– Про что спрашивали? – улучив момент, шепотом поинтересовался Баурджин у Сухэ. – Что ты им рассказал?
– Про все кочевья, – юноша улыбнулся, – Гамильдэ-Ичен сказал – можно.
– И про нашу торговлишку рассказал?
– Нет. Про торговлю они не спрашивали. Спрашивали про какие-то красные повязки.
Перехватив подозрительный взгляд шамана, нойон громко забил в бубен.
Свое знамя, что видно издалека, я окропил,
В свой звонко рокочущий барабан, покрытый кожей
Черного быка, я ударил!
– покончив с любовной лирикой, Гамильдэ-Ичен перешел на более героический репертуар. Героический, но в данной ситуации не совсем верный в политическом плане – в песне повествовалось о приключениях Темучина в компании Джамухи – тогда еще лучших друзей. Впрочем, народец в кочевье собрался насквозь аполитичный, так что и эта сомнительная песнь ничего, прокатывала.
Баурджин пристально поглядывал вокруг, отмечая и надменный взгляд шамана, и вооруженных воинов, маячивших шагах в пяти от «артистов». Вот ухмыльнулся. Вот обернулся. Вот шепнул что-то старейшине. Тот махнул рукой – и несколько воинов побежали к лошадям, а стражи придвинулись вплотную к импровизированной сцене.
Ой, не нравилась нойону вся эта суета! Не решил ли шаман избавиться от всех возможных проблем по старому доброму принципу – нет человека, нет и проблемы? Грубо говоря – расстреляют подозрительных артистов сразу после концерта… вернее, умертвят каким-нибудь дешевым и быстрым способом типа переломления спинного хребта – как тут было принято. Значит, нужно попытаться бежать. То есть нет, не нужно пытаться. Просто – бежать, а там уж как Бог даст. Предупредить своих…
Передав бубен Сухэ, Баурджин, дождавшись паузы, подошел к Гамильдэ-Ичену:
– Теперь позволь мне…
– Это – последняя песнь! – взяв нойона под локоть, негромко произнес один из стражей. – Старейшина сказал – заканчивать, уже поздно.
Баурджин кивнул – уж, конечно, поздно. Вождь – а вернее, шаман – торопится сделать дела до наступления темноты. Что за дела? Если б что хорошее – например, пир горой – так никакая бы темнота не помешала. Значит… Ладно, хорошо…
Нойон посмотрел в небо – золотое солнце клонилось за сопки, до его захода, по всем прикидкам, оставалось часа полтора-два. Много! Слишком много. Столько выступать не дадут.
Ладно…
Пожав плечами, Баурджин выставил ногу вперед и, важно заложив руки за спину, произнес с неким даже пафосом, с коим конферансье с летних провинциальных сцен любили объявлять куплетистов или женщин-змей.
– Товарищи! А сейчас – последний номер нашего шефского концерта. Короткая песнь – уртын дуу – о страшных разбойниках.
Услыхав про разбойников, народ оживился.
– Автор музыки, слов и исполнитель – ваш покорный слуга! – Баурджин поклонился все с тем же дешевым провинциальным шиком. – Аккомпаниаторы – благороднейшие музыканты, – поворачиваясь, нойон обвел рукою ребят и жестом показал пальцем на свое ухо – мол, слушайте.
– Песня называется просто – «Что было, то и было». Пожалуйста, господа…
Баурджин откашлялся и приступил к… Гм-гм… собственно, пением это вряд ли можно было бы назвать, скорее – просто речитатив под звяканье хура и глухие удары бубна.
Так сказать, вступительную часть предложенного почтеннейшей публике произведения нойон изложил очень кратко – буквально в двух словах, быстро перейдя к развязке:
И вот враги схватили их,
И привели в свое логово.
Табуны лошадей там махали хвостами,
Тысячи женщин стенали,
И много еще было всякого богатства.
И вождь разбойный решил убить героев!
В этом месте Баурджин повысил голос:
Окруженных воинами, их повели к реке,
К старому кедру,
А солнце еще не скрылось, светило.
И, не дожидаясь, вдруг рванулись в побег
все разом герои!
В разные стороны, вождь их – к реке,
кто-то – к горам,
А кто-то – и к лесу.
Встретиться же договорились на той горе,
Где когда-то сидели,
И ждать там два дня и две ночи…
Все!
Закончив песнь, Баурджин поклонился.
Сзади подошли воины:
– Идите за нами!
– Да-да…
Их привели на сопку, к старому, росшему над обрывом кедру. Безлюдное оказалось местечко и какое-то на редкость угрюмое. Внизу шумела река, слева и справа высились сопки, покрытые густым смешанным лесом. Впереди, на белом коне, в зубастом шлеме, ехал шаман. За ним двигались пленники со связанными за спиной руками, а уж затем – вооруженные саблями и луками воины.
Баурджин глянул на реку. А ведь, пожалуй, можно было уйти! Нырнуть, выплыть на той стороне. Эх, жаль напарники плавать не умеют. Да и руки связаны – плохо.
– Гырынчак-гуай, – почтительно обратился нойон. – Нельзя ли развязать руки? Хочу вам нарисовать кое-что. Вот здесь, на земле, веткой.
– Нарисовать? – тут же обернулся шаман. – И что же?
– Путь к логову разбойничьей шайки!
Гырынчак презрительно прищурился:
– А, я так и знал! Развяжите ему руки.
– И моим спутникам. Будут помогать, а как же!
Шаман кивнул:
– Развяжите. Раньше не могли признаться? Ну, уж теперь все от вас зависит – что вы там нарисуете-расскажете.
– А то…
Баурджин нагнулся за веткой. Вот сейчас… Выпрямиться, оттолкнув в сторону воина… Побежать, броситься в реку… И-и-и…
Странный свист раздался вдруг над головою. Стоявший рядом воин схватился за грудь и грузно повалился навзничь. За ним второй…
Стрелы!!!
– Ложи-и-и-сь! – спрыгивая с коня, громко закричал шаман. – Прячьтесь за камнями!
Мог бы и не говорить. Все сразу же так и сделали, только Сухэ замешкался, едва не схлопотав стрелу, и Баурджину пришлось утащить парня за руку:
– Голову пригни, чудо!
– Кто бы это мог быть? – хлопал глазами Сухэ. – Как вовремя появились здесь эти воины! Это наши друзья, нойон!
– Остынь, парень. – Баурджин скривился, слушая, как свистят над головой стрелы. – Здесь у нас нет и не может быть, никаких друзей. Только враги.
Ага, вот они показались за деревьями – желтолицые всадники с раскосыми глазами и красными повязками на головах. Так вот про какие повязки столь дотошно расспрашивал Голубой Дракон! Довольно много, десятка полтора. Лучники впереди – спешенные. Вот еще залп, еще…
Снова засвистели стрелы. А затем в дело вступили всадники.
– Вставайте! – громко закричал шаман и, выхватив у одного из убитых воинов саблю, взлетел в седло.
За ним последовали все оставшиеся в живых.
– Бейтесь смело, воины! – взмахнув саблей, воодушевляющее закричал шаман. – Не пропустите их к гэрам!
Копыта коней взрыхлили сухую землю. Раздался звон сабель. Рванувшись в бой, захрипели лошади, послышались стоны упавших. Оправдывая свое прозвище, Голубой Дракон бился сразу с двумя врагами, тесня то одного, то другого. Красивая схватка, жаль, некогда смотреть.
– Бежим, нойон? – повернув голову, воскликнул Сухэ.
Баурджин посмотрел в сторону леса и заметил за деревьями нескольких человек – засаду.
– Нет, не бежим. Похоже, эти парни сначала делают, а потом думают.
Над головой нойона снова просвистела стрела – стреляли из леса.
– Если они передвинутся чуть левее… – взволнованно шепнул Гамильдэ-Ичен.
– То перестреляют нас здесь, как зайцев! – закончив его мысль, Баурджин махнул рукой. – Хватаем оружие убитых – и в гущу боя.
Оба юноши кивнули. Да, пожалуй, это единственное, что сейчас оставалось делать. Первым подал пример нойон – выскочив из-за камня, прижался к земле, пополз, вытянул руку и, ухватив валявшуюся рядом с убитым воином саблю, пригнувшись, бросился к оставшимся без всадников лошадям. Оп! Вскочил в седло, обернулся – Гамильдэ-Ичен и Сухэ уже успели вооружиться копьям и луком. Слава Богу, кажется, стрелы ни в кого из них не попали. Да красные повязки и не стреляли теперь, опасаясь поразить своих.
– Хэй-гэй! Хур-ра-а-а-а!!! – размахивая саблей, Баурджин кометой врезался в схватку, благо враги легко определялись по красным повязкам на лбах.
Удар! Отбив… Искры!
И злобный, полный лютой ненависти взгляд.
А получай! Еще удар… Налево! Направо! Прямо!
Враги были везде – приходилось крутиться.
Удар! Удар! Удар!
Нойон с неожиданным удовольствием почувствовал, как послушно лежит в руке тяжелая сабля. Хорошее оружие. Почти не надо прилагать силу, замахиваться – только работать кистью.
Оп…
Конь одного из противников лягнул лошадь Баурджина в бок, навалился грудью, едва не опрокинув. Удерживаясь в седле, нойон отбил направленный в его шею удар и пригнулся, пропуская над головой секиру. Этого еще не хватало! Если они сейчас поразят коня…
Так и случилось!
Оглушенная лошадь упала на колени, и Баурджин кубарем вылетел из седла. Почувствовав землю, тут же вскочил на ноги, держа перед собою саблю. Скверные дела! Если эти двое сейчас бросятся на него…
А похоже, это и произошло бы, если б…
Если б не Голубой Дракон!
Вот уж, поистине… Как видно, справившись с наседавшими на него врагами, шаман решительно налетел на прочих. С ходу опрокинув лошадь одного, тут же подскочил к другому. Взвил коня на дыбы, взмахнул саблей… Вражина тоже оказался не лыком шит – принял удар достойно. Зазвенели сабли, хрипя, закружили лошади.
Остальные воины из рода старейшины Корконжи, оправившись от первого натиска, бились вполне уверенно, сдерживая врагов у подножия кедра. Туда же, как быстро определил Баурджин, подались и Сухэ с Гамильдэ-Иченом. И лишними они там не были!
Однако!
Враг, сбитый вместе с лошадью лихим наскоком шамана, подхватив выроненную саблю, пешим подскочил к Баурджину и с ходу нанес удар. Бил лихо, с оттяжкой, закручивая клинок. Если б нойон не знал этой хитрости – остался бы без оружия. А вот еще один хитрый удар – сильный и вроде бы направленный в шею – если такой отбить, умело направленный изгиб клинка ударит в бок. Не надо отбивать с силой… Вот так…