– А я тебе расскажу, трупоед. Наша мама умерла, а Нииск вернул ее к жизни. Ночью пригнал погребальную лодку обратно. Но это была уже не мама, а демон. Отец остановил ее. Убил своими руками, не дав придушить моего глупого братца. Только вдумайся! Утром он простился с любимой женой, а затем вновь увидел ее, но уже иной. Мы лишились не только мамы в тот день. Папа сошел с ума после всего. Ты и Мёрке такие же чудовища, как мой брат! Расскажи, Синд, кого ты призывал? Слухи разные ходят.
– Не твое дело! Забываешься, Амийару! Прямо сейчас ты будешь оказывать услугу ненавистному тебе трупоеду и, о боги, получишь от меня плату, если все сложится удачно. Презренные деньги некроманта хрустят так же приятно, как деньги стихийников. Но если ослушаешься, твой брат узнает правду. Будь уверена, играючи уничтожу твою репутацию в академии. Даже не представляешь, сколько у меня таких подручных, как ты.
Северянка закусила губу. Блефовал сын Форсвордов или нет, проверять не хотелось.
– Ты отвратителен. Не думала, что скажу это, но… бедная Натт Мёрке.
– Я тот, кто я есть, Амийару. Не крашу волосы и не вставляю линзы, чтобы отречься от своего происхождения. Я честен с собой, в отличие от тебя, лицемерной инну.
– Эй, южанин! – окликнула юношу Амийару, с сожалением посмотрев на него, однако быстро опомнилась. Форсворд дал ей вполне четкую инструкцию: либо Фирс, либо она. Выбор очевиден.
– Пока ничего нет. На следующей неделе заплачу. В Рискланде не было для меня работы, – пробормотал Хассел и поспешил скрыться от инну.
– Зачем ты возишься с ней?
– Хочется.
– Мёрке нравится тебе, да? – Амийару добавила в голос немного участия. Ровно столько, чтобы не переиграть и заставить парня задержаться на мгновение.
– Это не твое дело, – устало ответил Фирс.
– Ты отчаянный. Любить некроманта – крест на всю жизнь. Хотя у адептов смерти она не такая уж долгая, взять, к примеру, Йоханну Стаат, – прошептала Амийару.
– Хватит! Я не люблю ее, поняла? – на лице Хассела появилась болезненная гримаса.
– Оно и видно. Тут нечего стесняться, Фирс, – девушка подошла к нему и положила руку парню на плечо, ожидая, что он отдернется, но стихийник стоял и смотрел на инну, словно был рад, что кто-то теперь знает о его тайне. – Я восхищаюсь тобой. Отдать свое сердце игно тие акх…
– Кому? – озадаченно спросил Хассел.
– Так ты не знаешь? – наигранно изумилась Амийару. – В переводе с языка инну это…
Натт пришла раньше назначенного часа, чтобы немного успокоиться, села на скамейку в безлюдной оранжерее и привалилась спиной к толстому стволу раскидистого платана. Врать Синду с каждым днем становилось все труднее. Он доверял ей, не следил, всегда был участлив и никогда не приставал с расспросами.
Сегодня тоже нежно улыбнулся и пожелал удачи на занятии, а она… Снова тонет во лжи.
Рядом с Натт раздался шорох, она резко подскочила и стукнулась головой о ветку. С дерева посыпались крупные плоды, которые распадались в воздухе на множество пушистых семян, цеплявшихся к волосам некромантки. Девушка глухо застонала, потирая ушиб на макушке.
– Ну и место ты выбрала, – хмыкнул стихийник.
– Напугал! Чего так рано пришел?
– А ты?
Девочка не ответила, выбирая из волос мусор.
– Давай помогу, – предложил Фирс и прикрыл глаза.
Натт ощутила приятный ветерок, нежно разделяющий каждую прядь на ее голове. Юноша вытянул руку, и семечки платана вместе с шелухой осели ему на ладонь.
– Спасибо, – с чувством поблагодарила некромантка и пригладила растрепавшиеся волосы.
– В прибрежной части Сорплата есть легенда о платанах, не слышала? – Хассел сорвал красивый листок, провел по нему указательным пальцем, а затем заставил кружиться в воздухе.
– Расскажешь? – Натт зачарованно наблюдала за причудливым танцем.
– Когда влюбленным по какой-то причине приходится расстаться, то для того, чтобы потом обязательно встретиться, они разрывают лист платана и бережно хранят каждый свою половинку. Это что-то вроде залога и проверки, – Фирс поймал листок и протянул его девушке.
Только сейчас она заметила, что лист платана очень похож на кленовый, и в памяти вновь возник неловкий поцелуй на астрономической башне и горько-сладкий привкус кленового сиропа.
Натт попыталась схватить внезапный подарок, но парень отдернул руку в последний момент.
– Мёрке, что в этой истории ключевое? – с легкой тоской в голосе спросил Хассел.
– Надежда?..
– Нет, это вторично. Важно то, что листок этого дерева делят влюбленные. А мы с тобой далеки от этого чувства.
– Разве? – вырвалось у Натт, и она тут же прижала руку ко рту.
– Хочешь простую проверку, Мёрке? – предложил стихийник. – Здесь и сейчас выясним, кто мы друг другу. Разорвем лист платана или расстанемся навсегда.
– Что за проверка?
Девочке не понравился взгляд мага. Парень был слишком серьезен. Куда проще общаться с Фирсом, когда он раз за разом посылает в ее адрес едкие замечания или гадкие словечки.
– Я задам тебе всего один вопрос.
– Почему я должна отвечать? А как же ты?
– Мне проверки не нужны. Вот он я, Мёрке, смотри! – Фирс схватил ее за плечи и с силой прижал к стволу дерева. Кончики пальцев стихийника мгновенно заискрились. – Каждый раз отдаю себя, но ты и сама все понимаешь, верно?
Там, где Хассел касался плеч некромантки, начинало разливаться тепло. Ему и необязательно было говорить. Каждый его жест, каждый глупый поступок всегда был продиктован эгоистичным, но и одновременно жертвенным чувством.
– Что ты хочешь знать, Фирс?
– Только одно. Расскажи мне о своем демоне, Мёрке.
Тепло резко исчезло, словно в душе Натт разверзлась воронка, затягивающая все, что ей дорого. Страшные, залитые чернилами глаза до сих пор преследовали ее в ночных кошмарах. Как будто жуткое порождение терпеливо выжидало, когда можно будет нанести удар побольнее, который непременно придется на близких людей.
Фирс Хассел с его опрометчивостью и импульсивностью станет слишком легкой мишенью. Именно сейчас Натт поняла свою ошибку. В безумном желании быть рядом с ним, девочка забыла о тьме, неотступно следующей по пятам.
– Я знаю, что ты одержима, Мёрке. Вместе мы справимся! Пожалуйста, разорви со мной этот чертов листок!
– Не могу, прости, – она безумно хотела воспользоваться предложением юноши, но страх за его жизнь оказался сильнее.
– Вот и все, – он разжал руки. – Игно тие акх хочет страдать в одиночку или я просто не вхожу в число посвященных? А Форсворда ты бы взяла в свой маленький отряд?
– Фирс…
– Для тебя снова Хассел. Наши занятия окончены.
Теплый взгляд юноши сделался колючим и злым. Мёрке почувствовала одновременно и облегчение, и безграничную тоску. Оттолкнув, спасти. Так будет правильно.
– Испытания только через две недели, – зачем-то сказала Натт, внезапно осознав, что больше не будет сцепленных рук и смущенных взглядов.
– Ах да. Наш маленький уговор… Я держу слово, – Фирс больно схватил девушку за волосы и прижал к себе.
Горячее дыхание коснулось губ некромантки. Отчаянный и слишком взрослый поцелуй. Хассел словно пытался вдохнуть все свое пламя в упрямую Мёрке, и она почти сдалась, начав подбирать в уме нужные слова, чтобы рассказать о демоне Дорнфьола, но разум сопротивлялся, и как бы ни старался язык стихийника, этого оказалось недостаточно, чтобы переубедить некромантку.
Фирс с мучительным стоном отстранился от губ девочки и прижался щекой к ее лбу. Южанин ждал, но Мёрке молчала слишком долго.
– Будь по-твоему, – Хассел шагнул назад и поднял с земли оброненный листок платана. – В конце концов, я и сам не хотел связывать судьбу с паршивой трупоедкой. Надо было тогда рыть яму поглубже.
Натт не обиделась на злые слова, за ними скрывалась душевная боль юного мага. Она давно простила его и готова была прощать до бесконечности.
– Держи, – он галантно протянул ей лист. – Вручи его Синду, он будет рад. Теперь-то уж точно.
Девочка прижала подарок к груди и долго смотрела вслед магу, быстро уходящему по тропинке из оранжереи.
Глава 7
Натт занесла скальпель над мертвой крысой. Мохнатое с проплешинами тельце было не самой первой свежести, но студентка не обращала внимания на витающий вокруг рабочего стола смрад. Другим учащимся тоже выдали по грызуну, но Мёрке достался самый гнилой и дурнопахнущий. Однако некромантка неожиданно для себя равнодушно отнеслась к отвратительному заданию Керинны Арц. В жизни девочки встречались вещи куда страшнее дохлой крысы с расплющенной головой.
Натт нужно было определить: как и когда умерло животное? Справиться с первым вопросом не составило труда – крыса угодила в обычную пружинную мышеловку. А вот со вторым оказалось куда сложнее, и Натт терпеливо дожидалась результата химической реакции крови на три разных реагента. Пока в перегонном кубе булькала бурая жижа, девочка пробовала классифицировать запах, записывая свои ощущения и сравнивая показатели с таблицами в учебнике.
По всему выходило, что крыса сдохла недели полторы назад, а значит, можно приступать к аутопсии и изучить, как разрушились органы грызуна под действием времени и паразитов. Маленькая грудная клетка издала неприятный треск под нажимом скальпеля, но осталась цела. Девочка перевела дух. За неповрежденные ребра преподавательница обещала дать дополнительные баллы, и Мёрке непременно хотела их получить.
Она на мгновение оторвалась от своей работы и оглядела одногруппников. Все увлеченно занимались тем же самым, в надежде на высокую оценку. Синд был умеренно сосредоточен и делал все легко и естественно, словно занимался этим с рождения, а вот Нииск на удивление выглядел немного озадаченным. Непривычно было видеть зазнайку северянина таким. Натт мысленно пожелала ему удачи и вернулась к своему «пациенту».
Девочка взяла крохотный расширитель и осторожно вставила между ребер крысы, надеясь, что гнилые кости выдержат. Она чувствовала, как на кончиках пальцев вибрирует энергия и заставляет дрожать инструмент. Глубокий вдох и одно точное движение. Грудная клетка осталась неповрежденной. Юная некромантка выдохнула и улыбнулась.