесценной пирамидкой, носил, видимо, больше суток. Об этом говорили микроследы, оставшиеся в контейнере. Но час назад… всего час — лося «ограбили», и тот, кто это сделал, владел личными кодами Кирилла.
— Так, может, это он и был? — осторожно предположил капитан альбатросов, стараясь держаться от министра на предельно возможном удалении. Тот был по-настоящему встревожен а, значит, очень опасен.