Это были бессмысленные предположения, но это показало, что общественность инстинктивно знала о полном расколе королевской семьи, разрыв, который никакие уловки придворных не смогли бы скрыть.
Когда племянница герцога принцесса Елизавета вышла замуж за принца Греции и Дании Филипа в Вестминстерском аббатстве в ноябре 1947 года, герцог и герцогиня, а также нацистские родственники Филипа, в список гостей не попали. Два года спустя в декабре 1949 года герцог в последний раз гневно попросил его брата дать герцогине титул Ее Королевское Высочество. Король был непреклонен, как и насчет их пререканий по поводу пособия. Королева написала своей дочери перед Рождеством:
«Пришел дядя Давид и опять закатил истерику, ходил туда-сюда по комнате и несправедливо говорил, что так как Папа не сделает (и не может) определенной вещи, то Папа, должно быть, ненавидит его. Это так несправедливо, потому что Папа настолько скрупулезно справедливый и чуткий, и искренний по поводу всего произошедшего. Намного легче кричать, принижать и критиковать, чем сдерживать и строить, и думать на трезвую голову, не так ли».
Решение герцога написать свои мемуары до момента своего отречения разозлило его брата, мать, а также старших королевских придворных. Король был «подавлен», согласно Гарольду Николсону, потрясен тем, что его брат готов продать самый болезненный период его жизни тому, кто заплатит самую высокую цену.
Дворец отказался сотрудничать, даже отклонил просьбу его литературного раба, американского журналиста Чарльза Мерфи, посетить дом его детства Йорк-коттедж в Сандрингеме. Когда книга «История короля» была опубликована в апреле 1951 года, она стала международной сенсацией, однако восторг герцога был омрачен известиями, что его жене был поставлен диагноз рак матки, из-за чего ей пришлось пройти гистерэктомию[22].
Можно было подумать, что смерти Георга VI 6 февраля 1952 года и его матери королевы Марии годом позже, залечат разрыв в семье, когда молодое поколение пришло к власти королевства. Не тут-то было. «Небрежное» поведение герцога на похоронах брата привлекло неблагоприятные комментарии. Было ясно, что он не может дождаться, когда расстанется с семьей – «эти хладнокровные стервы», как он нелюбезно описал королевских леди в письме своей жене.
В подобном тоне он написал своей жене письмо год спустя на похоронах его «бесчувственной» матери королевы Марии 31 марта 1953 года: «Какие же у меня отвратительные самодовольные родственники, ты никогда не видела таких старых потрепанных ведьм, которыми они стали».
Новая елизаветинская эра держала герцога и герцогиню за пределами ворот дворца, ни герцог, ни герцогиня не были приглашены на коронацию королевы Елизаветы II 2 июня 1953 года. Смена караула совпала, несколько иронично, с новой кампанией во главе с Черчиллем, который вновь вернулся в правительство и занял должность премьер-министра, чтобы стереть Виндзорский файл с лица земли. Он не только привлек своего друга, президента Эйзенхауэра, в это мероприятие, но также призвал Кабинет министров и нескольких выдающихся британских историков наконец отправить файл на свалку истории. Черчилль, чьи романтические взгляды на монархию обычно затуманивали его суждения, чувствовал, что герцог, его покойный брат Георг VI и «некая леди», а именно королева не должны быть смущены публикацией этих документов.
Как отмечает Сара Брэдфорд: «Королева видит себя защитником образа монархии, которую она так усердно создавала и поддерживала. Она считала ее священным доверием и не хотела, чтобы всплывали эти неприятные факты».
Хоть Виндзорский файл далеко спрятали, историки усердно к нему приближались, они дошли до критического периода июня 1940 года и нацистских махинаций относительно герцога и герцогини Виндзорских.
Виндзорский файл впервые появился на редакционной повестке 15 июня 1949 года на конференции историков под председательством Е. Пассана, библиотекаря Министерства иностранных дел. Профессор Малкольм Кэрролл из Университета Дьюка утверждал, что «основные документы необходимо опубликовать», в то время как его английский коллега г-н Пассан подтвердил, что Виндзорский файл действительно был доступен. Учитывая медленный темп проекта, этот процесс, даже без политического вмешательства, занял бы еще 5 лет.
Виндзорские документы были включены в том Х Серии D в Документах по внешней политике Германии, которые были переведены и отредактированы американской командой историков из Вашингтона. Щекотливая тема была готова предстать перед ждущим миром.
С постоянно растущим кругом тех, кто знал о Виндзорском файле, вопрос о его публикации становился вопросом национальной гордости. Бывший немецкий дипломат Эрих Кордт, отец современной немецкой дипломатии, обсудил существование документов и «бросил вызов Союзникам, чтобы опубликовать их». Американский историк, противостоящий вызову с помощью колонок с историческими рецензиями, пообещал, что они будут опубликованы.
Только если Эйзенхауэр и Черчилль не смогли бы с этим ничего поделать. Спустя месяц после коронации 3 июля 1953 года генерал Беделл Смит, заместитель госсекретаря и бывший начальник штаба у Эйзенхауэра в штабе верховного командования союзных экспедиционных сил, организовал встречу с Бернардом Ноублом, главой исторического подразделения в Госдепартаменте, в своем офисе в Вашингтоне. Единственной темой на повестке дня был том Х серии D. Ноубл позднее пересказал разговор с американским главным редактором, доктором Полом Свитом.
Он вспоминал, что генерал начал разговор очень формально, почти будто одно правительство разговаривает с представителем другого. Смит сказал: «Мне приказано сказать вам, что британское правительство собирается назвать перечень документов, который они бы хотели исключить из тома Х. Вы должны проинформировать редактора немецких документов, что когда он получит этот список, он должен согласиться с ним».
Когда Ноубл сообщил генералу, что фундаментальной основой всего проекта была редакторская независимость, Смит сказал ему, что администрация Эйзенхауэра не чувствовала уверенности в делах, в которые вступала администрация президента Трумана.
Так как спорные документы еще не будут опубликованы какое-то время, профессор Свит был озадачен таким грубым политическим вмешательством. Он вслух задавался вопросом, стоял ли Черчилль, которого по иронии только наградили Нобелевской премией по литературе, за этой обновленной попыткой избавиться от Виндзорского файла. Ноубл подтвердил этот факт, отметив, что генерал Смит действовал по приказу Эйзенхауэра, который, в свою очередь, общался с Черчиллем.
Если бы администрация Эйзенхауэра продолжила эту новую линию цензуры, то единственным оружием в арсенале историков было увольнение. Той ночью Свит сказал своей жене, что он вскоре может уйти со своей должности.
Инстинкты Свита оказались верны. Спустя всего несколько дней после малого инсульта, Черчилль написал Эйзенхауэру письмо в три страницы 27 июня 1953 года, и попросил использовать все свое влияние, чтобы не допустить публикацию Виндзорского файла.
Историческое значение эпизода ничтожно мало и утверждения опираются только на заявления немецких и прогерманских официальных лиц, которые из ничего сделают шумиху. Я уверен, что ваше чувство справедливости не даст навредить публикацией этих документов тому, кто так долго наслаждался добротой и гостеприимством США.
Он добавил, что связался с французскими властями для их согласияс тем, чтобы «не позволять официальной публикации… никому за пределами тайных кругов».
Ответ президента не заставит себя долго ждать, 2 июля он написал, что «совершенно потрясен», что микрофильм вообще существовал. Он вспомнил, что когда ему впервые сказали о существовании документов в 1945 году, он приказал послу Винанту и члену его собственной разведки «тщательно проверить» их.
«Они полностью согласились, что в них не было ценности, что они были выдуманы для немецкой пропаганды и ослабления сопротивления Запада, и что они были несправедливы по отношению к герцогу». В следующей записке он выразил надежду, что вопрос разрешится «честно, справедливо и окончательно».
На пике Холодной войны, когда Корейская война билась в предсмертной агонии и сенатор Маккарти начал свою охоту на коммунистов, геев и других, это единогласное решение двух Союзнических лидеров должно было решить судьбу Виндзорского файла раз и навсегда. Даже хотя атмосфера 1950-х благоприятствовала подавлению и репрессиям, историки не оказались такими податливыми. Беделл Смит сообщил, что «американскому главному редактору явно не понравилась идея делать то, что ему сказали».
В саркастической записке президенту Эйзенхауэру Беделл Смит написал: «Так как все историки (включая тех, кто занимается этим проектом) считают, что история важнее, чем что-либо еще, некоторые из них будут против». Его предположение оказалось верным, историки были в ужасе от такой смены политики.
В письме Бернарду Ноублу, обладатель Пулитцеровской премии в области истории Бернадот Э. Шмитт, изложил «катастрофические» последствия, если британское, американское и французское правительства продолжат идти по дороге цензуры и замалчивания:
«Я отказываюсь верить, что правительство США будет виновно в отказе продолжать дело, данное американскому главному редактору… Если Том Х появится без документов, о которых идет речь, редакторы не смогут сказать, что наслаждались свободой действий… Появится множество вопросов, и я полагаю, что правительства будут в затруднении дать удовлетворительные ответы».
Что касается Британии, текущий главный редактор, достопочтенная Маргарет Ламберт указала, что будет обязана уйти в отставку, если ей запретят опубликовать документы. Несмотря на то, что историк происходила из консервативной политической семьи – ее отец виконт Джордж Ламберт был членом парламента под руководством Гладстона и часто принимал Черчилля и его семью у себя дома в Девоне – изначально стойко сопротивлялась политическому вмешательству.