Забрав высушенные вещи, папа садится рядом со мной на диване и начинает складывать их и выстраивать стопочками на кофейном столике. Папа у нас чемпион по складыванию. Он даже мамин суперпушистый купальный халат ухитряется сложить в аккуратный прямоугольничек. Когда папа выходит в ванную, я погружаю лицо в мамин халат и вдыхаю. Но халат не пахнет мамой – он пахнет просто чистым бельём.
Перед тем как лечь, я наклоняюсь над столом и составляю из фишек:
КЕНГУРУ НЕ ИЗДАЮТ ЗВУКОВ
ЛЮБИ МЕНЯ
Синие (1)
Открыв утром глаза, я первым делом сажусь и смотрю на фишки от скрэббла.
А КОАЛЫ ЛЮБЯТ ПОСПАТЬ
Интересно, мама это выдумала? Я иду в гостиную. Папин ноутбук стоит на кофейном столике. Гугл говорит, что коалы спят от восемнадцати до двадцати двух часов в сутки. Я бухаюсь на диван, смотрю вверх на сэра А и спрашиваю его:
– Откуда она знает?
Первый урок. Естествознание. Я прохожу к столу номер шесть, и внезапно с двух сторон возникают Даллас и Картер.
– Жо! А ты у нас ДЗ. Знаешь, как расшифровывается ДЗ?
Игнор.
– Душераздирающее Зрелище. – Они ржут и расходятся по сторонам.
Игнор.
Я опускаюсь на свой стул. Боб рисует.
– Зачем ты так реагируешь? – спрашивает он, не поднимая головы.
– Как?
– Да то-то и оно, что никак.
Это как твёрдый G и мягкий G, вот что я хочу ему сказать. Твёрдый G ходит в школу, хладнокровный и неуязвимый. А мягкий G – это тот, кто сейчас разговаривает с тобой. Правда, разговор этот протекает только в моей голове. Раньше я знал, кто из этих G настоящий я, но теперь уже не уверен. Может, никакого настоящего меня и нет.
Мистер Ландау спрашивает, есть ли добровольцы, и не может скрыть удивления, когда видит мою поднятую руку. Он вызывает меня, и тут уж удивляюсь я.
И вот я сижу на стуле перед классом, рот у меня открыт, и на кончик языка нацеплено бумажное кольцо. Мистер Ландау макает ватную палочку в какую-то синюю воду – совершенно безвредную, как он меня заверяет, – и смачивает мне язык. Потом достаёт цифровой фотоаппарат, делает фотографию крупным планом и сразу проецирует её на белую классную доску. Объясняя классу, что вот это вот синее, что мы видим на доске, – это кончик моего языка, увеличенный в десять тысяч раз.
– Э-э… Джордж, – говорит мистер Ландау. – Можешь выплюнуть.
Я выплёвываю бумажку и плетусь обратно к столу номер шесть, где Боб Инглиш с Фломастером смотрит на меня с явной жалостью. Он калякает что-то в своём блокноте и подсовывает его мне. Над унылого вида эльфом висит облачко со словами:
Чиво ты тинул руку?
– Ты же сам сказал, что надо что-то делать, – шепчу я.
Он забирает блокнот, что-то быстро в нём пишет и подсовывает обратно мне:
Я сказал нащёт ДАЛАСА, балда!
Как будто я не понимаю.
Я и сам не знаю, зачем поднял руку. Может, просто чтобы не давать себе так много думать.
Все пялятся на огромные синие пузыри у меня на языке. Мистер Ландау перекрикивает звуки, имитирующие рвотные позывы.
– У вас у всех точно такие же языки! – кричит он. – Это грибовидные сосо́чки!
– Это грибы?! – визжит Картер, изображая тошноту.
– Нет! – отвечает мистер Ландау. – В этих сосочках размещаются вкусовые рецепторы. Давайте их сосчитаем!
Но всё бесполезно.
– Тишина! – громовым голосом орёт мистер Ландау.
Все затыкаются.
Мистер Ландау объясняет, что у разных людей разное количество вкусовых рецепторов. У некоторых их больше – таких людей называют супердегустаторами. У некоторых – среднее количество, таких большинство. А у некоторых – ниже среднего. Про таких людей говорят, что у них низкая вкусовая чувствительность. Он окрасил кончик моего языка в синий цвет, чтобы можно было легко сосчитать число беловатых вкусовых сосочков внутри бумажного кольца. Среднее количество – тридцать.
Он считает вслух, и выясняется, что у меня нехватка вкусовых сосочков. У меня их двадцать шесть. Теперь я официально числюсь «ниже среднего». Ну спасибо, мистер Ландау.
– Теперь понятно, почему Жо любит школьные обеды! – говорит в столовой Картер. – Он просто не может их распробовать! – И он заезжает подносом мне по рёбрам.
– Он, наверно, собачий корм жрёт на ужин! – подхватывает Даллас Луэллин. Его рот набит недопережёванным бубликом. – Скоро вкусовой тест, Жо. Знаешь, как я его называю? Жо-тест. Потому что он покажет нам то, что и так всем известно: что ты ненормальный, Жо. Что ты главный урод седьмого класса. Огромный сопливый комок урода. Ты это знаешь?
Мэнди осуждающе глядит на свой бублик.
– Вкусовой тест совсем не про это, Даллас. Он про любовь или смерть, ты не забыл случайно?
– Только не в этом году, – отвечает Даллас. – В этом году он про то, кто тут самый здоровенный вонючий кусок урода.
Она поднимает на него взгляд:
– Может, это не тебе решать? Тебе это никогда не приходило в голову?
Даллас морщит нос, как будто что-то унюхал.
– А может, как раз мне! И, может, я скажу, что ты никогда не выйдешь за Гейба. Может, Гейб считает, что ты страшная как смерть. Тебе это никогда не приходило в голову?
– Бла-бла-бла, – передразнивает его Мэнди, отходя в сторону. Но лицо у неё красное, и мне её почти что жаль.
Даллас оборачивается ко мне:
– Знаешь что? Спорим, тест покажет, что ты единственный такой фрик в классе. Ты даже не в состоянии почувствовать вкус. Вот сам и прикинь степень своей долбанутости.
На обед макароны с тёртым сыром. Сверху сырная корочка, как раз как я люблю.
Последний урок. Физкультура. Сегодня снова пятница, и у нас с мисс Уорнер традиционный хай-файв.
На доске написано: «Захват флага!».
Обычно я ничего не имею против захвата флага. В этой игре легко оставаться незамеченным: просто держись с краю, не стой как вкопанный и старайся не особо тупить.
Но не тут-то было. Мисс Уорнер решила сделать меня капитаном.
– Капитаном синей команды будет Джи, – объявляет она, и все издают стон.
Она хочет как лучше, я понимаю, но я разочарован. Я думал, она лучше во мне разбирается. Потому что быть капитаном – это ровно то, что мне и в страшном сне не приснится.
Она смотрит на меня:
– Джи, давай. Команда синих. Выходи вперёд.
Я подхожу к ней, и она мне улыбается.
– Команда синих языков, – говорит Даллас, и Мэнди хихикает. Похоже, они помирились.
– А Мэнди будет капитаном красной команды, – говорит мисс Уорнер. Мэнди хлопает в ладоши, прыгает и обнимается со своими подружками, как будто её выбрали королевой выпускного бала в плохом телесериале. Она подскакивает к мисс Уорнер и становится с другой стороны от неё. Остальные выстраиваются вдоль стены.
Теперь мне придётся «набирать себе команду». И тут нужно быть очень осторожным, потому что если человека выбирают самым последним, это может стать сильным ударом по его самооценке. Поэтому я решаю начать с тех, кого обычно выбирают последними. Я прекрасно знаю, кто они. Весь класс это знает.
Я вызываю самых щуплых, неспортивных и официально самых некрутых парней и девочек, и у Мэнди делается всё более растерянное лицо. Мисс Уорнер понимающе на меня поглядывает. Если бы мы могли с ней сейчас поговорить, я бы напомнил ей, что ни разу в жизни не просился быть капитаном и что мои капитанские цели, скорее всего, не таковы, как у большей части человечества. И я замечаю, что всё это начинает мне нравиться.
Я предлагаю своей команде выбрать себе кодовые имена. Джоанна – Спайк; Эдди и Энди – Дым и Огонь; Боб Инглиш с Фломастером – Кальмар; Кевин – Атака Акул; Наташа Хан – Туман; Дэвид Розен – Скат; Элиза Доунен – Лазер; Чед, Анита и Пол – Штучка Один, Штучка Два и Штучка Три; я – Маска. Это занимает пару минут. Мэнди жалуется мисс Уорнер, что мы «несерьёзно относимся к игре», но мисс Уорнер нас не торопит. У всей команды Мэнди вид такой, словно им не терпится нас порвать.
Игра начинается. Кто-то из синих то и дело попадает в тюрьму, и остальные разрабатывают сложные спасательные операции. Каждый раз, когда кому-то из наших удаётся вырваться из тюрьмы, Пол, он же Штучка Три, носится кругами, подняв руки и вопя: «Синие! Вот что я люблю!» Как объясняет нам Анита, она же Штучка Два, это означает, что Пол доволен.
Мы игнорируем флаг красных. Свой мы спрятали отлично. Эдди, он же Дым, придумал обернуть его вокруг баскетбольного кольца. Дым у нас высокий.
Картер Диксон и Даллас Луэллин начинают звереть. Мэнди жалуется, что нашего флага нигде нет. Мисс Уорнер заверяет её, что он есть. Кое-где.
– Ну, знаете, я не собираюсь искать его у кого-нибудь в штанах! – говорит Мэнди.
Мисс Уорнер заверяет её, что наш флаг находится в пределах видимости.
Я вспоминаю своё предсказание из «Ям Ли»: «Почему бы тебе хоть иногда не смотреть вверх? У тебя что, проблемы с шеей?» – и смеюсь, и тут звенит звонок. Хотя большинство из моей команды сидит в тюрьме, официально объявляется ничья, потому что наш флаг они так и не нашли.
Когда я выхожу, мисс Уорнер кричит мне вслед:
– Хороших выходных, Джи! Увидимся на тёмной стороне воскресенья. Ты понял? Это значит – в понедельник!
– Привет, Джи, – говорит мне Картер Диксон в магазинчике Бенни после школы. Я уже сделал выбор – «M&M’s» с арахисом, известный также под названием «Вкуснота Нечеловеческая», – и теперь жду, пока Бенни возьмёт у меня деньги и отсчитает сдачу.
– Да, Джи, отличная игра сегодня, – говорит Даллас Луэллин, забрасывая руку мне на плечи.
– Джи как в слове «джентльмен», – говорит Картер.
– Нет, Джи как в «Том и Джерри», – говорит Даллас.
– Д как в слове «действительно», – говорит Картер.
– Д как в слове «Даллас», – услужливо подсказываю я. – Ещё совсем чуть-чуть, парни, и вы доучите алфавит.
Даллас умеет очень быстро двигаться. Он стремительно – не успеешь сказать «с луком и сметаной» – прижимает меня к стенду с чипсами. Я ощуща