– Знакомьтесь, джентльмены: паротон Рокстеда!
– Простите, что? – переспросил сыщик.
– Паровой фаэтон. Мощность – аж двадцать четыре лошадиные силы! Не требует ни дров, ни угля, заправляется водой. – Том распахнул дверцу экипажа, впуская пассажиров. – Простите, стекла не опускаются, иначе на такой-то скорости ветер задувает при езде. Шутка ли, целых тридцать пять миль в час! Размещайтесь поудобнее и ни о чем не беспокойтесь. Паротон сильно греется и немножко трясет, однако рессоры надежные. Окажемся в Фатлмоунте, не пройдет и получаса. Если, конечно, лорд Джеймс не станет безобразничать…
Сыщик и его спутник устроились на обитых лиловым бархатом креслах в кузове, довольно тесном даже для двух пассажиров.
– Здесь все дело в секретном химическом ингредиенте, – намереваясь закрыть дверь, радостно сообщил кучер, гордый своими познаниями. – Благодаря реакции, происходящей в патрубках, вода в трубе разогревается до кипения, пар вращает маховик, а тот, в свою очередь, передает вращательный момент колесам. Если нужно остановиться, я стравливаю пар, если ускориться – наоборот. Впрочем, вам это, должно быть, неинтересно, – заметив скучающую физиономию Шейли-Хоупса, с сожалением оборвал он свой рассказ.
– Ты что-то говорил о пакостях лорда Джеймса?
– Я ничего не берусь утверждать, сэр, – вздохнул Том, меняясь в лице, – но сами посудите: вчера утром я отвез хозяйку сюда, на станцию, дабы она могла отправиться в Лондон к мистеру Шерлоку Холмсу…
– Шейли-Хоупсу, – вновь поправил детектив.
– Может и так, мне-то почем знать? Я не слежу за хозяйкой. Как мне сказали, так и я говорю. Ну, так вот. Отвез я хозяйку, вернулся, экипаж запер в каретном сарае. А вечером прихожу, открываю замок, чтобы ехать хозяйку из Лондона встречать, а свечей в фонарях-то и нет.
– Так, может, ты просто забыл их сменить?
– Вряд ли такое возможно, сэр. Тем более, поутру свечи были на месте. Я же отправлялся еще затемно, чтобы успеть к утреннему поезду, так, стало быть, и проверил. Ну, свечи-то что, ерунда, я новые поставил. А сейчас вот за вами собрался ехать – смотрю, опять исчезли. Мало того, верхушки их с обгорелым фитилем, те, что вчера ночью догорели, аккуратненько так срезаны, точно ножом, и прямо на козлах лежат.
– Ясно. У кого, кроме тебя, есть ключ от стойла этого необыкновенного экипажа?
– У хозяина. Больше в округе никто управлять им не умеет. Да что там управлять, фермеры и подходить-то к нему опасаются. Считают, что повозка запряжена адскими духами. Но хозяина сейчас в замке нет, и вчера не было, только к обеду должен вернуться со своей верфи в Дувре.
– Хорошо, – кивнул Шейли-Хоупс, забирая аккуратно срезанные верхушки свечей. – Я все это проверю.
Он поудобнее устроился на бархатном сиденье, возница лихо взгромоздился на козлы, потянул на себя рычаг, и паротон Рокстеда, протрубив, как боевой слон перед атакой, рванул с места.
– Итак, Фатлмоунт, – задумчиво произнес сыщик. – Адские духи, запряженные в повозку, – хорошее начало. Да, Раджив, что там у нас насчет темных историй, связанных с этим замком?
– Начиная с тринадцатого века здесь было много всякого. Но, в целом, ничего примечательного: джентльмены благопристойно резали друг друга, штурмовали башни – скучная повседневность средневековья. Правда, рассказывали, что Генри, одиннадцатый барон Фатлмоунт – ярый сторонник короля, по приказу Кромвеля был замурован живьем в здешнем подвале. Многие утверждали, что видели одиннадцатого барона в коридорах замка и в семнадцатом, и в восемнадцатом веках. По легенде стоило кому-то в замке начать готовить еду после заката, как Генри появлялся в дверях – со стонами и голодным блеском на месте глаз.
– Почтенная смерть за короля, – хмыкнул детектив. – Однако это не повод жевать по ночам восковые свечи, аристократично срезая с них верхушки.
– Не повод, – согласился Раджив. – Тем более что в начале века в лондонском архиве отыскался документ, свидетельствующий о том, что Генри Фатлмоунт благополучно пережил времена Кромвеля и умер от ветряной оспы через год после восшествия на престол Карла Второго.
– Холодный душ для красивой легенды. Что-нибудь еще?
– Улфхерсты стали наследниками Фатлмоунта всего два… простите, уже три поколения назад. Последняя баронесса Фатлмоунт была женой генерала Дэвида Улфхерста, героя Ватерлоо. Коммодор Джеймс приходился ему внуком.
Паротон, отфыркавшись, въехал на горбатый мост, и, трясясь, покатил вперед. В тот же миг звон разбитого стекла заставил сыщика отпрянуть и оказаться чуть ли не на коленях помощника. Осколки усыпали место, на котором он за секунду до этого сидел.
– Что еще за шутки?! – Стивен поднял с пола камень с привязанной к нему запиской и протянул индусу: – Ну-ка, глянь пока. Я тем временем осмотрю позиции неприятеля.
Паротон замер на месте, окутавшись клубами пара. Кучер подскочил к двери и открыл ее рывком.
– Вы не пострадали, сэр?!
– Уж точно меньше, чем ваш экипаж, – буркнул детектив, ступая на мост и разглядывая округу в небольшую подзорную трубу, прежде упрятанную в саквояже. – До берега далековато. Чтобы закинуть камень на середину моста, нужно обладать недюжинной силой или использовать пращу. Но попасть из пращи в небольшое окошко быстро едущего экипажа, да еще под таким острым углом… – Он бегло оглядел кузов, проверяя, нет ли еще отметин от ударов. – Причем попасть с первого раза! Отличный выстрел! В смысле, бросок.
Сыщик аккуратно сложил подзорную трубу, сунул ее в карман и принялся сбивать набалдашником трости осколки, торчавшие в окошке экипажа, точно злобно оскаленная пасть.
– Я же говорил вам, – тревожным шепотом запричитал возница, – это все покойный лорд Джеймс! Его проделки. Как раз с середины моста начинаются владения Улфхерстов.
– Полагаю, это не самое очевидное из возможных объяснений, – выбивая очередной стеклянный клык, бросил мистер Шейли-Хоупс. – Прежде всего, хорошо бы убедиться, что нет других вариантов. Раджив, погляди, что в записке.
Сикх в мгновение ока развернул бумагу, прибывшую столь нетривиальной воздушной почтой.
– «Убирайтесь к чертовой матери, гадючье семя! Убирайтесь, пока есть время, брашпиль вам в глотку! Я выпотрошу вас, как пулярок, и скормлю чертовой своре!». Подписи нет.
– Уф, какая нелепая и бессмысленная угроза! – скривился частный детектив.
– Похоже, это писал ребенок, сэр. – Смуглолицый ассистент протянул сыщику записку. – Или она написана левой рукой. Буквы такие корявые – не похоже на руку взрослого человека.
– Возможно, и ребенок, – разглядывания начертания букв, согласился Шейли-Хоупс. – Но скорее второе. Да и вряд ли кто-либо из здешних детей изъясняется в подобной манере. Кроме того, о нашем приезде в утренних газетах не предупреждали, так что времени для устройства засады было маловато. А судя по тому, что я никого не увидел на берегу, мы имеем дело с человеком весьма ловким. Быть может, угроза написана левой рукой, чтоб мы подумали, что это проделки какого-то вздорного мальчишки? Впрочем, я не представляю себе малолетнего сорванца, который бы этак умудрился бросить камень. Ладно, это все стоит обдумать. – Он поглядел на кучера. – Милейший, нас заждались в замке!
Остаток дороги мистер Шейли-Хоупс был молчалив и лишь слегка постукивал окованным кончиком трости по полу экипажа.
– Вы полагаете, это затеял мистер Рокстед? – поинтересовался Раджив, когда за окном во всем незамутненном великолепии крепостной архитектуры XV века замаячили башни Фатлмоунта.
– Я не исключаю его из списка подозреваемых, – уклончиво ответил детектив. – Человек, построивший аппарат, способный носиться по дорогам без лошадей, может соорудить и камнемет, стреляющий не хуже полковника Шарпа. Ты помнишь старика Шарпа?
– Да, сэр. Хотя, когда он сражался в наших краях, я был еще совсем мальчишкой. Бросок и впрямь отменный, но у мистера Рокстеда, кажется, нет оснований оказывать гостям столь нелюбезный прием.
– И все же он не хотел, чтобы расследовали это дело. Вероятно, тут есть подвох…
Паротон, фырча, переехал замковый мостик, некогда подвесной, но последние две сотни лет замененный каменным. Томас нажал на грушу сигнального рожка; тот взвыл, точно кому-то наступили на больную мозоль. Ворота распахнулись, и самобеглый экипаж вкатился во двор.
– Вот мы и прибыли.
Юноша соскочил с козел и подбежал к дверце, спеша открыть ее перед гостем. Но стоило мистеру Шейли-Хоупсу ступить на камни двора, кучер отлетел в сторону и шмякнулся наземь, точно кто-то рванул его за шиворот.
В воздухе, откуда ни возьмись, появилось запястье руки с офицерской шпагой. Клинок взмыл, намереваясь опуститься плашмя аккурат на бритую макушку сыщика. Но тот увернулся и поднял трость, блокируя удар. Летающая шпага отпрянула и вновь перешла в атаку. Спустя мгновение мистер Стивен бодро скакал по брусчатке, едва успевая брать защиты и парировать все новые и новые удары – агрессивная конечность не унималась в своем стремлении проучить незваного гостя.
Кто знает, чем бы обернулась схватка, но тут из-за паротона возник Раджив и быстрым коротким движением нанес удар кинжалом по сильной части клинка почти у самой гарды в тот самый момент, когда трость и шпага сошлись в демисеркле[20]. Клинок со звоном упал на камни. Ладонь дернулась и исчезла, точно растворилась в воздухе.
– Это что-то новенькое в моей практике, – недовольно пробормотал мистер Шейли-Хоупс, поднимая с земли оружие. – О, здесь надпись: «Доблестному лейтенанту Джеймсу Реджинальду Улфхерсту в память службы на бриге “Артемис” в Крымскую кампанию…» И какие-то пятна… Кажется это воск. Здесь, и вот еще ниже, у острия…
Воинственная пятерня неожиданно возникла снова, размашисто отвесила мощную затрещину бритому затылку детектива, схватила шпагу и вновь исчезла.
– Ну, знаете ли! – мистер Стивен, от неожиданности рухнувший лицом прямо на пыльную брусчатку двора, вскочил, потрясая тростью и гневно вертя головой в поисках обидчика. – Вот, значит, как?! – не обнаружив злобного насмешника, процедил он. – Вот как оно выходит?! Стало быть, там, на мосту, была левая рука, а здесь – правая! Что ж, теперь отыскать этого чертова коммодора для меня дело чести! Где там леди Маргарет?!