— Что ты ей наговорил? — тащила за руку Яра на кухню. — Смотри мультик, я тебя скоро позову, — крикнула Лере.
— Почему сразу наговорил? — возмущенно спросил Яр. — Ты же документы на паспорт подала?
— Да, к концу недели будет готов…
— Отлично, — притянув меня к себе, скользнув руками под халат, нежно поглаживал спину, — и что тогда ворчишь? Дальше я сам. Кстати, ты на следующие выходные ко мне летишь, я с Андреем уже договорился Леру оставить. Билеты на почту скинул, — обезоруживающе улыбался.
— Банда, мафия! — возмущаясь, пыталась вырваться из рук.
— Он мне обещал и вещи ваши собрать.
— Какие вещи, я сама могу собрать чемодан…
— Машуль, я вполне серьезно спрашиваю, давай подумаем о переезде, ты сама не устала от постоянных мотаний? — не прекращая поглаживать шептал на ухо.
Меня обдало горячей волной:
— Я…я не могу…мы, — невнятно бормотала, — нам надо поговорить, — меня не слушали и покусывали за мочку. — Я серьезно, Яр.
— Поговорим, раз серьезно, — смеялся на ухо. — Ты пока свыкайся с мыслью, а потом поговорим.
Глава 14
Вся жизнь свелась к ожиданию пятницы и это уже был не простой крайний рабочий день, а возможность встретиться с дорогим мне человеком. Потребность росла каждый день, каждую минуту…крепко обнять, прижаться к груди и вдыхать ставший родным аромат, невесомо целовать губы, жадно проникая, покусывая и нежно лаская языком, гладить руками упругие мышцы спины, плеч…да хотя бы, находиться рядом, впитывая тепло.
Ожидая, когда Яр закончит работать в кабинете валялась с телефоном в руках и листала соцсети. Было обидно тратить время, до отлета осталось несколько часов, а я была тут, разглядывала очередные отпускные фото своих знакомых. Где они были около моря, с обезьянкой в парке, под каждой пальмой и кустом, и куда же без солнца на ладони… Посмотрев на часы, поняла, что занималась этим пустым делом битый час. Черт! Сегодня же пятнадцатое, судорожно считая про себя дни, загибая их на пальцах, и пересчитывая еще пару раз уже по календарю, насчитала недельную задержку. И как я могла так забыть, чертовы таблетки. Найдя нужный номер ждала ответа, Мама Лена отвечать не торопилась:
— Да, Марусь.
— Привет, Мам Лен. У меня тут такое дело… — морально подготовилась выслушать лекцию о своей безответственности.
— Что случилось? — на заднем фоне слышались детские визги и плеск воды.
— Обещай, что не будешь ругаться? — просила с мольбой в голосе.
— Ты опять бросила пить таблетки? Да?! — чуть с нажимом спрашивала меня. — Маша, сколько раз я тебе говорила, это не шутки, это твое здоровье. Нельзя тебе без них.
Я кивала головой в знак согласия, осознав, что она меня не видит, сказала:
— Я все понимаю. Но замоталась. Да! Знаю, что это не оправдание, — набравшись смелости выдала. — Вторая неделя задержки, просто цикл сместился…перелеты…я только сейчас вспомнила. Со сборами и поездками недели три как таблетки не пью, — старалась оправдаться.
— Боли не появились?
— Нет, все хорошо, если можно так сказать.
— Так, в понедельник ко мне на осмотр, анализы сдашь, мазки, УЗИ сделаем- время пришло. И потом посмотрим, продолжим ли перерыв или начнем курс заново, — я внимательно слушала, разглядывая рисунок на паркете. — Ты поняла?
— Да, в понедельник УЗИ и анализы.
— Машуль, я давно хотела с тобой поговорить, но все не находила нужного момента и разговор- то не телефонный. Мы с папой видим, что у вас с Ярославом все стабильно… — Мама Лена тщательно подбирая слова пыталась донести мне те же мысли, что и Лёлька когда-то на кухне. Я же малодушно откладывала разговор, и каждый раз находила повод его не заводить.
— Я с ним поговорю в ближайшее время, — резко оборвала, в этот момент мне не было стыдно за подобный тон. Больше я боялась реакции Смирнова. — Спасибо за заботу, прилетаю ночью, отзвонюсь. Всех целую.
Отключив вызов, вздохнула с облегчением. Но не стоит расслабляться, в понедельник получу по полной на орехи, за свою расхлябанность.
Потеряв всякое терпение, собралась вызволять Смирнова из цепких лап рабочего воскресенья, направилась в сторону кабинета. И так видимся раз в неделю, и это в лучшем случае! Яр стоял опираясь плечом на стену и внимательно смотрел на меня.
— А я шла спасать тебя от работы, — протянув к нему руки, попыталась обнять. Он стряхнул мои руки и отступил на шаг. — Что-то случилось? — спросила с непониманием.
Лицо Яра отражало брезгливость, он смотрел на меня, как на червя в своей тарелке:
— Это не мой ребенок! — выплюнул мне в лицо.
— Какой ребенок?!
— Я слышал твой разговор. Это НЕ мой ребенок, — со злостью повторил.
— Да, что ты заладил, какой ребенок? — меня начинало потрясывать.
— Не строй из себя дуру, — рявкнул на меня. — Задержка, УЗИ, таблетки… — сбивчиво стал перечислять.
Я начинала понимать его логическую цепочку, второй половины разговора он же не слышал. Меня разобрало на смех, истерический смех. Он отрицает причастность к моей мифической беременности, теперь становится все на свои места.
— А не запоздалые ли заявления, для человека, который никогда не предохранялся и не интересовался, предохраняюсь ли я, отрицать отцовство? — нервный смех не прекращался и он смотрел на меня с нескрываемым презрением. Я совершила вторую попытку приблизиться к нему и попытаться все объяснить
Смирнов отошел от меня еще на два шага, в этот момент, он меня по настоящему пугал: кулаки были сжаты, лицо напряжено и взгляд полон ненависти. Глядя ему в лицо, я не могла поверить, что тот человек, который строил планы на наше совместное будущее стоял сейчас передо мной.
— Значит так, — выдавил из себя Смирнов. — Сейчас, я вызываю такси, ты берешь свой чемодан и едешь на все четыре стороны. Все претензии по поводу отцовства будут приниматься моим адвокатом. Заранее советую подготовиться к тому, что получишь с меня только… — сдержавшись, закончил, — ничего. Абсолютный ноль!
После подобного монолога захотелось присесть, прямо на пол гостиной, ноги были ватными в ушах шумела кровь. Столько ненависти и презрения было в его голосе. Смирнов нашел телефон и вызывал такси. Осилив несколько шагов до него, хотела вырвать телефон из рук:
— Дай мне все объяснить, — срывающимся голосом старалась привлечь внимание. — Яр, ты слышишь меня? — он грубо оторвал мои руки от своих и с силой нажав на плечи посадил на кресло.
— Сиди!
Я так и сделала, села и наблюдала, как он быстрым шагом пересек гостиную и вышел в холл, через мгновение услышала звук колесиков катящихся по каменному полу. С яростью швырнул чемодан к моим ногам:
— Свободна! Машина будет через 15 минут, подождешь внизу.
Последние капли желания объяснять что либо испарились. В горле клокотала ярость, обида тугим узлом стянула живот, дыхание было рваным, по щекам потекли горячие слезы. Справившись со ступором, молча встала, подобрав чемодан и рюкзак с пола, пошла к выходу, за спиной слышались шаги, не оборачиваясь вышла из квартиры, аккуратно прикрыв за собой дверь. Сил на звонкий хлопок не было. Из квартиры услышала грохот, что- то влетело в стену и крик: "Это не мой ребенок!"
— Нет никакого ребенка, идиот, и не будет… — шепотом произнесла себе.
В лифте, из отражения в зеркале на меня смотрела испуганная девушка с нервным взглядом. Потрясающими руками вытирала слезы, но попытки были тщетны, они лились нескончаемым потоком. Сделав несколько глубоких вдохов, вышла в вестибюль. Поставив чемодан, в очередной раз старалась привести себя в порядок, не с первой попытки собрала волосы в конский хвост и вытерла слезы. Перед глазами стоял образ Смирнова: сжатые кулаками и искаженные злобой лицо. В душе была буря эмоций: гнев, жалость к себе, непонимание происходящего. Слезы душили, перебирая в голове наш с мамой Леной разговор и реакцию Яра, пыталась найти ему оправдание. Действительно, если бы я услышала со стороны, то мне тоже показалось, что речь идет о беременности. Это первое, что можно подумать, при слове "задержка". Допустим. Но почему Смирнов так взбесился?
Ходила кругами вокруг чемодана, не могла найти себе места. Казалось, что от скорости передвижения зависит скорость мозговой деятельности.
Точно, Алина! Беременная Алина, он же говорил, что ребенок был не его, и с ней расстался. Если он прощался с Алиной так же, как и со мной, то мне ее жаль.
Эта мысль принесла мне какую-то ясность.
Слезы сходили на нет, аккуратно вытерев платком потекшую тушь заметила консьержа, которой сидя за своим столом внимательно наблюдал за мной. Махнув головой в знак приветствия, приняла решение, что стоит наступить на свою гордость и попытаться все объяснить. Сама отчасти виновата, нужно было давно поговорить.
Оставив чемодан на первом этаже, села в лифт, в голове крутились фразы с которых следовало бы начать разговор. Слушать долгих объяснений он не будет, поэтому постараюсь донести информацию как можно быстрее. А дальше пусть решает сам. Глядя на бегущие номера этажей, гордость буквально кричала, что после подобного обращения нужно с высоко поднятой головой помахать платочком и не вспоминать о существовании Смирнова, а никак не пускаться в ликбез. Но сердце просило другого- попытаться, щемило в груди с такой силой, что стало больно дышать, с каждым шагом к квартире оно стучало все быстрее.
Нажав на звонок, слушала удары в груди. Тишина…шаги…дверь открыла Елена с профессиональной улыбкой на лице. Откинув все приличия и расшаркивания пошла в наступление:
— Мне нужно поговорить с Ярославом.
Выражение Елены не изменилось:
— Его нет дома, — произнесла ровным тоном.
Гордость кричала: "Не унижайся, идем!".
— Я знаю, что он дома. Минуту разговора, я больше не прошу, — слезы стали накатывать вновь.