На этот раз Джеймс не улыбнулся. В последнее время ему не хотелось улыбаться, отправляясь на встречу с леди Уинчелл.
Когда Робби и Филиппа закончили свою обильную трапезу, Курт одобрительно хмыкнул, собрав тарелки.
Филиппа улыбнулась гиганту. Его лицо показалось ей знакомым. Впрочем, за время своего путешествия она встречала стольких людей, что многие лица начали стираться из памяти. В любом случае поваром он был отменным.
– Жаркое было изумительным. По вкусу оно напомнило мне блюдо, которое готовила моя мать. Вы добавили немного укропа в подливку?
Курт пристально посмотрел на нее, прищурился и кивнул. Филиппа мысленно взяла себе на заметку: очевидно, мужчины не обсуждают рецепты приготовления блюд.
Робби схватил ее за руку и потащил к двери кухни.
– Пойдем, я хочу показать тебе клуб.
С дальнего конца кухни до них донеслось ворчание Курта. Робби оглянулся и посмотрел на него.
– Я знаю, сэр.
Филиппа лишь переводила взгляд с одного на другого. Как они понимают друг друга?
Она так же горела желанием посмотреть клуб, как Робби не терпелось показать ей его. Подумать только! Женщина в клубе джентльменов!
Самая большая комната, очевидно, парадная гостиная, была отделана полированным деревом, повсюду стояли карточные столы, покрытые зеленым сукном. В дальнем конце комнаты, имевшей форму литеры «L», виднелось возвышение, словно сцена, закрытое занавесом из красного бархата. Робби заметил ее интерес.
– Там бывают представления, – с важным видом сообщил он. – Танцовщицы со змеями и тому подобное.
– Боже! – пробормотала Филиппа. – Как экзотично! – Она готова была держать пари, что одежд на танцовщицах было не больше, чем на их змеях. – Я очень надеюсь, что ты говоришь об этом не исходя из собственного опыта.
Пока все, что она видела – сцена, карточные столы, курительная комната, в которой, судя по самым разнообразным бутылкам, подавали спиртное, – не выглядело слишком уж развращенным, но и впечатления респектабельности почему-то не производило.
Она всегда представляла себе мужские клубы как благопристойные заведения, где джентльмены, покуривая сигары и трубки, читают газеты и обсуждают политические вопросы в обстановке доброго мужского Товарищества. Клуб Джеймса таковым не являлся. Это было ясно с первого взгляда.
«Пристально наблюдать за Джеймсом Каннингтоном».
Каждый день мистер Каннингтон открывался с новой стороны.
Филиппа увидела коридор, ведущий в заднюю часть здания.
– А там что?
Робби пожал плечами, вертя в руках пробку, которую нашел в курительной комнате.
– Ничего особенного. Кабинет управляющего, кладовые. Подожди, туда нельзя!
Но Филиппа уже почти бежала по коридору. Большинство городских зданий простирались в глубину больше, чем в ширину. Это здание казалось почти квадратным, Филиппа не сомневалась в том, что по сути своей «Клуб лжецов» отличался от остальных, клубов.
Коридор заканчивался двумя дверьми. Одна, на красивых бронзовых петлях, была отделана изящной резьбой. Кабинет. Вторая, попроще, почти сливалась с отделанной деревянными панелями стеной. Кладовая.
Филиппа тронула задвижку на двери кладовой. Та легко подалась. Сунув голову внутрь, она увидела выстроившиеся в ряд веники, швабры, щетки и ведра. На полках стояли какие-то лари и банки с воском, очевидна, для ухода за паркетом и мебелью.
Абсолютно ничего подозрительного. Филиппа отступила назад и осторожно закрыла дверь, постаравшись не щелкнуть задвижкой. Потом обернулась и оказалась лицом к лицу с седым мужчиной в откровенно уродливом жилете, который наблюдая за ней, стояв дверное проеме. Она замерла с полуоткрытым ртом, собираясь объяснить свое присутствие, но так и не нашла подходящего предлога.
Мужчина, сложив натруди руки, пристально смотрел на нее.
– И с чего бы это вдруг парень, который, прошу заметить, не является членом этого очень закрытого клуба, сует свой нос в чулан со щетками?
К ним подошел Робби.
– Это мой гувернер, мистер Джекем. Филипп Уолтерс его кличут.
– Зовут, Робби, – машинально поправила его Филиппа.
Мужчина продолжал пристально и с подозрением смотреть на нее. Ведь ее застигли, в тот самый момент, когда она шпионила. И как она может объяснить свой интерес к веникам?
– Значит, ты работаешь у мистера Каннингтона? – Джекем окинул ее с ног до головы таким взглядом, от которого, как она опасалась, мало что могло укрыться. – Нелегко тебе пришлось, верно? Хотелось бы иметь хорошего хозяина, который мог бы о тебе позаботиться? – Он подвинулся ближе к Филиппе, и она вынуждена была посмотреть в его бесцветные глаза. – Джеймс Каннингтон – лучший из тех, кого я знаю. А также из тех, с кем тебе придется иметь дело. Настоящий джентльмен и друг для своих, если ты понимаешь о чем я.
Продолжая рассматривать Филиппу, Джекем наклонился и шепнул ей на ухо:
– Что-то с тобой не так. Не могу определить, что именно, но точно знаю: мне это не нравится.
Джекем сделал шаг назад и улыбнулся, взгляд его при этом оставался холодным.
– А теперь, Робби, отведи-ка своего гувернера туда, где ему следует находиться. Здесь нет ничего любопытного, кроме щеток и веников.
Филиппа с радостью воспользовалась возможностью ретироваться, Робби следовал за ней по пятам. Ее немного знобило, к горлу подступила тошнота. Но с чего она так разволновалась? У этого человека были все основания отругать ее за то, что она сует свой нос куда не следует. Еще он сказал, что она ему не нравится. Ну и что?
– Кто это? – спросила она Робби.
– Джекем, он здесь всем заправляет. Раньше он был самым знаменитым вором.
Филиппа не могла прийти в себя от изумления. Джеймс Каннингтон якшается с ворами. Она многое сможет разузнать, если снова удастся проникнуть в этот клуб.
И все же она обрадовалась, когда Робби согласился пойти домой. Что-то странное было в этом клубе. Когда они выходили через парадную дверь, Филиппа заметила небольшой переулок сбоку от здания и, повинуясь инстинкту, свернула туда.
Довольно длинный переулок, постепенно сужаясь, тянулся вдоль здания, в конце поворачивая за тыльную стену высокого кирпичного особняка. Это был очень длинный особняк, гораздо длиннее, чем можно было предположить, побывав внутри клуба.
А это означало, что она видела лишь половину внутренней части здания.
Глава 7
Когда Джеймс подошел к той комнате в старом дворце, который стал тюрьмой для леди Лавинии Уинчелл, он увидел самого премьер-министра, выходившего через противоположную дверь.
– Милорд! – воскликнул Джеймс, стремительно бросившись к нему.
Невысокого худощавого премьера сопровождали двое – охранник и секретарь. Поравнявшись с ними, Джеймс встретился взглядом с лордом Ливерпулом, который смотрел на него, гневно вскинув брови.
– Не забывайте о своем достоинстве, – произнес премьер-министр с мягкой укоризной, если вообще выговор этого самого могущественного человека в Англии мог быть мягким.
Джеймс смущенно поклонился, но в его голове было слишком много вопросов, чтобы думать о внешних приличиях.
– Милорд, вы приходили, чтобы встретиться с леди Уинчелл?
Ливерпул поджал губы и дернул бровями в направлении своих сопровождающих. Затем сделал шаг в сторону, знаком приказав Джеймсу следовать за ним.
– Поскольку вы горите желанием получить ответ на свой вопрос, да, я только что разговаривал с миледи, – очень тихо произнес он.
– Узнали что-то новое?
Ливерпул ждал, пристально глядя на Джеймса. Взяв себя в руки, Джеймс опустил голову.
– Прошу меня извинить, милорд. Я лишь хотел узнать, не предоставила ли она каких-либо свидетельств, которые могут быть использованы для доказательства ее вины.
Ливерпул покачал головой:
– Едва ли стоит этого ждать. Леди Уинчелл полностью осознает грозящую ей опасность. Поэтому продолжает утверждать, что не имела намерения стрелять в меня, а хотела отомстить вам за то, что вы ее отвергли.
У Джеймса заныло раненое плечо. Ведь попавшая в него пуля была предназначена этому великому человеку.
– Мы должны уничтожить ее, милорд! Она предатель и хладнокровный убийца.
– Я в этом не сомневаюсь. Но если красивая женщина из высшего общества предстанет перед судьей и присяжными, разве смогут они оставаться безучастными, увидев ее слезы и услышав ее мольбы? Пока у нас не будет доказательств и настоящих улик, мы ничего не можем ей предъявить, кроме прелюбодеяния, а ее супруг не станет выдвигать обвинения в супружеской неверности. Лорд Уинчелл опять до безумия влюблен в свою молодую прелестную жену.
– Кроме того, он пытается сохранить лицо, – с усмешкой произнес Джеймс. – Но я могу найти доказательства. Мне известно, где их искать. Наш дешифровщик в настоящее время обрабатывает входящую и исходящую корреспонденцию леди Уинчелл, пытаясь найти ключ к коду.
Ливерпул холодно посмотрел на Джеймса.
– У вас было много времени, Каннингтон, чтобы собрать доказательства по этому делу и выдвинуть обвинение. Я больше не могу игнорировать просьбы лорда Уинчелла. Кроме того, многие члены парламента относятся к этому делу неодобрительно.
Секретарь премьера осторожно кашлянул. Ливерпул кивнул ему, потом вновь повернулся к Джеймсу.
– Не имея конкретных доказательств и свидетелей, я не могу держать леди Уинчелл под арестом.
При мысли о том, что Лавиния выйдет сухой из воды и вернется к своей беззаботной жизни и грязным делам, Джеймс стиснул зубы.
– А как же свидетельские показания моей сестры? Лавиния ей во всем призналась.
– Учитывая ее связь с «Клубом лжецов», леди Рейнз не может быть подвергнута проверке, точно так же, как и вы, Каннингтон. Вас спасло от провала то, что леди Уинчелл отказалась признать обвинения. Она не может раскрыть вас, не признавшись в собственной измене. Вам хорошо известно, что секретность «Клуба лжецов» важнее наказания одной предательницы.
– Важнее? Но погибли наши люди, сэр!