Зловонных ржавых водорослей бессмысленная вязь.
Решительно настроены сегодня искупаться мы.
И что, что солнце спряталось и буря поднялась.
Заходим в воду, брызгаясь… Коричневую, мутную.
Нас четверо: две девушки (читинки), я и брат.
Одну зовут Мариною, коль ничего не путаю,
другую — Соней. Встретились примерно час назад.
Глядим, грязедобытчики на самодельном катере
пришвартовались к берегу. Волнуется Арей.
Когда ныряешь — чувствуешь себя в утробе матери.
Выныриваешь — заново рождаешься, ей-ей.
Не надо моря чистого, не надо пляжа белого,
не надо представительниц шаблонной красоты.
Лукавлю я? Нисколечко. Достаточно и этого:
жемчужниц, ржавых водорослей, толстушек из Читы.
***
На берегу костёр.
Мы проверяем сети.
Кто космос распростёр,
заставил звёзды эти
сверкать — нисколько нам
не интересно. Рыбы,
должно быть, килограмм
поймали, и спасибо.
Я окуня беру,
боль чувствую — игольчат.
И пастью, что в жиру,
он тихо-тихо ропщет.
Гребу, довольный, вспять,
кент курит полулёжа.
Нет смысла задавать
вопрос «В чём смысл?» — ни в чём же!
***
Здоровенный комар,
прикожившийся на предплечье,
снова чувствует жар
(так тепла эта кровь человечья,
что способна обжечь
хоботок). Всюду жизнь насекомых.
Не нужны им ни речь,
ни обилие смыслов искомых.
Человек — пустота,
искажённая внутренним миром.
А вот он неспроста
был рождён несмышлёным вампиром.
Мой любимый досуг –
создавать поэтический кокон.
Говорю ему: «Друг,
ты летаешь вдоль глянцевых окон,
поджидая людей,
что оставят открытыми настежь…
Погоди-ка, не пей.
Оторвись. Неподдельное счастье ж
заключается в том,
чтоб практически стать невидимым.
Как бестелый фантом
или взвесь, наречённая дымом».
Здоровенный комар,
прикожившийся на предплечье,
снова чувствует жар,
но укус — это только предтеча,
после — жжение, зуд…
Отойдём от банальных повторов.
Как меня назовут:
стихопряд Александр Егоров
или просто чудак,
растекавшийся мыслью по древу?
Хорошо, если так,
а иначе… В «иначе» не верю.