За годы работы на Британских островах он не мог не убедиться, что почтение к монархии является одним из основополагающих устоев английского общества. Ничто, происходящее внутри страны или за ее пределами, не способно, кажется, поколебать эту основу британского общества — пестрого и разнородного, но единого в своем уважении к королевскому дому и преданности ему.
И, тем не менее, как это любили повторять в СССР: «Нет таких крепостей, которые бы не брали большевики».
Если перед угрозой возможного конфликта стоит задача ослабить мощь потенциального противника, лучше всего взорвать его единство изнутри. Этому искусству войны учили еще в Древнем Китае. Не чурались его и в Советском Союзе. Тем более что угроза ядерной войны с мировым империализмом была в те годы вполне реальной.
Как удалось Иванову подобраться к королевской семье? Все началось с заказов на портреты, которые Стивен Уард получил вскоре после их встречи с Ивановым в «Гаррик клубе». Заказ исходил от редактора «Лондон иллюстрейтед ньюс» сэра Брюса Ингрэма. Сэр Брюс был знаком с королевской семьей и вхож в Букингемский дворец, о чем уже шла речь выше.
Увлечение Уарда живописью стало к тому времени уже достаточно известным в лондонском высшем свете, и все же предложение сделать портреты членов королевской семьи оказалось неожиданностью для многих и, в первую очередь, для самого Стивена. Впрочем, это была приятная неожиданность. И Уард охотно поделился с друзьями, в том числе и с Ивановым, этой новостью.
— Ты знаешь, Юджин, ведь предложение сэра Ингрэма было не случайно, — заявил Уард однажды, отвечая на вопрос о том, почему королевский выбор пал именно на него. — Мы с принцем Филиппом давние друзья. Знаем друг друга уже лет пятнадцать. С тех пор, как я вернулся из Индии и начал практиковать в Лондоне.
Так, впервые заговорив о своем знакомстве с супругом королевы, Уард дал Иванову повод в дальнейшем возвращаться к этой теме под различными предлогами, но с одной целью — узнать то, что знал Уард о членах королевской семьи.
Как выяснилось, и здесь он был в курсе всего.
В течение 1961 года Стив выполнил целую серию портретов членов королевской семьи, в том числе герцога Эдинбургского, принцессы Маргариты и ее супруга сэра Энтони Армстронг-Джоунса (лорда Сноудена). С ними Евгению Иванову и предстояло познакомиться.
Речь шла не о коротких церемониях и официальных представлениях вроде ежегодных приемов в Букингемском дворце на традиционных «ти-пати» — чайных церемониях. С каждой из названных высоких особ Иванов искал отдельную встречу. Почему? Потому что полученные им от Уарда или через него компрометирующие королевскую семью материалы касались именно сестры королевы, ее мужа, а также самой Елизаветы II и герцога Эдинбургского.
Встречу с глазу на глаз с герцогом Эдинбургским Иванову подарил визит в Великобританию академика Михаила Михайловича Сомова. Супруг королевы был президентом Королевского географического общества. А Королевское географическое общество произвело Михаила Сомова в свои почетные члены и присудило ему премию за выдающиеся заслуги в освоении Арктики и Антарктики.
Михаил Сомов в 50-е годы возглавлял первые советские дрейфующие экспедиции «Северный полюс», а также основал первую антарктическую станцию Советского Союза. Очевидно, Королевское географическое общество, помимо прочего, не могло пройти мимо его научных трудов, посвященных изучению ледового режима полярных морей и ледовому прогнозу, столь необходимому для навигации по Северному морскому пути транспортных кораблей, соединяющих промышленный центр России с крупными сибирскими добывающими комплексами.
Была в работах Сомова и существенная военно-политическая составляющая. Ведь Арктика в послевоенные годы рассматривалась советским руководством как одно из возможных направлений главного удара США в случае ядерной войны и ответных действий с нашей стороны. Так что прикладное значение трудов Михаила Михайловича Сомова признавалось и в военных и в разведывательных кругах не только Советского Союза, но и западных стран. Это был действительно выдающийся ученый-практик. Сейчас его имя выгравировано на бронзовой плите в вестибюле Королевского географического общества наряду с именами других почетных членов КГО.
Понятно, что Иванову не составило особого труда стать на время визита Михаила Сомова в Великобританию его сопровождающим и переводчиком. Военный дипломат знал, что в этом качестве на одном из раутов Королевского географического общества он обязательно встретится с принцем Филиппом. Так и произошло.
Но прежде чем остановиться на этом, зададимся вопросом, что же представлял из себя супруг королевы?
Филипп родился в 1921 году на острове Корфу и вырос среди людей, в чьих жилах текла королевская кровь. Наследник греческого престола имел светлые волосы и голубые глаза. Он скорее был похож на скандинава, чем на грека. И неудивительно. Его отцовская линия восходила к датскому королевскому дому вплоть до середины XV века. А материнская — к древнему роду Баттенбергов-Маунтбаттенов.
Его отец — принц Эндрю — был седьмым ребенком греческого короля Георгия I. А мать — принцесса Элис — приходилась дочерью принцу Льюису Баттенбергу, первому лорду Адмиралтейства в годы Первой мировой войны. У Элис было пятеро детей: четыре дочери и сын. Филипп был младшим. Его четыре сестры вышли замуж за немецких аристократов. Один из них стал полковником СС и приближенным Генриха Гимлера, остальные служили Адольфу Гитлеру и были активными нацистами.
Удачно пристроив дочерей, отец Филиппа накануне Второй мировой войны поселился на яхте своей сожительницы в Монте-Карло, а принцесса Элис, расставшись с мужем, ухаживать за сыном не стала. Заботы о десятилетнем мальчике взяла на себя его бабушка по материнской линии — маркиза Милфорд-Хеван. Она забрала внука в Англию, а после ее смерти ответственность за воспитание Филиппа принял на себя ее старший сын — Джордж. Когда и он вскоре умер, опека над Филиппом досталась младшему брату Джорджа — лорду Льюису Маунтбаттену. Дядя Дики, как называл его Филипп, в своих заботах о подростке фактически заменил ему отца.
Филипп получил достойное образование, стал отличным спортсменом, поступил на военную службу, где дослужился до звания лейтенанта Королевских военно-морских сил Великобритании.
В один из отпусков с корабля в 1942 году дядя Дики познакомил Филиппа с Лилибет. Так звали тогда старшую дочь английского короля Георга VI принцессу Елизавету. Девушка влюбилась в греческого принца с первого взгляда.
— Он был пришельцем из другого мира, — вспоминала герцогиня Мальборо. — Это и привлекало к нему Елизавету. Ну и, конечно, его убийственная красота… Боже, как он был красив!
В 45-м победном году лейтенант военно-морского флота Его Величества Филипп Маунтбаттен сделал предложение принцессе Елизавете. К этому времени он уже отрекся от греческого престола, получил гражданство Великобритании, отрешился от православия и принял англиканскую религию.
Король Георг VI, конечно, не желал такого брака для своей дочери. Ему не нравился этот греческий выскочка. Но с помощью все того же дяди Дики короля удалось уломать. Он позволил дочери выйти замуж за Филиппа, который сменил фамилию, национальность, религию и уже не вызывал столь резкого недовольства у британского истеблишмента.
Три десятилетия спустя Филипп заявит своему биографу Бэзилу Бутройду, что в брак с Елизаветой он вступил по расчету.
— Мне надоела нищета. У меня никогда не было своего угла. С восьми лет я скитался по школам и кораблям, — признается он.
Свадьба состоялась в 1947 году. Через год родился их первенец — принц Чарльз. А пять лет спустя была их «вторая свадьба» — так супруги называли коронацию Елизаветы II, последовавшую за смертью ее отца Георга VI.
После свадьбы Филипп оставил службу на флоте, но терпения к дворцовой суете у него хватило ненадолго. В конце концов, он был по его же просьбе назначен на эсминец «Чеккерс» первым лейтенантом. Елизавету это не устраивало. Чтобы супруг чаще бывал дома, она назначила его менеджером королевского имущества. Филипп стал также патроном ряда фондов и обществ, в том числе и Королевского географического общества.
Именно на одном из заседаний Общества и состоялась встреча Евгения Иванова с герцогом Эдинбургским.
В честь Михаила Сомова правлением КГО был дан обед. За столом председательствовал президент общества герцог Эдинбургский. Сомов сидел по левую руку от герцога, Иванов — по правую. Михаил Михайлович был человек простой, практически всю жизнь проведший в полярных экспедициях. Для него церемонии такого рода, смокинг, произнесение речей и прочие формальности этикета, как он сам потом признавался, были тяжкой мукой. Его продолжительное молчание за столом давало Иванову повод заполнять паузы репликами и вопросами, которые он чаще всего адресовал своему высокопоставленному соседу слева. В результате на смену физической географии пришла география политическая. Евгений Михайлович пытался потихоньку втянуть супруга королевы в обмен мнениями о международных делах, а тот, в свою очередь, осторожно уходил от участия в политической дискуссии. Ни германский вопрос, ни проблемы гонки ядерных вооружений, ни перспективы Общего рынка — ни одна из поднимавшихся Ивановым тем не получила достаточного развития за столом.
Когда подали кофе, они уединились втроем в небольшой комнате рядом с банкетным залом. Сомов оставался все так же неразговорчив, ну а Иванов по-прежнему пытался установить контакт с супругом королевы, предлагая своему высокопоставленному собеседнику для обсуждения вопросы о непреходящих общечеловеческих ценностях — мире, согласии, взаимопонимании, сотрудничестве.
Герцог Эдинбургский только вежливо слушал, кивал, односложно поддакивал. Пару раз он проговорил: «Вы так полагаете?», а закончил беседу вопросом: «Как вам понравился Лондон, господин Сомов?»
В тот вечер Иванов убедился, что от герцога Эдинбургского никакой мало-мальски стоящей информации в разговоре даже клещами не вытянешь. Ну что ж, «попытка — не пытка», как гласит русская поговорка. Не вышла фронтальная атака, можно попытаться зайти с фланга.