– Хорошо, только вы не задерживайтесь, пожалуйста.
Место пожилой женщины было в самом хвосте самолёта. Катя с детьми сидела в начале. Они помахали друг другу при взлёте.
Полёт был сложный. Дети не спали, хотя обычно в дороге спят, дрались, рыдали, визжали… Катя ужасно устала.
А впереди – стыковка и новый полёт.
Катя с детьми вышли из самолёта в рукав одними из первых. За то, чтобы они сидели в первых рядах, Катя, кстати, платила отдельно, покупая билеты. Хочешь быть первым – плати.
Они встали у выхода, стали ждать женщину. Катя обещала её не бросать – и не бросит.
Люди выходили неторопливо и оживлённо, по двое и трое.
Катя нервничала, кусала губы, ругала себя: «Зачем согласилась? Ну вот зачем? Чем думала?»
Сейчас им бы бежать на следующую регистрацию, а не терять время на пустое ожидание. Но из уважения к возрасту и из верности данному слову Катя не могла уйти. Оказывается, уважение и верность требуют колоссального ресурса. Катя прямо физически ощущала какого.
Пожилая дама вышла из самолёта одной из последних. То есть реально последняя, но не одна. Она шла под руку с милым седовласым мужчиной, ворковала с ним, смеялась, запрокидывая голову.
Увидев растерянную Катю с детьми, она всплеснула руками и говорит:
– Ой, вы меня ждёте? Милая, всё в порядке, можно меня больше не курировать. Я себе нашла нового… куратора, вот он, Владимир Петрович, обещал довести меня до выхода и помочь с багажом. Так что вы свободны от обязательств, меня больше не ждите, можете бросить…
Катя вежливо улыбнулась и кивнула.
Внутри она кричала.
Нет, орала.
Нет, ИСТЕРИЛА!
КАКОГО ЧЁРТА?
«Почему они, все люди вокруг, всегда так со мной поступают? Почему всегда они свои интересы ставят выше моих? Стоп. А почему должно быть иначе? И при чём здесь вообще они? Это не они так со мной поступают. Это я так с собой поступаю!» – думала Катя, пока бежала по рукаву, потом по коридору, потом стояла в очереди на паспортном контроле…
Катя опоздала на второй самолёт. Попала на много тысяч рублей (купить «внезапный» билет на другой самолёт – очень дорого, и гостиница в аэропорту – дорогущая, и начальник был рассержен на её дополнительные прогулы, а значит, премия под вопросом, точнее, скорей всего, отменена).
УЖЕ ДОМА, В КОТОРОМ КАТЯ ОКАЗАЛАСЬ НА ДВА ДНЯ ПОЗЖЕ, ЧЕМ РАССЧИТЫВАЛА, ОНА ДОГОВОРИЛАСЬ С СОБОЙ О НОВОМ ПРАВИЛЕ: ПОМОГАТЬ ИЗ ТОЧКИ ИЗОБИЛИЯ.
Если ты сам не в ней, лучше потрать свой ресурс на то, чтобы её достичь. А потом уже помогать.
А иначе получается какая-то ерунда: ты вроде и не помог никому, и себя закопал глубже.
Почему важно этому научиться?
Катя посмотрела на двухъярусную кровать, в которой спали её дети.
Взрослые – это призраки будущего своих детей. Катя очень хотела, чтобы у её сыновей получилось вырасти хорошими людьми с крепкими границами. А для этого нужно показать им пример…
Пример той самой точки изобилия, после которой в человеке включается вайфай, способный щедро раздавать добро.
Леденцы
Иру уволили с работы. Точнее, попросили уволиться – по собственному желанию. По-хорошему. С компании – все выплаты и компенсации, с вас, Ирина, – заявление на увольнение.
Ирина пришла к начальнику и спросила:
– За что?
Он понял, о чём она, юлить не стал.
– Вы не справлялись с должностными обязанностями, – коротко пояснил начальник.
Ира была готова к такому повороту, положила на стол должностной регламент, уточнила:
– С какими? Из перечисленных?
– Быть сотрудником и быть хорошим сотрудником – разные вещи.
– Ага. Так какие? – Ира подвинула регламент.
– Ирина, давайте я поясню неофициальным языком. Именно то, что вы так свято соблюдаете регламент, а любую просьбу сверху отказываетесь исполнять – и есть главная проблема. Хотя с юридической точки зрения это ваше право, конечно. А моё право, как руководителя, – найти человека, который понимает: регламент – это свод правил на случай нормы. Когда всё в порядке и всё идёт своим чередом. Но жизнь – это не хайвей, в ней много выбоин и форс-мажоров, которые в регламентах не пропишешь. И раз я не могу прописать в правилах все форс-мажоры, то хотя бы могу подобрать в команду людей, которые понимают условность этих правил и гибко реагируют на изменения среды.
– Мы находимся в правовом поле. Вам с юридической точки зрения не за что меня увольнять.
– Я так понимаю, это война? Ирина, давайте честно: я уже пятнадцать лет на этом месте. Вы не первая, кто бросил мне в лицо перчатку. Видит Бог, я хотел по-хорошему. Но если вы так не хотите, то мы уволим вас по статье. Любой живой человек – не робот. Всегда можно найти способ…
– Это угроза?
– Нет. Изначально это было дружелюбное послание: «Ирина, у нас, очевидно, не получилось работать в команде. Давай найдём других партнёров: вы – нового начальника. Я – нового подчинённого». Но если вы не хотите дружелюбно…
Ирина решила подумать. Её знакомый психолог говорил: «Побудь в этом».
Вот она и решила побыть в этом.
– Дайте время до понедельника, – попросила она начальника, который жаждал стать бывшим.
Он кивнул.
Ира правда не понимала, что делает не так. Она делает то, что должна. Но не делает больше. Но выходит, что нужно больше? Хоть это «больше» и не прописано в правилах?
Есть такой хороший кейс про два магазина конфет. Конфеты в обоих магазинах стоили примерно одинаково, но дети любили один, а второй – недолюбливали.
Почему?
Потому что в одном магазине ребёнок говорил: «Мне триста граммов конфет», и продавец клал на весы сначала много конфет, ну, граммов пятьсот, а потом «отнимал» конфеты, пока не получалось триста. И ребёнок смотрел, как конфет на весах становится всё меньше.
А в другом, любимом магазине, продавец клал на весы мало, сто граммов, а потом докладывал и докладывал. До трёхсот. И детям нравилось смотреть, как им кладут конфеты, а не отнимают. И они приходили туда, где не отнимают.
Это хитрость. Хотя в итоге и там, и там – триста граммов леденцов.
Ира понимала, что ей не хватает вот этой жизненной хитрости.
Она просто в лоб всегда: «Я не буду этого делать, это не моя работа».
Потому что бабушка говорила: «Люди, они такие… Только и норовят сесть к тебе на шею и ножки свесить».
Ира берегла шею. А выходит, иногда можно и потерпеть свешенные ножки, надо похитрее быть.
Или надо научиться уворачиваться от прямого отказа, соглашаться, делать, что просят сверх регламента, но плохо, а если начальник недоволен, вздыхать: «Ну я и не должна это уметь, это ж не моя работа».
И он больше не попросит, и ты ни в чём не виновата. Осталась при своих. Трёхстах граммах конфет.
И шея чистая, никаких чужих ножек свешенных.
Или вообще плюнуть на правила и молча делать то, что велят. Не анализируя.
И получать ту же зарплату за больший, чем в правилах, объём работы?..
Уф. Как сложно всё.
Ира пришла домой. Уставшая, задумчивая и расстроенная.
Муж лежал на диване и смотрел кино. На полу стояла грязная тарелка и допитая бутылка газировки. Вилка из тарелки выпала, лежала рядом с тарелкой.
Потом он заснёт под телевизор, а Ира будет это всё, засохшее, мыть.
– Убери за собой, – сказала она мужу вместо «привет».
– А что ты злая такая пришла? – удивился он.
– Просто убери.
– У меня жена есть. – Муж намекнул, что уборка – не его компетенция. Он и так сам себе ужин варганил.
– А у меня муж есть. Который должен меня обеспечивать, всё чинить, на море возить… – проворчала в ответ Ира, раздражение захлестнуло её с головой, и она вдруг, сама от себя не ожидая, произнесла вслух: – Давай разведёмся, а?
– Зачем? Мне нормально, – не понял муж.
– Затем, что быть мужем и быть хорошим мужем – разные истории.
– Я плохой муж?
– Ты не справляешься с должностными обязанностями мужа, – красиво сформулировала Ира.
– Звучит как увольнение.
– Это оно и есть.
– Ого. Я не знал, что муж – это должность.
– Конечно, должность. Семья – это работа. Муж – это должность. Жена – это должность. Что ты делаешь на своей должности?
– Не пью, не курю, не изменяю…
– А что-нибудь, что не с частицы «не» начинается?
– Работаю. На дачу тебя вожу.
– Это всё сможет любой другой… сотрудник. Что уникального ты делаешь?
– А ты?
– Ну вот. Когда приходит время отвечать, ты сразу стрелки переводишь.
– Я не знаю, что отвечать на такие вопросы.
– Это и есть ответ. Поэтому и предлагаю: давай разведёмся, – сказала Ира.
Брак – он как работа. Есть регламент. Но он условный. Нужно чувствовать партнёра и давать ему «больше».
Больше, чем в регламенте.
Потому что нельзя в регламенте прописать ласку, заботу и романтику.
Они всегда «в уме». Как в примере: пять пишем, три – «в уме».
И если их нет, то партнёр чувствует себя как тот ребёнок, у которого отобрали конфеты, даже если в кульке у него заказанные триста граммов.
ЖИЗНЬ – ЭТО ПОЧТИ ВЫСШАЯ МАТЕМАТИКА, А ЛЮБОВЬ – ПРИМЕР С ОГРОМНЫМ КОЛИЧЕСТВОМ НЕИЗВЕСТНЫХ И ПЕРЕМЕННЫХ. А ТЫ В НЕЙ – РЕБЁНОК С КУЛЬКОМ КОНФЕТ…
Можно уволиться с работы.
Можно уйти от мужа.
Но уволиться из жизни нельзя.
Надо просыпаться каждый день и работать над самим собой.
А какой вы сотрудник и что делать с регламентом, решать вам…
Час
Однажды я написала смешной рассказ про мужа и дочку. История про то, как у нас прохудилась «ватрушка» зимой и муж купил новую, пока дочка в саду была, а дочка не знала, что эта новая – наша. И муж её разыграл, когда из сада вышли, мол, нашей «ватрушки» нет, лопнула, а мы спешим, так давай возьмём чужую, вот эту. И показывает на новую нашу. Он хотел посмотреть на реакцию ребёнка. И дочь, которая воспитана правильно, была возмущена папиным предложением – взять чужую вещь – и не поддавалась на папины провокации.