– Спасибо за инструктаж, – Гвоздиков слегка поклонился. – Не пройти ли нам в класс? Ребята ждут.
– Здравствуйте, Мария Владимировна. Здравст-вуйте….
Они обернулись. Перед ними стояла запыхавшаяся от быстрой ходьбы девушка, похожая на десятиклассницу, опаздывающую на урок.
– Инна Иннокентьевна, зачем вы встали? Ох уж эта «четвёрка»! Неужели они позвонили прямо домой? Бестактные девчонки!
– Благодарю вас за заботу, Мария Владимировна. Я удивлена, что мне позвонила «четвёрка», а не вы. Странно, что вы не сочли нужным поговорить со мной, прежде чем отправлять ребят на такую важную встречу.
– Разве это так важно? – пожала плечами завуч.
– Пойдёмте в класс, – Инна Иннокентьевна потянула за рукав Гвоздикова. – Мой стаж классного руководителя всего полгода и я до сих пор волнуюсь, когда вхожу к ним.
Максим пропустил Инну Иннокентьевну вперёд.
– Здравствуйте, – сказал Гвоздиков и недоумённо посмотрел на застывших у своих парт разновеликих подростков. – Садитесь, – спохватился он.
Ребята опустились за парты. Только Алик Кузнецов продолжал тянуться, выразительно поглядывая на Максима.
– Ты что-то хочешь сказать?
– Вы разрешите?
– Конечно.
Он шагнул к доске, повернулся к классу и солидно произнёс:
– Ребята, сегодня у нас в гостях корреспондент детского радио Максим Гвоздиков. Он будет делать передачу об успехах нашего класса. Кто хочет выступить? Вижу, что никто пока не готов. Тогда я и начну!
– Извини, Алик, но в твоей пламенной речи есть маленькая неточность. Во-первых, я пришёл к вам не в гости, а для серьёзного и делового разговора. Во-вторых, ты приглашаешь ребят к беседе, а я не задал ещё ни одного вопроса. В-третьих, тебе точно известно, о чём надо говорить?
– Я… мне… я… – смешался Алик.
– Пропал Кузнецов, – раздался с места насмешливый голосок. – Бедняга… зря всю ноченьку дома речь готовил. На уроках зевал, на физкультуре до середины каната вскарабкался и… дал храпака.
Класс дружно засмеялся…
– Редькин, – зловеще сказала Мария Владимировна, – оставь свои остроты для перемены. А вы, товарищ практикант, ведите собрание и не позволяйте сбивать с толку тех, кто назначен выступать от класса.
Максим посмотрел на завуча так, будто впервые увидел её, ничего не сказал, отправил Алика на место и положил перед собой тетрадный листок.
– Передо мной принятые вами обязательства по успеваемости. Пункт первый – «Иметь в классе 15 хо- рошистов и хотя бы двух отличников». Что означает это самое «хотя бы»?
Гвоздиков внимательно посмотрел на ребят. Снисходительность в их глазах куда-то разом улетучилась.
Инна Иннокентьевна подалась вперёд, с любопытством глядя на корреспондента, ожидая, что последует за таким совсем не трафаретным началом разговора.
Мария Владимировна напряжённо откинула крышку парты. Было видно, что она с трудом сдерживает себя. Несмело оглядываясь на неё, опять потянул руку Алик.
– Валяй, – бросил ему Максим.
– Наши обязательства – призыв к хорошей учёбе. За них голосовал весь класс. Может, нами допущена незначительная неточность. Но мы прямо сейчас её можем исправить, – Алик нерешительно посмотрел на Максима, пытаясь понять по его взгляду, устраивает ли такой ответ.
– Так, – подбодрил его он, – приняли обязательства, и двоечники у вас разом исчезли?
– Исчезли, – увереннее произнёс Кузнецов.
– И пятнадцать хорошистов у вас появились тютелька в тютельку?
– Не совсем, но об этом лучше пусть Томка, то есть, пусть Томина Лена скажет, – и Алик юркнул на место.
– Лена, как давно ты стала хорошисткой?
– С первого класса, – с тихой гордостью ответила она.
– А что мешает тебе быть отличницей?
Лена изумлённо посмотрела на Ильина.
– Что мешает?
– Ну да, я спрашиваю, что мешает тебе выполнить ваше же обязательство и стать одной отличницей из «двух» безо всякого «хотя бы»?
Лена широко открыла глаза.
– Если честно, – она судорожно вздохнула, – иногда на учёбу просто не хватает времени.
– Как вы думаете, ребята, что стоит за подобной нехваткой времени на учёбу?
– Можно? – дерзко вскинул руку паренёк с прон-зительно зелёными глазами. – Я Редькин Валерка. Мне кажется, за этим стоит «вдруг сегодня не вызовут». Не решил дома задачу? Делов-то… на переменке у друга можно скатать. А если всё-таки потянут к доске, всегда найдётся добрая душа. Подскажет!
– Ты думаешь, Лена имела в виду это?
– Н-е-е! Ленка – человек честный. Загоняли её дома. Музыка, фигурное катание, английский…
– А к какой категории ты себя относишь? Хорошист или «плохиш»?
– Я посерёдке. Что, обязательно всем надо быть отличниками?
– Ты считаешь, что законным правом на образование можно пользоваться как угодно?
– Нет.
– Так что тебе самому мешает хорошо учиться?
– Алгебра.
– Трудно даётся?
– Пару уроков по болезни пропустил, потом прогулял пару раз. Попробуй теперь догони.
– Но ты хоть иногда присутствовал на уроках?
– Присутствовал, только ничего не понимал. Сидел, думал о своём. Вот так и просвистел алгебру.
– Ты сидел на уроке у всех на виду, а мыслями был в бегах? И считаешь, что, филоня подобным образом, ты водишь за нос педагога, друзей по классу?
– Я ж не дурачок, понимаю, что сам себя наказал.
– У тебя есть друг?
– Игорь Старостин. Он настоящий отличник! – уважительно сказал Редькин.
– Что это значит?
– Он по всем предметам сечёт.
По классу прокатился смешок.
– Я хотел сказать, – спохватился Валерка, – Игорь понимает, о чём говорит, когда отвечает. У него, если спишешь, железно пятёрку схватишь.
– Ты считаешь это нормой в ваших отношениях?
Старостин неуклюже вылез из-за парты.
– Неудобно другу отказывать.
– А почему бы тебе не позаниматься с Редькиным по этой несчастной алгебре?
– Он меня не просит.
– А если бы попросил?
– Помог бы.
– Любопытная у вас «дружба» получается, – усмехнулся Максим. – Кто-нибудь хочет добавить что-то к сказанному?
Класс упорно молчал, но уже с явным интересом глядел на этого необычного Гвоздикова.
– Вот у вас, ребята, записано в обязательствах: «Иметь в классе стопроцентную успеваемость». Это означает, что вы обязуетесь учиться на пять, четыре, пусть даже на три, так? А вам не показались бы странными обязательства Инны Иннокентьевны учить вас? Обязательства ваших мам и пап любить вас? Обязательства пекарей печь для вас хлеб? Обязательства наших солдат защищать вас? «Разве может быть иначе?» – можете спросить вы, – «Это же их обязанности». Так почему же вашу святую обязанность хорошо учиться вы провозгласили обязательством? Да ещё дружно проголосовали за это?
Пятый «Б» растерянно молчал…
И тут из-за парты неожиданно опять поднялся Игорь!
– Я скажу, – он облизнул языком внезапно пересохшие губы, постоял, молча вцепившись в парту, как в спасательный круг, и произнёс. – Вы правильно сказали: учиться – наша обязанность. Просто мы не вдумались в эти слова. А они разные даже на слух, – он перевёл дух, – и звучат по-разному. Обязательства. Обязанность. Нам принесли в класс эту бумажку, зачитали скороговоркой, и мы дружненько подняли руки. А чтоб поговорить по существу, по-человечески… впрочем, кто бы с нами стал разговаривать? Это же «ответственное мероприятие» школы. Кому интересно наше мнение? Голосовали мы в сентябре, сейчас февраль. А мы ни разу не вспомнили об этих «обязательствах».
– Это уже слишком! Это пахнет дискриминацией школы! Я не намерена оставаться здесь далее и слушать безобразные речи! Завтра же позвоню в редакцию и потребую, слышите, потребую, чтобы к нам прислали кого-нибудь из начальства для разбора вашего недостойного поведения, товарищ Гвоздиков. А ты, Старостин, думай, что говоришь. А ещё отличник. Кандидат на золотую медаль! Да я завтра же…
Мария Владимировна неожиданно умолкла, встретив спокойный, слегка насмешливый взгляд Игоря, и вышла из класса.
– И вешает вам лапшу на уши Кузнецов, объявляя, что у нас нет двоечников, – продолжил Игорь как ни в чём не бывало.
– В журнал загляни! – закричал с места Алик. – Найди там хоть одну двойку за четверть!
– Не ори, не очень тебя испугались! – так же с места выкрикнул Редькин. – А то я не знаю, как мне троечку натягивали, чтоб успеваемости не портил. И не мне одному. Как же, «образцовый» класс!..
– И мы миримся с этим, – перебил Валеру Игорь. – Вы правильно заметили, мне бы Редькину разок не дать списать, а позаниматься с ним по-человечески. Вот это действительно была бы дружба!
– Разрешите? – Инна Иннокентьевна потянула руку, как примерная ученица, и, слегка покраснев, поднялась из-за парты. – В том, как готовилась эта встреча, как начиналась, как стереотипно могла закончиться, виновата я. Да-да, – она упрямо закусила губу в ответ на протестующие выкрики ребят. – Правду сказал Игорь. Формально мы отнеслись к важному делу и винить должны только себя. Подняли руки и решили, что на этом наша работа закончилась. А она должна была бы только начаться. Разве не так, Алик?
– Так, Инна Иннокентьевна.
– Но исправить ошибку мы сумеем. И если вы придёте к нам ещё раз на подведение итогов учебного года, краснеть нам перед вами не придётся. Давайте пройдёмся по остальным пунктам?
– Можно я? – вскочила девчонка в рыжих кудряшках.
– Давай, Рощина Нина, – разрешила классная.
Та с места в карьер затараторила:
– Ой, Инна Иннокентьевна, мы взяли обязательства беречь учебники. Ну, чтобы следующие за нами классы могли по ним заниматься. Только некоторым это до лампочки… ой, извините! Редькин рисует на них чертей. А наш «пионер – всем ребятам пример», Кузнецов, подрисовывает великим писателям бороды и усы. А вообще наш класс очень хороший! – неожиданно воскликнула она. – Но об этом пусть Таня из своей знаменитой «четвёрки» скажет.
– Почему я? – величаво поднялась Таня. – Есть Марина, Инна, Света.