– Старые песни о главном, Николай Артемьевич?
– Не про лондонский же дождь нам петь, – ухмыльнулся в ответ Волопасов.
– Не следите вы за музыкальной модой. Песня про лондонский дождь теперь тоже вроде как старая…
– Но она все равно не о главном, Василий, не о главном. А главное, оно заключается в том, что… – Волопасов не удержался от драматической паузы. – В том, что фирмой, перешедшей дорогу самому президенту, заправляет через подставных лиц… – Очередная пауза. – Небезызвестная нам… небезызвестная… гражданка…
– Морталюк, – не выдержал Роднин.
– Точно, – подтвердил Волопасов. – Разумеется, никаких указаний на ее счет сверху не поступало, но, как ты сам понимаешь, подобных фокусов прощать нельзя, не то бояре наши олигархические вконец распояшутся. Безнаказанное преступление опасно вдвойне. Оно становится примером для подражания…
– Тогда как раскрытое преступление служит уроком, – продолжил Роднин, давно усвоивший эту простую истину.
– Мы должны добраться до Морталюк, – сказал Волопасов. – Осудить ее и посадить. И чтобы ни одна падла не смогла обвинить нас в недостатке законных оснований. – Генерал обрушился грудью на стол, впившись взглядом в начальника оперативного отдела. – Теперь, когда ты в курсе всего, отвечай: сколько времени понадобится Бондарю, чтобы предоставить необходимые факты? День? Два? Неделя? – Волопасов выпрямился в кресле. – Он ведь в личных телохранителях у мадам числится? Значит, в доверие втерся. Неужели так сложно застукать ее на горячем?
– Я хотел с этого начать, – сказал подобравшийся Роднин, – но вы мне не позволили, Николай Артемьевич…
– Та-ак. Многообещающее вступление! Ну продолжай, продолжай.
– Бондарь исчез.
– Куда? – тупо спросил Волопасов.
– Если бы я знал… Наши люди довели его до Адлера, там подстраховывали. Наружное наблюдение выявило настораживающую деталь: помимо людей, встречавших капитана, за ним приглядывал еще один тип.
– Что это значит?
– Это значит, что в аэропорту работали профессионалы, – ответил Роднин. – Субъект незаметно сопровождал компанию, чтобы выявить возможную слежку с нашей стороны.
– Выявил? – спросил Волопасов.
– Нет. Но затем Бондарь был посажен в вертолет и…
– И?
– И увезен в неизвестном направлении. На связь с тех пор не выходил, дозвониться ему невозможно.
– Что за херня! – взорвался Волопасов. – Какие, на хрен, могут быть неизвестные направления в стране, за безопасность которой мы отвечаем? Мы с тобой ФСБ или хвост собачий?
– ФСБ, – ответил Роднин.
– Ну?
– ФСБ, многократно реформировавшаяся и сокращавшаяся, товарищ генерал. Оснащенная по последнему слову техники… конца прошлого века.
– А военные? – рявкнул Волопасов. – К армейцам за содействием обращались?
– Обращались, – насупился Роднин, – без толку.
– Неужели они не в состоянии отследить маршрут вертолета?
– Чем?
– Радарами, чем! Или этими… локаторами!
– На металлолом они давно пошли, – буркнул Роднин. – На ладан дышит система противовоздушной обороны. Не мне вам рассказывать, Николай Артемьевич.
Волопасов только крякнул, массируя затылок.
Поводов озадаченно чесать головы было сколько угодно.
Времена, когда в небе почтовых голубей по кольцам на лапках засекали, безвозвратно прошли. Во времена существования СССР воздушное пространство страны было надежно прикрыто с воздуха. Система ПВО управлялась централизованно, была глубокоэшелонированной и высокоавтоматизированной. В ее составе находилось около двух тысяч истребителей-перехватчиков и тысяча зенитных ракетных комплексов. Радиотехнические войска ПВО включали сотни подразделений, имевших на вооружении несколько тысяч радиолокационных станций. Небо также охраняли силами военных округов и флотов, была задействована истребительная авиация, а это еще несколько сотен зенитных комплексов и около тысячи самолетов.
В 1991 году вся эта махина обрушилась. Не прошло и пятнадцати лет, как от ПВО остались рожки да ножки. Около семидесяти пяти процентов территории страны перестало контролироваться радиолокационными средствами наблюдения, о чем открыто заявлял начальник управления по использованию воздушного пространства Минобороны. Кое-как присматривали за границами, хотя две трети их тоже были полностью оголены.
– И что дальше? – устало спросил Волопасов.
– Дальше? – Роднин скрипнул зубами. – Дальше либо мы их, либо они нас, третьего не дано. Я про союзничков гребаных…
– А я про Бондаря! Где его искать? Как быть с Морталюк? Нового казачка к ней засылать?
– Нет, – уверенно ответил Роднин.
– Есть соображения? – воспрянул духом Волопасов.
– Появились, Николай Артемьевич.
– Выкладывай, не томи!
– Все просто.
– Угу. – Междометие было преисполнено глубочайшего сомнения.
– Предельно просто, – горячился Роднин.
– Угу, угу, – Волопасов закивал головой, но взгляд его был по-прежнему тусклым.
– Вертолет потеряли из виду возле Сочи. В нескольких километрах от Лунной Поляны. Следовательно…
– Следовательно…
Роднин взглянул на откликнувшегося эхом начальника и торжествующе закончил:
– Следовательно, капитан Бондарь продолжает выполнять задание непосредственно на территории мадам Морталюк. Во вражеском логове, образно выражаясь.
– Ведическая сила! – по-детски восхитился Волопасов. – Так это же то, что надо! Получается, наша мадам почтила своим присутствием Лунную Поляну.
– Вместе со своей свитой, – подхватил Роднин.
– И с новым телохранителем…
– И с девчатами, которых умыкнули после конкурса манекенщиц.
– А это может стать зацепкой, – пробормотал Волопасов, – серьезной зацепкой. Лишь бы наш капитан не сплоховал, Василий.
Определение «наш» не вызвало энтузиазма у Роднина, который поспешил уточнить:
– Бондарь – мой лучший сотрудник. – Слово «мой» было подчеркнуто особо. – Он сделает все от него зависящее. Возможное и невозможное.
– Готов выслушать твои соображения. Ну, и предложения, как водится. Конкретные предложения.
– Пожалуйста. Не форсировать события. Самим на вершину не соваться и в непосредственной близости от нее не рыскать ни при каких обстоятельствах. Чтобы не спугнуть птичку… птичек, я хотел сказать.
– Так. – Волопасов загнул палец.
– Привести Краснодарское управление в готовность номер один, – продолжал Роднин. – Во избежание волокиты поставить начальника управления в известность, что операцией руковожу непосредственно я. Ее начало, характер и сроки в моей компетенции.
Волопасов поморщился, но кивнул:
– Так.
– Я намерен задействовать спецназ, поскольку может случиться, что Бондарь будет покидать Лунную Поляну в спешном порядке. Группа захвата должна иметь в своем распоряжении вертолет. Об этом краснодарцев следует предупредить заблаговременно, во избежание накладок.
– Сделаем, – пообещал Волопасов, не переставая загибать пальцы.
– Помимо всего прочего следует подготовить команду репортеров, которые прибудут на место событий раньше всех. – Слегка помявшись, Роднин счел необходимым пояснить: – На всякий пожарный. Дело в том, что Бондарь не всегда работает аккуратно.
– То есть? Свидетелей оставляет?
– Наоборот.
– Это как? – насторожился Волопасов.
– Не оставляет. – Взгляд Роднина блудливо скользнул куда-то вбок. – Ну, совсем не оставляет. «Свои» репортеры нас подстрахуют. Преподнесут события в правильном свете, пока специалисты закончат окончательную зачистку.
– Договорились, – кивнул Волопасов, загибая четвертый палец. – Будут вам, гм, собкоры. Еще что?
– Полная секретность операции.
– Угу. – Пятый генеральский палец присоединился к остальным. Волопасов с удовольствием полюбовался образовавшимся кулаком, повертел его так и эдак, после чего значительно произнес: – Считай, договорились. Но если что – смотрите мне, деятели. И ты, полковник, и этот твой капитан Бондарь. Ох, смотрите!
Роднин посмотрел. И неожиданно для себя уточнил:
– Наш капитан, Николай Артемьевич. Наш.
– То-то и оно, – откликнулся Волопасов с нескрываемым удовлетворением.
Он и сам не знал в точности, что хотел этим сказать. Но что-то же хотел, коли сказал, верно?
Глава 16,посвященная нравственной проблеме интимных отношений между взрослым мужчиной и молоденькой девушкой, оказавшимися поздней ночью в одной постели
Капитан Бондарь, персона которого обсуждалась в Москве, понятия не имел, что удостоился такой чести. Ответственность, возложенная на его плечи, тяготила его не так, чтобы очень. Было ему просто муторно. Муторно и немного не по себе. Тревога норовила закрасться в душу и поселиться там, подобно змее, пригревшейся на груди.
По неизвестной причине Морталюк так и не пожелала лицезреть своего нового телохранителя. Гадать о причинах столь неожиданной холодности было бессмысленно. Вернувшись из столовой, Бондарь поплескался под душем, а потом до одурения накурился перед телевизором, переключаясь с одной программы на другую.
Выпуски новостей, как обычно, напоминали криминальные хроники. Зрителям охотно показывали потасовки в парламентах, задержанных контрабандистов, сбежавших солдат, столкнувшиеся автомобили и потерпевшие крушения поезда…
Внятных трактовок политических событий в мире не было. Что-то мямлил премьер-министр, самораспускались и объединялись депутатские фракции, президент нетерпеливо потопывал ножкой, выслушивая доклад о намеченном на будущий год экономическом чуде. Затем телекомментаторы игриво улыбались и переходили к новостям, которые уместнее было бы преподносить как «Пестрые факты» или «Это интересно знать». Примерно четверть программ посвящалось всяким новорожденным кенгурятам, народным умельцам да животрепещущим сведениям из жизни английской королевы. Странно было не это, странно было, что за кадром не звучит бодрый голос, исполняющий куплеты: «Все хорошо, прекрасная маркиза, все хо-ро-шо, все хо-ро-шо».