— Баммер??
Ведущий явно не знаком с этим термином. Приходится пояснять:
— Фейл, фиаско.
— А… ясно. Продолжай.
— Так вот. Сорокалетние звезды могут служить примером для подражания только для своих сверстников. А на кого тогда тинэйджерам равняться? Кто для них икона стиля?
— Но деньги-то в кошельках у более старшего поколения, а значит, и моду на все диктуют они. В том числе, и на музыку!
— А ты уверен? — насмешливо смотрю я на самодовольного Эда — Сейчас и у школьников есть карманные деньги. Или ты искренне считаешь, что поколение Вудстока будет вечно молодым и вечно в моде? Прости, но тогда у меня для тебя плохие новости: времена меняются, и на смену вам приходит новая молодежь с другими взглядами на жизнь. Интересы которой и выражают сейчас Red Stars. А после нас придет следующее поколение, и нас тоже кто-то потом заменит. И так будет до скончания веков. Любой музыкальный стиль неизбежно переживает взлет, триумф и спад интереса к нему. Но иногда стиль после некоторой паузы может пережить свое второе рождение, если его потенциал не был исчерпан до конца. Так будет и с диско.
— Вот, кстати! А что ты скажешь о шведской группе АББА, которая будет выступать здесь через пару недель?
Он что, думает, я буду топить аббиков? А вот и нет!
— Это группа, о которой потом будут слагать легенды и снимать фильмы. Я вырос на их музыке и мечтаю попасть на их концерт. Очень надеюсь, что мне это удастся сделать в Нью-Йорке или в Вашингтоне. Призываю всех американцев: люди, бросайте свои дела и сходите на их концерт. Такая удача выпадает в жизни лишь единожды, поскольку АББА — группа скорее студийная, чем гастролирующая. И я сильно сомневаюсь, что они когда-нибудь еще приедут к вам в Америку. Попавшие на концерт потом с гордостью будут рассказывать детям, что когда-то видели и слышали АББА в живую.
— Ты это серьезно?! — изумленно смотрит на меня Эд.
— Серьезней некуда. Америка привыкла к своим исполнителям диско. Но АББА — это совсем другой уровень. Это, если хочешь, классика и первооснова диско: высокопрофессиональная музыка в сочетании с потрясающе чистым голосом Агнет.
Извини, Анни, но это правда. Я мысленно попросил прощения и у остальных солистов.
— И это как раз то, чего порой так не хватает некоторым американским исполнителям, которые слабые мелодии заворачивают в обертку хуков и звуковых спецэффектов, а невнятную дикцию компенсируют высокими нотами.
— Неожиданно…
— Ну, как есть, зато правда. Понимаю, что немного странно, когда один артист рекламирует концерты других. Но, поверьте, дорогие слушатели, я это делаю от чистого сердца! И скажу честно, для меня просто удивительно, что АББА будут выступать здесь в таких маленьких залах, при том, что в Европе они легко собирают стадион под 50 тысяч зрителей.
— Вряд ли… я слышал, что у них нет такого яркого шоу, как у вас. Подтанцовки, мотоцикла на сцене…
Ишь, ты… кинул мне кость! Я понятливо подмигнул ведущему, но подачу не принял.
— Их в конце октября ждет лондонский Уэмбли, где они дадут шесть концертов подряд. Просто умножь в уме 48 000 на шесть. И это только один Лондон! Вот это и есть настоящий показатель их популярности. Даже безо всяких ярких шоу. А здесь, в Сан-Франциско у них будет павильон Конкорд на 12 500 зрителей. Как такое вообще возможно? При том, что сам тур широко разрекламирован различными СМИ.
— Да, Билборд даже выпустил 50-страничный мини-журнал об ABBA.
— Мне добавить нечего. Кто ценит хорошую музыку, получит настоящее удовольствие. А для кого важнее яркий фантик, тот сходит на кого-нибудь еще.
— Например, на Red Stars! — ехидничает Эд — Слышал, что ты летаешь над сценой? Как это вообще удалось сделать?!
— Приходи и увидишь все своими глазами! А не испугаешься, отправлю в полет и тебя — не остаюсь я в долгу…
В общем, эфир у нас получился интересным, и крайне удачным, судя по тому, что Эд светился от счастья. Крутили наши хиты, было много звонков от слушателей — в Америке это принято. Но насколько я понял, редактор все же умело фильтровал их, так что ничего экстраординарного, типа матюгов антисоветчиков, в прямом эфире не прозвучало. Напоследок я подарил Эду такую же футболку, в какой пришел сам, и билеты на концерт. На этом и расстались, весьма довольные друг другом.
В машине я одним махом выдул бутылку минералки и без сил откинулся на спинку сиденья.
— Этот Эд вампир какой-то… умотал меня.
— Я думал, будет еще хуже — усмехнулся полковник, который все интервью тихо просидел в углу студии, наблюдая за происходящим со стороны — хорошо, что ты его с самого начала на место поставил.
— Да, уж… Америка — это не Япония, где все заранее согласовано и проходит без сюрпризов. Ну, что — едем в отель обедать? Там, наверное уже и наши подъехали…
Наши действительно уже приехали — это становится понятно по толпе фанатов, ошивающихся у центрального входа в отель, и по разрисованному звездами автобусу, припаркованному в пререулке. Ну, значит, все добрались без проблем. Можно было бы по-тихому проехать мимо толпы и проскользнуть в отель через один из второстепенных входов, но рассекречивать раньше времени все пути наших отходов не стоит. Поэтому допиваю минералку, поправляю волосы и, нацепив авиаторы, выхожу из машины. И даже почти успеваю добраться до дверей, отеля когда воздух разрывает пронзительный девичий вопль.
— Viktor…!!! Selezneff…!!!
Ну, все, понеслось! Меня тут же берут в плотное кольцо, отрезая от входа и дальше начинается дурдом. Больше всего меня поражает, что некоторые фанаты даже слова сказать не в силах, настолько они потрясены тем, что я стою рядом с ними и до меня можно дотянуться рукой. Какая-то молоденькая белокурая девчонка с брекетами на зубах, оказавшаяся прямо на моем пути, всхлипывает, не веря своему счастью. Более бойкие фанаты толкают ее локтями, пытаясь отпихнуть от меня, но худенькое создание стоит как скала в бушующем море, открывает рот… и молчит.
— Привет! — говорю я ей, улыбаясь — как поживаешь? На наш концерт придешь?
Она расстроенно мотает головой и я наконец, слышу ее голос, в котором сквозит отчаяние.
— Опоздала, билеты уже закончились! — о, как… Интересные однако новости прямо из первых рук. Значит, снова аншлаг, и снова на стадионе, рассчитанном на 60 000 мест.
— Не беда, держи! — я достаю из кармана оставшиеся два билета и ставлю на них размашистый автограф. Подмигиваю опешившей девчонке — Смотри опять не опоздай!
Мои бодигарды постепенно исправляют ситуацию и расчищают мне проход, аккуратно оттесняя фанатов с нашего пути. Продолжаю на ходу раздавать автографы, подписывая все, что мне подсовывают под руку, а фантазия у моих фанатов богатая! Здесь и свежий выпуск Билборда с результатами хит-парадов, и свежие газеты с нашими фотографиями, билеты на предстоящее выступление, календари и плакаты с нашим изображением, футболки и бейсболки из мерча, которые уже вовсю продают на лотках рядом со стадионом Кэндлстик-парк.
Кто-то из фанатов даже притащил июньский номер Vogue со статьей Грейс Мирабеллы и нашими шикарными фото, снятыми в номере лондонского Савойя. Надо же! Кто-то еще кроме нас бережно хранит этот выпуск журнала. Кстати, нам не мешало бы с Грейс встретиться в Нью-Йорке, такие ценные знакомства нужно поддерживать и всячески развивать. Только у меня уже целый список лиц, с которыми там нужно встретиться. Вопрос: где взять на все это время? Хоть звони в Москву и умоляй Веверса о разрешении задержаться в Нью-Йорке на неделю. Может, так и придется сделать, иначе все мои грандиозные планы пойдут насмарку…
— Мистер Селезнев, вам просили передать, что вас ждут в ресторане — передает администратор сообщение, которое Гор оставил мне на ресепшн.
Прекрасно! Поговорим, пообедаем, а заодно и обсудим изменения в наших планах. Боюсь, Майклу с Григорием Давыдовичем не понравится моя самодеятельность с эмигрантской общиной, но деваться теперь некуда. Антисоветский митинг у стадиона или отеля — еще худшая альтернатива.
…Как я и ожидал, подельники оказались людьми понятливыми. Особенно после того, как в защиту моей «сумасшедшей» идеи неожиданно выступил Сергей Сергеевич. Тут уже им и крыть было нечем: выступление бесплатное, считай сродни благотворительности. К тому же условий контракта не нарушает: русскоязычный репертуар — это исключительно прерогатива советской стороны. Выкладываться и рвать жилы я там не собираюсь, даже концертом это можно назвать с большой натяжкой — скорее уж творческий вечер. Аппаратуры возьмем по минимуму — усилок, пару колонок, концертные костюмы вообще не нужны. Оставалось только дождаться вечернего звонка Семена Ипполитовича с подтверждением их готовности нас принять.
— Но отечественный репертуар повторить надо обязательно — ворчит Клаймич, скорее больше для вида — не хватало нам еще опозориться перед бывшими соотечественниками.
— Репетицию проведем — киваю я — без этого никак. Григорий Давыдович, давайте прикинем с вами список песен. Нужно отобрать штук десять, и чтобы часть из них была патриотического направления. Иначе в ЦК нас сгнобят.
— «Только так победим» подойдет?! — подкалывает меня Клаймич.
Я посмеялся, покачал головой:
— Боюсь, такое не поймут. Так что ограничимся «Снегирями», «Березами» и «Конем».
— Обязательно спой «Дорогие мои старики» — переходит на серьезный тон наш директор — и «Траву у дома». Народ точно оценит.
— Куда ж без этого — соглашаюсь я — а еще споем лирическое: «Погоду в доме» и «Паромщика», но их пусть провинившаяся Лада исполнит. Мне голос нужно поберечь для концерта.
— Альдона может спеть «Позови меня с собой», она же принимала участие в записи демоверсии для Сенчиной.
— Хорошо. Итого восемь песен есть, осталось еще две. «Там за туманами», пожалуй, еще спою — она спокойная и патриотичная.
— Отлично! И «Мы желаем счастья вам» поете в финале.
— Это само собой. Так, с репертуаром мы определились, теперь нужно наш график подвинуть, чтобы завтрашний вечер освободить ото всех дел.