Я показал на турецкий ковёр, занимающий всю стену кабинета Ростовцева. На нём красовалась коллекция холодного оружия: турецкие ятаганы с рукоятками, выложенными бирюзой и перламутром, длинные охотничьи кинжалы-хиршвангеры с шитками в виде морской раковины, персидские сабли в богато украшенных ножнах, кавказские кинжалы и шашки. Среди этого великолепия прямая шпага с широким клинком и простым, без украшений, эфесом смотрелась довольно скромно.
– Это шведская солдатская шпага. – объяснил Ростовцев. – Взята ещё моим прадедом в Северную кампанию, в Эстляндии, при Депте. У шведов была своеобразная манера рукопашного боя – одной рукой кололи фузеёй с примкнутым багинетом, а другой орудовали такой вот шпагой. И довольно ловко, надо сказать, это у них получалось! Прадед мой служил тогда прапорщиком в солдатском полку фон Дельдина и удостоился отличия от самого государя Петра Великого как раз за храбрость, проявленную в штыковом бою.
Я снял трофей с ковра, примерил по руке, сделал пару фехтовальных выпадов. По балансу и динамике она напоминала любимую мной валлону – такой же широкий, обоюдоострый клинок, одинаково годный и для уколов и для рубящих ударов; обтянутая грубой кожей рукоять, гарда, составленная из овального щитка и пары толстых дужек. Кольца под большой палец, правда, нет, но это можно пережить. И длина подходящая – не то, что кавалерийские палаши, которые таскают здешние драгуны и кирасиры.
– Если не секрет, поручик – почему не вывозите всё это?
После нашего прибытия в имении Ростовцевых воцарился сущий хаос. Дворовые, лакеи волокли сундуки с самым ценным скарбом, грузили их на телеги; во дворе спешно запрягали бричку, предназначенную для графского семейства. Отдельно в большие плетёные корзины собирали провизию, укладывали дорожные погребцы – эдакие деревянные, с бронзовыми уголками и замочками, ящики, предназначенные для перевозки вилок, ложек, тарелок и прочей утвари. А вот судьбой этого арсенала никто, похоже, не озаботился.
– Куда их деть? Тут-то и самое необходимое в телеги не помещается, ещё и железяки эти тащить…
– Может, припрятать? Оружие-то ценное, антиквариат, больших денег стоит!
Поручик покачал головой.
– Прячь, не прячь – не французы, так свои же мужички и разграбят. От них, каналий, разве что укроешь?
«…Что ж, хозяин – барин, хочет – живёт, хочет – удавится…»
– Раз так, – говорю, – можно позаимствовать эту шпагу? Обещаю обращаться бережно.
К моему удивлению Ростовцев согласился сразу. А револьвер-то зажал, не отдаёт. Впрочем, я и не прошу… пока.
– Что ж, Никита Витальич, берите. Коли для дела – не жаль. На ближайшем бивуаке отдайте Прокопычу – наточит, а то клинок, как видите, тупой, что твой колун…
Я провёл пальцем по лезвию. Н-да, шпагу, похоже, никто не точил с тех самых пор, как она досталась прадеду поручика при осаде шведской крепости Депт – это нынешний эстонский Тарту, если кто не в курсе. Да и зачем? Судьба трофея – мирно висеть на стене, а не сверкать на поле брани.
Но теперь это изменится – например, если французские фуражиры всё-таки заявятся в усадьбу. По моим подсчётам они давно уже должны были быть здесь, но почему-то запаздывали. Вот и хорошо, нам того и надо…
Однако, оставался ещё вопрос – и поважнее какой-то шпаги, пусть даже и шведской.
– Неудобно напоминать вам, граф, но как быть с моими друзьями? Они ведь так и остались под французами…
Я нарочно обратился к Ростовцеву по титулу – попытка воззвать к дворянской чести. И это, похоже, сработало, вон, как глаза отводит…
– Сами же видели: мы ничего не могли сделать. Конных егерей не меньше полусотни, да ещё обозные. Куда нам против них? Положат всех ни за понюх табаку, а ваши спутники так и будут по-прежнему в плену. Я вот о чём подумал…
Он замялся.
– Как вернёмся – пойду прямиком к генералу Дохтурову. Наш эскадрон числится теперь при его шестом пехотном корпусе, а я сам в кампанию шестого года, корнетом, состоял у генерала в адъютантах. Хочу простить позволения собрать партию из гусар и казачков для поисков по французским тылам. Слышал, ахтырский подполковник Давыдов такое затеял – так отчего ж и мне не попробовать? Думаю, Дохтуров меня не забыл и не откажет. А как партию соберём – тут мы ваших друзей отбить и попробуем!
«…Значит, Ростовцев решил стяжать славу лихого партизана? Что ж, Бог ему в помощь… и нам тоже…»
– Отобьёте, конечно – если успеете. Получить разрешение, собрать партию, добраться сюда – дня три, не меньше. Где гарантии, что французы всё это время проведут в Бобрищи?
– На всё воля Божья. – развёл руками поручик. – Да вы не переживайте, Никита Витальич. Я понимаю, страшно вам за своих друзей – но французы, в конце концов, не варвары и не поляки, женщин не тронут. Даст Бог, всё обойдётся!
В дверь постучали и на пороге, не дожидаясь положенного «войдите», возник денщик корнета Веденякин. Вид у него был встрёпанный, а за спиной маячила испуганная физиономия Рафика Данеляна.
– Велели передать вам, вашбродие господин поручик: к отъезду всё готово. – отрапортовал денщик. – Из Бобрищ прискакал мальчонка – говорит, французы уже в деревне!
Ростовцев встал.
– Добрались-таки, мер-р-рзавцы! Надо бы и нам поторопиться. Деревню французы не враз перетряхнут, и если успеем хоть версты на три-четыре отъехать – тогда, глядишь, и погони не будет.
– Насчёт Мати не волнуйся. – добавил Рафик. – Её графиня с дочкой в свою бричку хотят посадить. Она как узнала, что тебя зацепили, хотела бежать и лечить. Я не пустил – сказал, что рана пустяковая, и тобой уже занимаются. Плакала…
Я мысленно обругал себя – о девушке я и забыл, начисто из головы вылетело! Ну, да ладно, искупать вину буду потом, а сейчас – спасибо Рафику, хоть этой заботой меньше. Я собрал «аптечку», сунул под мышку здоровой руки шпагу, и вышел вслед за Ростовцевым.
Конец первой части
Часть вторая«Эскадрон гусар летучих…»
I
– Лёх, как думаешь, что дальше будем делать?
– А чего тут сделать-то можно? – уныло отозвался «альпинист».
– Ложиться и подыхать. Только чтоб поскорее и без мучений…
Жизнерадостного, хотя и невеликого ума, парня, любившего и байки потравить, и на гитаре побренчать, и за девчонками приударить, словно подменили. С того момента, как гости из будущего выбросили белые флаги, он почти всё время просидел в углу на табурете – в разговоры не вступал, от еды (девчонки состряпали гречку с тушёнкой) отказался, смотрел в стену перед собой потухшим, безучастным взором.
«…ну, ничего, сейчас мы его расшевелим…»
– Тебе что, нравится в плену у французов?
«Альпинист» пожал плечами.
– Нравится, не нравится… меня что кто-то спрашивал?. Хотя, конечно, получить вилы в живот от предков тоже неохота.
Не признать его правоту Гена не мог. Не появись тогда французы – дело вполне могло бы кончиться кровью. И выбраться из обложенного со всех сторон ДК им бы не дали…
– Может, и так. Но я сейчас не о крестьянах. Другие мысли есть.
Лёха, наконец, соизволил поднять глаза. Во взгляде его обозначился лёгкий интерес.
– Я всё гадаю, как нам вернуться назад. К нам, в двадцатый век, понимаешь? Перед тем, как крестьяне сюда заявились, я обыскал все кладовки, подвал, даже чердак ещё раз обшарил. Думал – а вдруг там машина времени припрятана?
«Альпинист» воззрился на собеседника с недоумением.
– И что? Неужели нашёл?
– Нет, конечно. Но я вот что подумал: ну вернёмся мы как-то к примеру. А это всё кому оставим? – и он ткнул пальцем в полуоткрытую дверь, за которой виднелись ряды книжных полок, плотно уставленных разномастными томиками. В ответ раздался лёгкий шорох.
«…мыши, наверное. В библиотеке их полно, грызут бумажные переплёты. Есть, правда, библиотекаршин кот по имени Даська, но этот хвостатый бездельник, вместо того, чтобы ловить мышей, сидит на верхней полке и сердито шипит оттуда на людей – никак не может прийти в себя от всей этой суеты и пальбы…»
– Ну… книги, и книги. – не понял Лёха. – И чё?
– А то, что в них информация, знания из будущего. Вот, к примеру…
Он открыл томик в серовато – синем коленкоровом переплёте. На обложке вытертыми от времени буквами значилось: «Е.В. Тарле. Наполеон».
– Тарле – это советский историк, очень известный. – терпеливо объяснил Гена. – Здесь биография Бонапарта по пунктам расписана, все исторические события – и до войны с Россией, и после. А теперь прикинь, что будет, если эта книга попадёт ему самому в руки?
Сам Гена книгу «очень известного историка» не читал – успел только мельком просмотреть оглавление.
– Так она же на русском!..
«…и как тебя такого умного в институт взяли?..»
– Ты что, совсем тупой? Найдётся, кому перевести. И тогда Наполеон сможет избежать того, что он сделал неправильно, не повторять собственные ошибки, из-за которых он угодил на остров Святой Елены!
На Лёхином лице отразилась напряжённая работа ума.
– Думаешь, он сможет победить Кутузова при Бородино?
«…нет, точно, как у Ильфа и Петрова – гигант мысли. Хотя, что взять с покорителя вершин? Ему, наверное, в горах все мозги отморозило…»
– Бородино – это вряд ли. Сражение состоится совсем скоро, и там уже ничего не изменить. А вот потом может случиться что угодно: например, Наполеон избежит разложения армии в Москве, или не будет уходить по разорённой Смоленской дороге…
– Это как? Не станет брать Москву?
Увы, на этом Генины скудные познания, почерпнутые на школьных уроках истории, да из подаренной родителями «Книги будущих командиров», заканчивались.
– Ну… наверное, нет. Не знаю. Я что, учёный, историк? Но это ему точно пригодится. И потом, тут ведь есть и другие книги, очень много, в библиотеке есть и Большая Советская Энциклопедия, и учебники и научно-популярная, художественная литература – и не только про войну 1812 года! Наполеон создал во Франции передовую науку. Прикинь, что будет, если его учёные до всего этого доберутся? Да они всю историю вывернут по-другому!