– К этому можно добавить, – продолжил Фидлер, – что Римек также пользовался наибольшим доверием, верно?
– Да, конечно. В Лондоне обожали Карла: по их мнению, он просто не мог совершать ошибок. Когда прилетел Шеф, я сделал так, чтобы Карл приехал ко мне на квартиру, и мы втроем поужинали. Мне не понравилась идея приглашать Карла к себе в Западный Берлин, но Шефу я не мог отказать. Это трудно объяснить, но в Лондоне люди мыслят по-своему. Они там несколько оторваны от реальности. И меня крайне страшила перспектива, что они под любым предлогом захотят напрямую руководить работой Карла. Такая вероятность существовала.
– Итак, вы организовали встречу втроем, – вставил Фидлер. – Что произошло потом?
– Шеф заранее попросил дать ему возможность побыть четверть часа с Карлом наедине, и потому в разгар вечера я сделал вид, что у меня кончилось виски. Я вышел из квартиры и направился к де Йонгу. Там я пропустил с хозяином пару стаканчиков, одолжил бутылку и вернулся.
– Что вы застали по возвращении?
– Не понял вопроса.
– Шеф и Римек продолжали беседовать? И если да, то о чем?
– Когда я пришел, разговор между ними уже закончился.
– Спасибо. Теперь можете сесть.
Лимас вернулся на прежнее место у задней стены зала. Фидлер снова обратился к триумвирату и продолжил:
– Мне бы хотелось сейчас поговорить о шпионе Римеке, которого застрелили, – о Карле Римеке. Перед вами список всей информации, которую Римек передал в Берлине Алеку Лимасу. По крайней мере тех сведений, о которых Лимас помнит. Это потрясающая летопись предательства. Позвольте мне кратко суммировать нанесенный ущерб. Римек снабдил своих хозяев детальной схемой структуры подразделений Абтайлунга в целом и дал персональные характеристики его сотрудникам. Он оказался способен, если верить Лимасу, передать подробности наших самых секретных совещаний. А как секретарь президиума, он имел возможность скопировать протоколы сугубо конфиденциальных заседаний.
Для него это не составляло труда, поскольку он сам готовил материалы к каждому такому заседанию. Но вот свободный доступ Римека к совершенно секретным делам Абтайлунга – это уже нечто совершенно иное. Кто в конце 1959 года способствовал избранию Римека членом Координационного комитета защиты населения – этого важнейшего органа президиума, который не только обсуждает, но и во многом направляет деятельность наших спецслужб? Кто настоял, чтобы Римек получил привилегированную возможность ознакомления с досье Абтайлунга? Кто на протяжении всей карьеры Римека начиная с 1959 года (а это, напомню, год возвращения Мундта из Англии) неизменно выдвигал его на самые высокие и ответственные партийные должности? И я назову вам этого человека, – громогласно объявил Фидлер. – Потому что это та же фигура, которая располагала уникальной возможностью прикрывать любую шпионскую деятельность Римека: Ганс-Дитер Мундт. Давайте вспомним хотя бы, как именно Римек вышел на первый контакт с британской разведкой в Берлине – как он выследил во время пикника машину де Йонга и подбросил в нее микропленку. Вас не удивляет чрезвычайная осведомленность и дар предвидения Римека? Откуда он мог знать, где найти ту самую машину в определенный день недели? У самого Римека автомобиля не было, и он не смог бы проследить за де Йонгом от его дома в Западном Берлине. Для него существовал единственный способ получить такую информацию – от наших собственных агентов службы безопасности, которые, как и положено, фиксировали перемещения машины де Йонга, стоило ей только пересечь границу восточного сектора. Эти данные передавались Мундту, а тот делился ими с Римеком. Вот в чем заключено важнейшее подтверждение состава преступления в деле Мундта. Как я только что продемонстрировал вам, Римек являлся его креатурой, играл роль связного между Мундтом и его империалистическими хозяевами!
Фидлер сделал очередную паузу, а потом уже совершенно спокойно добавил:
– Мундт – Римек – Лимас. Такова была цепочка передачи секретной информации, и, как это принято в разведывательных службах всего мира, считаясь одной из профессиональных аксиом при построении подобных цепочек, не каждое ее звено обязательно знает о существовании другого. Чем дальше они друг от друга, тем лучше. Вот почему Лимас совершенно обоснованно твердит, что и не подозревал об измене родине Мундта. Это только подтверждает, насколько надежную и безопасную систему использовало его лондонское руководство.
Вам известно также, что масштабная операция под кодовым названием «Роллинг стоун» была осуществлена в обстановке максимальной секретности. Тот же Лимас имел лишь смутное представление о работе небольшой группы под руководством Питера Гиллама, считая, подобно всем остальным, что она занимается столь незначительной задачей, как анализ информации об экономическом положении нашей страны. А потом он с удивлением обнаружил, что группа Гиллама в полном составе включена в список допуска к досье по операции «Роллинг стоун». Остается только напомнить, что это тот самый Питер Гиллам, который в числе нескольких офицеров британских спецслужб занимался расследованием деятельности Мундта в период его пребывания в Англии.
Моложавый мужчина за столом приподнял карандаш, привлек к себе внимание и, посмотрев на Фидлера широко открытыми, но жесткими и холодными глазами, спросил:
– Тогда почему же Мундт приказал ликвидировать Римека, если тот был его сообщником?
– У него не оставалось выбора. Римек попал под подозрение. Его выдала слишком болтливая и хвастливая любовница. И тогда Мундт распорядился, чтобы в Римека стреляли без предупреждения, сам подсказал Римеку маршрут побега, и опасность собственного разоблачения была устранена. Чуть позже Мундт убил и женщину тоже.
Интересно было бы рассмотреть методы работы Мундта, на чем я и хочу сосредоточить теперь ваше внимание. После его возвращения в Германию британская разведка заняла выжидательную позицию. Мундту еще только предстояло продемонстрировать им готовность к сотрудничеству, а потому они снабдили его инструкциями и стали ждать, готовые сразу платить ему в надежде на благоприятный исход. В то время Мундт еще не относился к числу руководящих сотрудников нашего ведомства – как не был и высокопоставленным партийным функционером, – но ему на глаза попадалось достаточно многое, и всю эту информацию он начал отправлять в Лондон. На том этапе связь с английскими хозяевами он вынужден был поддерживать, разумеется, самостоятельно. Мы можем предполагать, что регулярные встречи с ним устраивались в Западном Берлине, а каждая его краткая поездка за рубеж, в Скандинавию и другие страны, также использовалась для контактов и допросов. Поначалу англичане не могли не относиться к нему с настороженностью, тщательно сверяя поставляемые им данные с тем, что им уже было известно, и не исключая возможности двойной игры с его стороны. Но постепенно они поняли, что наткнулись на золотую жилу. Мундт и в своем предательстве проявлял ту же энергию, ту же систематизированную эффективность, которые отличали его во всем. На первых порах – это только мое предположение, товарищи, но оно основано на долголетнем опыте работы и показаниях Лимаса, – так вот, в первые несколько месяцев они все же не решались создавать сеть агентуры, которая включала бы Мундта. Его держали в роли волка-одиночки, обслуживая его, оплачивая и руководя им в обход своей берлинской группы. В Лондоне под началом Гиллама (потому что именно он сыграл решающую роль в вербовке Мундта) они создали небольшой, тщательно засекреченный отдел, подлинные задачи которого не были известны никому даже в самом Цирке, за исключением ограниченного круга избранных. Деньги Мундту переводились с помощью особой системы, получившей кодовое название «Роллинг стоун», и, несомненно, они долгое время тщательно хранили в тайне личность своего нового источника бесценной информации. Все это, как видите, вполне соответствует неоднократным заявлением Лимаса о том, что он ничего не знал о работе Мундта на Лондон, хотя в то время он не только оплачивал его услуги, но уже задолго до этого передавал в Лондон полученные через Римека разведывательные данные, добытые на самом деле Мундтом.
В конце 1959 года Мундт проинформировал своих английских хозяев, что нашел в составе президиума человека, который сможет стать посредником между ними и Мундтом. Этим человеком был Карл Римек.
Каким образом Мундт сумел вовлечь в свою игру Римека? Как набрался смелости, чтобы проверить готовность Римека к сотрудничеству? Вы должны помнить, насколько исключительное положение занимал Мундт: у него был доступ к секретным делам, он мог прослушивать телефонные переговоры, вскрывать чужую почту, организовывать слежку. Он имел право вызвать на допрос любого и располагал самыми интимными подробностями личной жизни людей. А самое главное, он мог уничтожить на корню любые подозрения в отношении себя, направив против народа то самое оружие, – голос Фидлера задрожал от гнева и возмущения, – которое ему вручили для защиты народных интересов. – Фидлер без видимых усилий вернулся к своему сугубо деловому тону и продолжил: – Теперь вам должно быть ясно, как поступили в Лондоне. Все еще сохраняя Мундта в глубокой тайне, они согласились на вербовку Римека и, таким образом, установили для Мундта канал косвенной связи со своей берлинской резидентурой. Вот в чем состояла особая важность контактов Римека с де Йонгом и Лимасом. Именно с этих позиций вы должны воспринимать показания Лимаса и оценивать всю глубину предательства, совершенного Мундтом.
Фидлер повернулся и, глядя Мундту прямо в глаза, грозно выкрикнул:
– Вот он, перед вами! Человек, которого можно назвать подрывным элементом и террористом! Тот, кто продал интересы своего народа! Я почти закончил. Хочу добавить к сказанному только одно. Мундт заслужил репутацию надежного и проницательного защитника граждан нашей страны и, прикрываясь ею, сумел заставить навечно замолчать тех, кто мог разоблачить его двойную жизнь. Он убивал от имени народа, чтобы скрыть свой переход на сторону фашистов, замести следы измены и способствовать собственному продвижению по карьерной лестнице в нашем ведомстве. Невозможно себе представить преступление более ужасающее. Вот почему, сделав сначала все возможное, чтобы оградить Карла Римека от подозрений, которые постепенно сгущались, он затем был вынужден отдать приказ расстрелять Римека без суда и следствия. Вот почему он организовал убийство его возлюбленной. А потому, когда вы будете докладывать о своих выводах президиуму, не забывайте ни на секунду о том, какие зверские по своей сути преступления совершил этот человек. И тогда все поймут – для Ганса-Дитера Мундта даже смертный приговор станет актом милосердия.