Вообще трюки в подземке Томми обожал и мог придумывать новые и новые. Особенно если речь шла о таких сложных системах, как американская. Нью-Йоркский метрополитен позволял даже переходить из вагона в вагон и комбинировать поездку в метро с наземным передвижением. А французские системы, на выходе заставлявшие вас обязательно прокомпостировать использованный при последней поездке билетик, иногда становились непреодолимым препятствием для соглядатаев. Во время поездки Томми сам либо с помощью надежного помощника, сопровождавшего его чуть в отдалении, успевал добыть билет своего незваного спутника и лишить его возможности законного выхода из метро. Нескольких минут растерянности и замешательства на выходе было достаточно, чтобы уйти от слежки.
Московское метро было несказанно проще, но простота компенсировалась множеством пересадочных узлов и несколькими абсолютно пустыми платформами, где каждого пассажира было видно, как пальму в Аравийской пустыне. Так что примерно в девять вечера Томас Джонатан Хоуп, абсолютно уверенный, что за ним никто не наблюдает, вошел в квартиру, арендованную для него за несколько месяцев до визита у надежного человека.
Квартира находилась в переулочках Старого Арбата и имела три подхода, два подъезда и окна на три стороны света на втором этаже. Именно такой должна быть квартира тайного агента, шпиона, разведчика, резидента или врага народа. Никаких телефонов, телевизоров и радиоприемников. Минимум мебели, максимум газет и журналов. Хороший разведчик должен читать и анализировать. Основное оружие и капитал агента — информация и выводы.
К десяти утра Томми переоделся в легкий спортивный костюм, столь популярный в среде новых русских, нацепил очки и кроссовки, погрузился в пуховик с капюшоном и вышел на улицу. Через пять минут быстрой ходьбы до Смоленской площади он свернул в «Макдоналдс» и, заказав два бургера и колу с картошкой, сел в дальний угол кафе, откуда мог контролировать всех поздних посетителей. Помимо очков он надел седой парик, подклеил бачки и седые усики. И когда он доедал уже второй бутерброд, то почувствовал чей-то взгляд.
Способность чувствовать взгляды посторонних развивалась в клане МакФлеймов на генетическом уровне от поколения к поколению, и Томми обладал ею в полной мере. Он повертел в пальцах маленькое карманное зеркальце в виде брелока и осмотрел через него зал, сидя вполоборота и прикрывая свои действия пакетиком картошки и стаканом газировки.
«Вот он!»
Молодой симпатичный брюнет с элегантными усиками и в модном кепи смотрел в спину Ти Джея, раздумывая о чем-то. Худощав, с узкими плечами, в модных отглаженных брюках и начищенных ботинках, в плаще не по сезону легком, но элегантном. Видимо, подъехал на большой хорошей машине, так как ни складок, ни помятостей на его одежде не наблюдалось. Томми подвинул пакетик картошки на край стола и, кашлянув, уронил его на пол. За соседним столиком гоготнули малолетки, а чернявый сощурил глаза и двинулся к Томми, подсел на свободный стул, затем привстал, наклонился и поднял пакетик:
— Вы уронили еду.
Пароль был произнесен.
— Спасибо, но я думаю, что не смогу есть с пола. Не приучен, — отозвался Томми и, не поворачиваясь, жестом предложил усаживаться рядом.
Молодой человек осторожно присел:
— Меня зовут Алек. Здравствуйте.
Отказ
Соломину позвонили из отделения уже перед обедом.
— Исаев говорит. Короче, я эту… американку выпускаю.
— Как? — не понял Соломин. — Как это ты ее выпускаешь? У тебя с головой все в порядке? Я ж тебе всю схему расписал: от начала и до самой Колымы! Вот и действуй!
В трубке яростно фыркнули:
— Я сказал, что выпускаю, значит, выпускаю!
Соломин побагровел и вскочил из-за стола.
— Ты что, сознательно выпускаешь на волю врага?! Я тебя правильно понимаю? Или кто на твое отделение консула навел?
— Не в консуле дело, — зло рассмеялся Исаев. — Проторов заяву назад забрал.
Соломин моргнул и медленно, осторожно сел на стул.
— Как забрал? Почему забрал?
Чтобы Проторов забрал заявление назад, на него должны были как минимум наехать, и плотно…
— Не знаю почему, — отозвался офицер, — да и не мое это дело. Приехали и забрали…
— Стоп, — сосредоточился Соломин, — а саму Ковалевскую кто забирал? Проторов?
— Не, — повеселевшим голосом произнес Исаев, — заяву проторовский юрист забирал, а Ковалевскую — Павлов, адвокат… ну, тот, что по ящику…
Соломин выпятил губы и уронил трубку на рычаги.
— Значит, тот, что по ящику? Ну-ну… Тема, ну-ну…
Телефон пронзительно затрещал, и он медленно поднял трубку.
— Что еще?
Это был старший смены прослушки.
— Ну, так что нам с аппаратурой делать? Будем в квартиру Смирнова ставить?
Соломин скрипнул зубами.
— И в квартиру, и в машину! И в гараж, если есть! Нафаршируйте все! Даже за угол если посс… отойдет, его должны слышать! Вы меня поняли?!
— А чего орать-то? — обиделся старший смены. — Я за свою работу, если чо, всегда отвечаю.
Часть IIIПрофессор
Свобода
Артем вел машину по запруженным автомобилями улицам, а сам нет-нет да и поглядывал на Соню.
— Как ты?
— Хорошо, — механически, словно неживая, отвечала она.
— Чего от тебя хотели?
Соня сглотнула.
— Тебе не надо знать об этом, Артем. Это слишком опасно. Чем дальше находишься от этого, тем легче выжить.
Артем пожал плечами. В общих чертах он представлял себе, через что она успела пройти в эту ночь, но только в общих чертах. В каждом деле были свои особенности уничтожения в человеке человека. Просто потому, что каждый работающий на систему палач уникален.
— Знать не очень опасно, Соня, — тихо возразил он и, удерживая руль одной рукой, второй достал мобильный телефон, — намного опаснее НЕ знать.
Соня молчала, и Артем отыскал номер своей помощницы.
— Катя? Слушай, Катя, ты с Соней чаю не попьешь, пока я на работе? Пирожные? Слушай, возьми в «Праге» сама, я тебе потом возмещу…
Катя что-то ответила, но Артем уже не слышал, что именно, — все его внимание приковала к себе Софья.
— Никогда не верила, что это правда…
— Что? — насторожился он. — О чем ты?
Девушка шмыгнула носом.
— Ну… то, что пишут об этом… обо всем. Знать — знала, а верить — не верила.
Артем вздохнул. Он с этим работал — почти каждый день. Но предаваться сантиментам сейчас было не слишком верной тактикой.
— Я знаю, что там не только милиция была, — твердо произнес он, — и это означает, что находиться в России для тебя небезопасно.
Соня молчала.
— Но это можно исправить.
— Как? — всем телом повернулась к нему Соня. — Как это можно исправить? Что можно исправить? То, что меня подозревают в шпионаже?! Ты ничего не понимаешь, Артем! Это страшные люди!..
— Стоп, — оборвал ее Артем, — только не надо страшилок. Это самые обычные люди — две руки, две ноги, желание продвигаться по службе, наконец. И они уязвимы. Иногда очень уязвимы. Ты ведь не шпион?
Соня изо всех сил замотала головой.
— Н-н-нет! Как ты можешь?!
— Значит, ты невиновна, — резюмировал Артем, — а тот, кто тебя попытался обвинить без должных на то оснований, преступник. Именно он должен сидеть в той тюрьме, которой тебя всю ночь пугали! Он, а не ты! Понимаешь?
Соня поникла.
— Ты сам хоть веришь в то, что сказал?
Артем пожал плечами и, вывернув руль, прижался к тротуару.
— Я с этим работаю.
«Хвост»
Ти Джей видел, что перед ним Алек, он прекрасно запомнил его по прежним встречам. И то, что дважды встречавшийся с ним Алек его не узнает, было хорошо. Он склонился к бургеру и замер — ощущение чужого взгляда на себе не исчезло: оно усилилось!
— А вы… — начал Алек.
— Тихо, — негромко скомандовал Ти Джей.
Пожалуй, он уже знал, кто именно три или четыре раза посмотрел ему в спину, и Ти Джей совершенно точно знал, что этот «хвост» привел не он.
— Как у вас на работе? Неприятностей никаких?
И лишь тогда Алек начал его понемногу узнавать, но вот уверенности в своей правоте у него еще не было.
— Ну, не очень хорошо… я сделал, как посоветовали в прошлый раз…
— Сделали что?
— Ну, с капсулой…
Ти Джей окаменел. То, что такой трусливый человек, как Алек, пошел на столь значительный шаг, означало одно: Черкасов на что-то наткнулся.
— Что он увидел?
— Гранки энциклопедии, — глотнул Алек, — ну, и еще… он на Смирнова крепко насел, остановил почти все.
«И именно поэтому за тобой теперь стелется этот «хвост»!»
В прошлый раз никакого «хвоста» не было.
— Ясно, — резюмировал Ти Джей, — слушайте, Алек.
Молодой человек склонился ближе.
— Все работы, кроме безопасных и дающих выгоду лично вам, немедленно сверните.
Алек с облегчением выдохнул:
— Спасибо.
— Никаких новых контактов, никому никаких обещаний. Все записи, если они есть, уничтожьте… от греха подальше. Энциклопедию теперь уже не трогайте. Раз он видел гранки, о них могут знать третьи лица.
Алек насторожился.
— Ну, лично вам ничего не угрожает, — поспешил успокоить молодого человека Ти Джей, — но вот от Смирнова держитесь подальше как минимум три-четыре месяца.
Он поднялся и, видя, что Алек вознамерился встать из-за стола вслед за ним, положил руку ему на плечо и бережно пододвинул к нему поближе его чашечку с начатым кофе.
— Пейте кофе. Демонстративно и долго. А я сказал все.
Аэропорт
Подержанный «Мерседес-180» — гордость профессора Смирнова — въехал на аэропортовскую эстакаду, и дежуривший неподалеку гаишник тут же двинулся к нему, обошел остановившийся автомобиль и постучал в окно с водительской стороны.
— Сейчас, сейчас…
Николай Иванович лихорадочно искал упавшую на пол записку с номером рейса и временем прилета. Нащупал, схватил мятый листок и, глуповато улыбаясь, выбрался из машины и предстал перед инспектором.