У каждой красивой, жадной до жизни женщины бывает время распутства и время добродетели. Неразборчиво перепробовав множество кушаний, она наконец привыкает к какому-нибудь одному блюду, тем более что оно дает полное насыщение плотского аппетита. Так случилось и со мной.
Артур! Обретя тебя в качестве любовника и постоянного партнера, я плотно заколотила ставни и двери своего дома, дабы не дать проникнуть в наше с тобой гнездышко случайному сквозняку, который бы занес помимо моей воли любовный вирус. Оказалось, что я заботилась только о неприкосновенности своего сердца, забыв о твоей любвеобильности…
Вкусив твоих ласк, я под всякими предлогами стала уклоняться от встреч со своими содержателями. Тому способствовал и их отъезд в командировки на съемки в забытые Богом глухие уголки Советского Союза. Словом, эра добродетели и моего постоянства началась с твоим, Артур, появлением…
Небо нашей любви, казалось, было безоблачным. Ты уехал к родителям в Тбилиси, я — к Тане на дачу в Ивановскую область, как вдруг однажды мне так захотелось окунуться в атмосферу нашей взаимной страсти, что рано утром я взяла такси и примчалась оттуда, за 150 километров, к себе, нет! — к нам домой. Я надеялась, что твоя аура, которой ты наполнил мое жилище, поможет мне обрести душевный покой, даст силы перенести бремя разлуки с тобой.
Кроме того, я хотела показаться дерматологу, потому что у меня на теле появилась какая-то сыпь… Но главное, конечно, было в том, чтобы вдохнуть аромат нашего общего ковчега…
Боже мой, как я заблуждалась, какое разочарование ожидало меня! Едва я только открыла входную дверь, как почувствовала присутствие женщины в квартире.
Охваченная смутным предчувствием, я вбежала в комнату, которую мы называли нашей спальней.
До сих пор не могу разобраться в эмоциях, которые мною овладели, не могу понять, была ли я оглушена, потрясена, подавлена или разочарована. Помню только, что сердце мое бешено застучало, едва только я бросила взгляд на наше супружеское ложе. Я увидела на нем молодую красавицу, которая, совершенно нагая, спала с открытым ртом и рассыпанными по подушке роскошными черными волосами.
Я бросилась будить ее, но она спала бесчувственным сном пьяного человека, абсолютно недосягаемая в своем наркотическом забытьи. Я подумала, что ты должен быть где-то поблизости, и вихрем пронеслась по квартире, но тебя нигде не было. Возможно, к лучшему, ибо, окажись ты в тот момент рядом, было бы море крови!
Я обратила внимание на исключительную красоту лица и фигуры незнакомки. Да, только такие имеют право быть рядом с тобой.
Я заплакала, мне захотелось разодрать в кровь и клочья ее лик и нежное тело. Такого гнусного позора я еще никогда не испытывала! И кто виновник моего стыда?! Ты, мой Артур!!!
Твое предательство, разумеется, не было первым в моей жизни и, тем не менее, открыло мне совершенно неведомый мир подлости, который находится за пределами моего кругозора.
Моя самоуверенность, иллюзорная надежда на наше общее будущее разбились, как хрупкий бокал. Ты надломил меня, моя походка перестала быть легкой и беспечной, ты заставил меня споткнуться.
Я, избалованная сладкими булочками, которые мне подбрасывала жизнь, и тобой в том числе, получила вдруг свою черствую горбушку полынного хлеба жизни. Нескончаемый праздник ты вмиг уничтожил атомным взрывом вероломного предательства.
Ужасная символика: ты, Артур, выступил в роли Иуды, а я сейчас веду партию Понтия Пилата, своим воображением продолжая распинать мою к тебе любовь на кресте бытия.
Но у тебя взгляд и очарование Медузы Горгоны, — однажды заглянув тебе в лицо, я уже не в силах отвести глаз. Я проклинаю собственную опрометчивость, мысленно соединив свою жизнь только с тобой. Но…
Я сразу поняла смысл сна, который видела накануне, перед отъездом. Ужасный сон! Сейчас я думаю, не он ли подтолкнул меня примчаться из-за тридевяти земель домой?!
Мне приснилось, что я снова ребенок и играю в саду с большим белым плюшевым медведем, у которого твои, Артур, оливковые глаза, и он вдруг взрывается у меня в руках. Я с ужасом разглядываю наши — свое и медведя — разорванные на куски тела.
Появляется моя мама (как давно я не видела ее во сне!), вдевает в толстую цыганскую иглу грубую черную нитку и начинает методично пришивать наши руки и ноги к нашим торсам.
— Мамочка, — реву я навзрыд, — зачем ты взяла черную нитку — это же траурный цвет?! И потом, ведь все швы на наших телах будут видны, мы же не сможем никогда раздеться, даже друг перед другом!
— Не бойся, — ласково отвечает мама, — вам больше не придется раздеваться друг перед другом, а если и придется, то, как только вы срастетесь, я повыдергиваю нитки…
Я хватаю тебя, Артур, моего плюшевого мишку, и вдруг слышу, как трещат разрывающиеся швы. Наши тела распадаются на куски, и мы с тобой превращаемся в бесформенные груды…
Я проснулась в холодном поту…
Теперь, глядя на заблудшую в нашу постель красавицу, я вновь пережила весь кошмар того сна, но — странное дело! — гнев уступил место жалости к нам обеим, к самой себе и этой прекрасной незнакомке…
Я вновь попыталась разбудить мою постельную компаньонку, но ее глубоко обморочное состояние было непреходящим. Из приоткрытого ротика вылетали неприятные хрипы и зловоние алкогольного похмелья…
Постепенно ко мне вернулось спокойствие духа. Теперь я уже могла все анализировать холодно, без эмоций. Я поняла, что лживость мужчин — это не пустые утверждения психоаналитиков, что разрыв отношений между любящей женщиной и ее партнером происходит обычно вследствие обмана мужчины. Я вспомнила, что мужчина, как правило, бывает неверен, когда не находит в одной женщине полного собрания достоинств или достаточно увлекательных пороков… Но у нас с тобой, Артур, ведь было все! И я не обольщаюсь, заявляя это! Ну, скажи, чего тебе не хватало со мной? Ласки? Нежности? Орального или анального секса?!
Каждая минута казалась мне вечностью. Я больше не могла ненавидеть ту девушку, которая лежала в нашей с тобой, Артур, постели. Обычно люди состязаются: кто скорее успеет бросить камень. Я отказалась от этой мысли.
Девушка приоткрыла глаза и с изумлением посмотрела на меня. Мне показалось, что она инстинктивно взглядом ищет тебя. Через секунду я убедилась в этом.
Она приподняла голову и проговорила запинаясь:
— Артур… Э-э… Уй, черт…
Затем она закрыла глаза и стала тереть их кулаками. Наконец, с трудом приподнявшись, она удивленно спросила:
— Что это? Ты кто такая?
— Этот же вопрос я хотела задать тебе! — заорала я.
Мой крик вернул ей способность соображать.
— Я — невеста Артура! — девица стала бесцеремонно всей пятерней скрести свой заросший густыми волосами лобок.
— А я хозяйка этой квартиры и… жена Артура! — неожиданно для самой себя выпалила я. — Ты как здесь оказалась?!
— А-а, так это мы тебе обязаны своей болезнью…
В голосе незнакомки послышался вызов, но я сумела сдержать себя, чтобы прояснить ситуацию до конца.
— Рассказывай все без утайки, — сказала я примирительно и присела на край кровати. — Все, слышишь! Когда и где ты познакомилась с моим мужем, сколько раз спала в этой постели, что он тебе обещал, что говорил обо мне, где он сейчас, что за болезнь, в конце концов… Говори!
Она потянулась и, взяв с прикроватной тумбочки сигарету, закурила. Даже рискуя разбудить в себе чудовище ревности, я не могла не признать, что она была необычайно красива. Ее нельзя было назвать падшей, ибо едва ли ей хоть раз в жизни случалось подняться. Она была дикарка. Она знала, что солнце всходит на востоке, а садится на западе, что огонь горячий, а лед холодный, но она не знала, что неприлично курить, лежа в чужой постели…
— Я одно тебе скажу, — выпустив огромное кольцо дыма, сказала прекрасная одалиска, — Артур снял для меня эту квартиру на время, пока мы с ним не вылечимся от сифилиса, которым… если ты его жена, ты нас и наградила! Поняла, стерва?!
И она разрыдалась совсем как человек, который вдруг с ужасом замечает, что, сам того не желая, начинает говорить правду.
После этого мы, две обманутые женщины (только ли две?! — пришло мне в голову), просидели молча, думая о правде жизни. Не знаю, которая из нас двоих была в ту минуту более безутешна и кого надо было утешать. Одалиска продолжала плакать навзрыд.
Стиснув зубы, я спросила:
— Когда выяснилось, что ты больна?
— Неделю назад… Врач обнаружил у меня твердый шанкр на верхней губе… Артур ведь любит оральный секс… Доктор предложил поместить меня в кожно-венерологический диспансер, но Артур заплатил ему деньги и он нас лечит подпольно…
Я сразу все поняла. И происхождение сыпи у себя на груди, и возникшие два дня назад проблемы с горлом…
— Хочешь выпить? — спросила я дикарку.
— Неплохо бы… После вчерашнего голова свинцом налита…
— А где Артур?
— Он утром улетел в Тбилиси к родителям за деньгами для врача… Завтра к вечеру вернется…
Мы молча выпили коньяка и разом закурили.
— В общем, так, девочка! Сейчас ты допьешь коньяк и убирайся к такой-то матери отсюда! Ясно?! Мне надо побыть одной…
Очаровательная дикарка, опасливо поглядывая на меня, с готовностью выпрыгнула из постели и стала суетливо натягивать трусики…
…Я пью коньяк и глотаю люминал. Мысли путаются, иногда я впадаю в кратковременное забытье. Жизнь, вопреки моей воле, не хочет покидать мое тело.
Тебе, мой верный спутник, мой дневник, я доверю свои последние чувства и мысли… Я пишу, но двигать рукой и связывать воедино слова становится все труднее. Боже мой, Артур, оказывается, не мое тело противится встрече с загробным миром — моя к тебе любовь! Но не ты, как ни прискорбно…
Мне только что снился сон: глубокой осенью мы идем с тобой ночью по горной тропинке. Ты идешь впереди, освещая дорогу фонариком, а мне почему-то велишь идти сзади, прячась в тени. Ты — сильный и уверенный, я же вздрагиваю от каждого шороха, пугаясь шуршащих листьев под ногами. Мне страшно. Внезапно ты останавливаешься и направляешь луч фонарика на темные кусты. Душа моя уходит в пятки. Ты наклоняешься к тонким веткам и срываешь две черно-пурпурные розы.