Его гражданская жена, полька по национальности, Рахель Гаспари, разделяла с ним все превратности судьбы. Убежав вместе с Бетхером из нацистской Германии в Швейцарию, Рахель вступила в фиктивный брак со швейцарским гражданином по имени Дубендорфер. Скоро она смогла снабдить Бетхера паспортом своего законного мужа.
Бетхер и Рахель поступили на службу в советскую разведку в 1937 году. До этого они жили в бедности. Теперь их положение, как известных оппозиционеров, открывало им доступ к источникам информации, закрытым для коммунистов, полиция также считала их безвредными. Другими членами ее семьи, которые тоже стали агентами, был ее зять, французский капитан Жан-Пьер Вижье, и ее кузен Вальтер Флюкигер.
В тридцатые годы Сиси была членом коммунистической ячейки в Международном отделе труда Лиги Наций, что предоставляло известную дипломатическую защиту, например право пересечения границы без таможенного досмотра.
Сначала Пауль и Сиси работали на Радо в качестве источников информации, но в конце 1942 года были приняты в аппарат, когда оккупация Швейцарии казалась неминуемой и потребовалась запасная группа агентов. Восьмого октября 1942 года от Директора поступила радиограмма, написанная высоким стилем:
«Дорогая Сиси. В этот трудный час мы напоминаем вам о вашей службе старого бойца. Во время нашей борьбы со злейшим врагом человечества каждый должен прилагать все усилия, чтобы делать для общего дела все, что в его силах. В случае германского вторжения вам придется выполнять особую задачу. Вы должны выучить код и получить все инструкции от Альберта (Радо). Вам часто придется выполнять нелегкую работу, но мы уверены, что вы приложите всю свою энергию для выполнения этой задачи».
Прошло более года, прежде чем Рахель дали настоящее задание. Однако, когда настало это время, она уже знала главные источники информации. У нее был налажен контакт с Ресслером, Пакбо тоже был готов помочь ей, и ее передатчик, еще не использованный и неизвестный полиции, был в полном порядке. Больше того, множество источников информации, работающих под разными условными именами – Курц, Диана, Герцог, Любовь и другие, – еще не были разоблачены. Они жили в Швейцарии и за рубежом и могли помочь Сиси создать внушительную агентурную сеть.
Однако у Сиси не было средств. Швейцарская коммунистическая партия выделила 75 тысяч франков, но больше не могла оказывать помощь. Возможности получить деньги из частных фондов были исчерпаны, а промышленников, которые уже одолжили денег, спрашивать во второй раз было бесполезно.
Энергичные полугодовые действия Сиси с целью возобновить работу швейцарской сети кончились неудачей. Главной причиной ее неудачи были не полиция и не нацистские шпионы, а советский бюрократизм и личная враждебность среди руководства советской разведки.
Среди коллег Рахели по МОТ были сорокалетние Александр Абрамсон (Исаак) и Гермина Рабинович, они были двоюродными братом и сестрой и политическими единомышленниками, то есть коммунистами. Они выполняли разовые поручения для сети Радо, но не были ее постоянными агентами. В 1940 году Гермина Рабинович эмигрировала в Монреаль, где работала в отделении МОТ до начала войны. Хромая и вынужденная передвигаться с костылем, она не подходила для конспиративной работы, как и ее кузен Абрамсон, который оставался в Женеве.
Стремясь отыскать способ связаться с главным штабом советской разведки, Рахель не могла найти ничего лучшего, как использовать кружной канал Женева – Монреаль-Оттава – Москва.
Случай с Дубендорфер очень характерен для работы советского разведывательного аппарата – швейцарская сеть, которая имела особо важное значение, не знала ни имен, ни адресов французских коммунистов, которые могли бы связаться с советским посольством в Лондоне, не знала имен надежных людей, которых можно было бы послать курьерами в Стокгольм. У нее не было резервных радиопередатчиков или каких-либо других средств для восстановления связи. Сама Москва не брала на себя инициативу и не спешила налаживать новые каналы.
Рахель попросила Термину обратиться в советское посольство в Оттаве и найти способ запросить денег для швейцарской группы. Письма Рахель, подписанные во избежание подозрений именем Абрамсон, были посланы по почте МОТ, которая не подвергалась цензуре. Но нетерпеливая Сиси послала Термине еще и телеграммы весьма странного содержания, которые швейцарские и канадские цензоры наверняка прочитали и, возможно, скопировали. Первая телеграмма Рахели пришла Гермине в декабре 1943 года, через несколько недель после того, как в Швейцарии прошла первая серия арестов.
Не являясь штатным агентом, Гермина не могла знать правил установления контактов с персоналом военной разведки в посольстве, она ни с кем не была знакома и не знала пароля. Вместо всего этого, она просто спросила «советника». Принятая советником Тункиным, она рассказала ему о Сиси и о том, что та просит средств. Ее слова звучали странно и вызывали подозрения. Какие были действительные намерения у этой говорящей по-русски женщины, которая явилась без предварительной договоренности с такими поручениями шпионского толка? «Это был очень неприятный разговор, – вспоминала потом Термина, – и я, разозленная, ушла прочь».
Но за этим ничего не последовало. О сообщении Гермины не было даже доложено в ГРУ в Москве.
Тем временем Рахель послала Термине письмо по каналам МОТ. Используя по-детски прозрачный код, она повторяла свою просьбу денег:
«Около двух недель назад Сиси послала тебе телеграмму. Сообщи нам, как ты сходила к родителям Гизель (ГРУ в Оттаве). Мое здоровье прекрасно (я могу продолжать). Альберт (Радо) болен (скрывается) и, может быть, оставит свою профессию (разведку) на долгое время, он прикован к постели. Отношения с Люци (Ресслером) хорошие, она очень милая женщина. Семья Гизель (ГРУ) по некоторым причинам больше ею не интересуется (не посылает средств), хотя до этого времени оказывала ей поддержку. Ситуация у Люци улучшилась (он имеет новую информацию). Положение Сиси печально. Пожалуйста, сообщи родителям Гизель (ГРУ в Москве), что они должны отправить ей 6700 долларов».
Гермина получила это письмо в марте 1944 года и переслала его Тункину в посольство в Оттаве. А Тункин передал его Виталию Павлову, шефу ГБ в Канаде, второму секретарю посольства. Теперь возникло новое препятствие на пути между Женевой и Москвой – соперничество между ГБ и военной разведкой. Павлов и Заботин, шефы этих двух агентств, были, разумеется, смертельными врагами, и вместо того, чтобы обратиться к расположенному рядом органу, Павлов запросил Москву, что ему делать с Рахель – Герминой. Московская ГБ ответила, что она не «их человек», а агент военной разведки. Павлов даже не потрудился поставить своего коллегу в известность об этом обмене информацией с Центром.
Между тем Гермина телеграммой сообщила Рахели о своей неудаче в посольстве. Рахель ответила письмом, которому потребовался целый месяц, чтобы попасть в Канаду:
«Я получила твою телеграмму от 23 января 1945 года. Пожалуйста, сообщи родителям Гизель (ГРУ в Канаде), что она просит передать на Знаменку, 19 (адрес ГРУ), что Сиси жива (на свободе) и работает, как и прежде, с Люци. Люци хочет сменить персонал (радиооператоров), но кончились средства. Альберт (Радо) болен и не интересуется бизнесом (не может принимать участия в разведывательной работе). Для работы Сиси семья Гизель должна перевести 10 000 долларов. Перевод может быть сделан самой Герминой через Нью-Йорк с помощью мистера Хельмарса (Уильям Хелбейн, владелец часовой компании в Нью-Йорке)».
Гермина снова послала письмо Тункину, и снова тот передал его Павлову в ГБ. Это было в середине апреля.
Только теперь Павлов посоветовал помощнику Заботина Мотинову подумать о Рабинович. С ней связались по телефону и предупредили, что она не должна больше ни писать, ни звонить и что через пару недель человек от Гизели найдет ее сам. Она была удовлетворена и этим.
Но даже когда Директор выделил фонды, он не нашел лучшего способа перевести деньги, как использовать Гермину, которая работала на любительском уровне. И только в июле 1944 года Гермина наконец получила 10 тысяч долларов, которые она вручила Уильяму Хелбейну. И лишь в ноябре отделение Хелбейна в Женеве выплатило советской сети 28 тысяч швейцарских марок.
Все это время разведывательная работа постепенно свертывалась. Весной 1944 года Рахель Дубендорфер, Пауль Бетхер и Рудольф Ресслер были арестованы. Хотя Рахель была скоро отпущена, а Ресслер освобожден через три месяца, сеть оказалась почти парализованной.
«Британские шпионы» стали навязчивой идеей советских разведывательных служб во время войны с Германией. Это было частью нездоровой ментальности, исходящей из Кремля и присущей не только ГБ и ГРУ, но и всем более мелким службам. Ни один из агентов не мог быть застрахован от подозрений в том, что он тайно работает на Лондон.
Рахель Дубендорфер не была исключением. Даже если бы не было никаких других доказательств, ее полупрозрачных писем в Канаду было бы достаточно, чтобы Москва заподозрила ее. Но в 1945 году, когда дело Рахель расследовалось советскими властями в Женеве, на письменный стол к Директору попал другой документ. В то время ее истинная роль еще не была известна швейцарцам, как и ее связи с Рудольфом Ресслером. Ее особый интерес к политической информации о Германии не мог для них служить доказательством ее просоветской активности. Она с таким же успехом могла работать и на западную разведку, и швейцарцы едва ли стали бы ее преследовать в этом случае. И то обстоятельство, что они этого не делали, бросало на нее подозрение в связях с британской разведкой.
Рассказывая эту историю офицерам, проводившим дознание, Рахель не могла предвидеть всех ее роковых последствий. Случилось так, что ее защитник, адвокат, симпатизирующий Советскому Союзу, как-то забыл портфель в офисе своего друга. Ночью документы из портфеля были сфотографированы Пьером Николем, и фотографии были пересланы в Москву. Теперь дознаватели в штабе Директора имели в руках «признания» Сиси и сказали Александру Футу, что та призналась в работе на англичан.