Ни один человек не богат настолько, чтобы искупить свое прошлое.
В течение десятилетий едва ли не каждую ночь менять любовников и любовниц, а днем писать романы, – согласитесь, куда менее банально, чем надеть рубашку наизнанку. Эта курьезная способность Жорж Санд неизвестна почитателям ее творчества, но отражена в свидетельствах ее современников, хранящихся в Национальном архиве Франции (Archives nationales de France).
Разочарование в браке. Первая любовь
Едва Авроре Дюпэн, непорочной сентиментальной девушке, исполнилось 18 лет, родители выдали ее замуж за барона Казимира Дюдевана, бонвивана, выпивоху и блудодея. На третий день совместной жизни Аврора застала мужа в обществе гувернантки. Их позы, мягко говоря, не располагали к ведению философских бесед.
В тот день Аврора была оскорблена до глубины души и утратила веру в порядочность мужской половины человечества. Необходимо уточнить, что тогда в ней взыграла отнюдь не ревность, поскольку она видела в супружеских отношениях нечто отвратительное и даже непристойное. Это свое видение она зафиксировала в дневнике:
«С детства нас воспитывают в святости, а потом отдают мужьям, как молодых кобылиц! Какие ночи! Какое отвращение! Я не понимаю, что хорошего находят мужчины в этих шутовских и откровенно скотских экзерсисах. Я с нетерпением жду, когда муж, наконец, уснет, чтобы дать волю слезам. И это называется замужеством?!»
Появление этого пассажа отчаяния, исполненного невинной девичьей рукой, легко объяснить: любовь в представлении Авроры была «чувством, в которое вкладывают всю душу и только душу!»
Судьба поспешила сделать шаг ей навстречу, и вскоре у юной баронессы, разочаровавшейся в семейной жизни, появился возлюбленный. Во время поездки с мужем в Бордо она познакомилась с молодым человеком по имени Орельен де Сез.
Романтические натуры, они большего, чем, взявшись за руки, гулять по окрестностям, себе не позволяли. Орельен так и не стал любовником Авроры. Единственное, на что он осмелился, это поцеловать ее однажды в шею. После чего оба лишились чувств, а прислуге пришлось доставить их к врачу.
Соавтор-соблазнитель
Опьяненная целомудренной любовью Аврора возвратилась с мужем в Ноган, где у них было имение. Однако ее идиллия с Орельеном продолжилась благодаря активной переписке. Пламенные послания возлюбленного пробудили в экзальтированной Авроре чувственность, которая, в свою очередь, заставила ее внимательнее отнестись к мужскому окружению. И однажды она увидела в глазах друга детства Стефана Ажассона де Грандсань огонь страстной любви к себе. Это был луч надежды в беспросветной тьме, поэтому едва он уехал в Париж, Аврора собрала чемоданы и пустилась вдогонку. Мужу она сказала, что едет на консультацию к врачу. Тот одобрил ее намерение, не подозревая, что тем самым вручил ей карт-бланш, чтобы сделать себя рогоносцем…
…Когда девять месяцев спустя Аврора родила дочь, ей захотелось всех мужчин и… сразу. Друзья поспешили познакомить ее с начинающим писателем Жюлем Сандо.
Роман с ним начался с вошедших в традицию прогулок по окрестностям. Но вскоре им этого стало не хватать – не только души, но и тела рвались навстречу друг другу, и они уехали в Париж.
Позже в своем дневнике Аврора определит этот период жизни так: «жизнь и небытие, время и пространство, все было отвергнуто счастьем обоюдного обладания!»
Чтобы иметь средства к существованию, Аврора Дюдеван и Жюль Сандо «в четыре руки» написали роман «Роза и Бланш», который вышел в свет под псевдонимом Жюль Санд.
Взаимная любовь вызвала у Авроры неведомый ей всплеск духовных и физических сил, и она неожиданно для себя и для Жюля самостоятельно создает свой первый роман «Индиана». Псевдоним сохранила, изменив в нем лишь имя «Жюль» на «Жорж».
Счастье взахлеб – сожительство и соавторство с Жюлем – продолжалось более двух лет, как вдруг однажды вечером Аврора застала его в постели с… прачкой. В памяти тут же ожил увиденный ею ранее акт совокупления мужа с гувернанткой.
Аврора пришла в ярость, и с Жюлем случилось то, что обычно случается с домашним сенбернаром, которого хозяин долго нахваливал и одаривал куском сахара за то, что он стягивал с него поутру одеяло, чтобы разбудить. Но однажды, когда хозяин уложил к себе в постель шальную бабу и пес по привычке пришел его будить и стягивать одеяло, то вместо сахара получил тростью по косматой морде…
Расцарапав в кровь лицо бывшего любовника, Аврора, в который раз, отправилась на поиски… настоящей любви.
…Всему, конечно, свой черед, но, похоже, что именно Жюль Сандо стал тем самым папой Карло, кто вырезал из полена своенравного уродца. Другими словами, он сумел разбудить в наивной девственнице дремавшие страсти, после чего секс для Авроры стал доминантой всей ее последующей жизни.
«Порочная парочка»
Подходящего любовника под рукой не оказалось, пришлось заменить его на актрису Мари Дорваль. Поднаторевшая в делах амурных она не признавала никаких правил в любви и не знала преград в сексуальных удовольствиях, поэтому одновременно являлась любовницей популярного в те годы французского поэта и писателя Альфреда де Виньи.
Между Жорж Санд и Мари вспыхнула безумная страсть. Современники отмечали, что каждый раз, когда эти дамы вулканического темперамента появлялись в свете под ручку и, не стесняясь окружения, осыпали друг друга бесконечными ласками, вокруг распространялось благоухание разврата. Немудрено, что им дали прозвище «порочная парочка».
Сегодня уже невозможно установить, кому из них принадлежат фразы, ставшие крылатыми: «Библия учит нас любить ближнего своего, а Камасутра – как именно» и «Жизнь дается человеку один раз, и прожить ее нужно так, как показано в Камасутре». А как вам такой их перл: «Мир тесен. Мы встретимся, в конце концов, в… постели!»
Страсть к Дорваль не мешала Авроре вступать в интимные контакты с другими женщинами. Для усмирения своей плоти она ничтоже сумняшеся «снимала» проституток на парижских панелях.
Любовник-однодневка
«Лесбийский загул» не закончился и тогда, когда Жорж Санд завела любовную интрижку с сенатором, академиком, писателем и утомленным беспутством повесой – Проспером Мериме.
Непреодолимое личное обаяние, магическая сила воздействия слова, харизма Мериме срабатывали безотказно: сердца женщин и двери их домов сами собой распахивались навстречу его красноречию. При дворе, где он чувствовал себя как рыба в воде, Мериме выбирал самую красивую женщину в окружении императора и, как правило, утро встречал в ее спальне. Об этом, как и о бесчисленных романах и любовных турнирах с артистками кордебалета, он весьма фривольно поведал в своих книгах.
Считая себя непререкаемым фаворитом великосветских будуаров, он уверенно пошел навстречу пожеланиям нашей героини: глаза сверкали, ноздри подрагивали – как у охотничьей собаки, учуявшей добычу. Однако их связь была предельно краткой и чести Мериме не принесла. Всего лишь раз этот ветеран эротического фронта попытался доказать, что в постели ему нет равных, но был посрамлен как сексуальный банкрот – запросы Санд оказались выше уровня его потенциальных возможностей…
Репутационные потери Мериме в роли партнера были непоправимы, и Санд сделала с ним то, что положено делать с мавром, – отправила прочь.
Четвертое измерение Вселенной
Не порывая с Мари Дорваль и продолжая бурные постельные экзерсисы с проплаченными проститутками, Жорж Санд стала встречаться с известным французским поэтом Альфредом де Мюссе, который, влюбившись в нее до потери пульса, заявил: «Все считают, что у Вселенной три измерения: длина, ширина и высота. Сегодня я понял, что есть и четвертое вселенское измерение – это моя любовь к Авроре Дюпэн».
История отношений Альфреда и Авроры – тот еще компот, в котором собрались все вкусы, но сладким был только первый глоток. Недаром даже близкие друзья отмечали, что любовь их была сколь романтична, столь и экстравагантна.
Привычным занятием возлюбленных, кроме, разумеется, эротических игр, были прогулки по парижским кладбищам, где они мечтали покончить с собой и ели клубнику со сливками из подобранных там же черепов… Однако и этого им казалось недостаточно. Чтобы внести какую-то новизну в свои отношения, впрыснуть в кровь больше адреналина, парочка решает отправиться в Венецию – Мекку западноевропейских молодоженов. Там они посетили все дома терпимости. Оргии, в которых принимали участие сразу до десяти партнеров и партнерш, вскоре прекратились, так как Альфред занемог от любострастной болезни – сифилиса.
Жорж Санд, воспользовавшись тем, что Мюссе по ночам часто впадал в горячечный бред, наставила ему рога с его лечащим врачом, итальянцем по имени Паганелло, чья мужская сила превзошла все ее самые тщеславные предположения.
На тот случай, если Альфред вдруг станет свидетелем их сексуальных забав, Санд приготовила ответ: «Бедняжка, тебе все это привиделось в бреду!»
Menage-a-trois (брак на троих) продолжался несколько месяцев, пока Альфред в момент озарения не спросил, почему Паганелло спит с ними на одной кровати. «У итальянцев так принято», – ответила Санд.
Однако Мюссе, долгое время пребывавший в роли вынужденного гостя на чужом празднике, в конце концов понял, что вероломно обманут, и, переполненный чувством брезгливости, возвратился в Париж, перед этим заявив: «После общения с вами двумя, хочется умыть лицо и руки, а самому окуриться серой».
В Париж отправились и Жорж Санд с Паганелло, чью сексуальную неуемность писательница оценила по достоинству. Однако вскоре она пресытилась пылким итальянцем и вновь оказалась в постели с Мюссе. Примирение было недолгим. Поэт стал поколачивать Аврору, крича, что «она его святую любовь променяла на помойку разврата!»
В итоге в 1836 году они расстались окончательно, и Санд тотчас провела смену «пажеского караула» – упала в объятия звезды западноевропейской адвокатуры Луи Мишеля де Бурже.
Проклятие Шопена
Некоторое время Жорж Санд переписывалась с любовницей Ференца Листа Мари д’Агу и однажды в письме призналась: «Струны моей души слишком чувствительны, я не знаю такого инструмента, который мог бы соответствовать им».
Лист, корифей дел амурных, понял, какой инструмент имела в виду Жорж Санд, и за весьма скромный процент – всего за два ночных свидания – в 1837 году свел ее со слывшим горячим энтузиастом промискуитета Фредериком Шопеном.
Исполнив пару гамм, молодой композитор опрокинул романистку на крышку рояля и доказал, что хорошо умеет не только писать музыку. Техника исполнения «прелюдии» пришлась по нутру нимфоманке, и их чрезвычайно эротичный водевиль продолжался целых восемь лет – время, которое потомки, не зная истинной сути их отношений, назовут самым плодотворным периодом жизни композитора…
…Очарование друг другом, казалось, будет бесконечным, но Шопена угораздило влюбиться в дочь Санд – Соланж, которая еще не достигла возраста сексуального согласия. Хуже того, он вознамерился посягнуть на ее половую неприкосновенность.
В итоге, разругавшись насмерть с любовником и бросив ему в лицо что-то вроде «даже в жизни половой надо думать головой», Санд заявила, что расстается с ним навсегда. Шопен не остался в долгу и ответил ей проклятием, смысл которого сводился к тому, что он приговорил ее до конца жизни спать в одиночестве.
Однако проклятие обрушилось на самого Шопена: он умер через полтора года после расставания с Санд. За время разлуки он не создал ни одной композиции, зарабатывая на жизнь тапером в ресторанах.
Челобитная императору
Спать одна Жорж Санд уже разучилась – секс для нее стал не только физиологической, но и духовной потребностью. После разрыва с Шопеном она с неистовой энергией стала заводить бесчисленное множество любовников, при этом была абсолютно неразборчива в выборе, и, несмотря на то, что с детства страдала быдлофобией, все ее избранники были из низкого сословия. Так, около года Санд выступала сестрой сексуального милосердия для солдата, который потерял обе ноги, воюя в алжирских песках.
Когда Жорж Санд исполнилось 60 лет, табор ее любовников пополнился еще одним персонажем – парижским гравером Александром Мансо, который был на тринадцать лет моложе. Ровно столько – 13 лет – они поддерживали интимную связь. Однако язык не поворачивается назвать их встречу жестом милосердия судьбы. Ибо творческое исступление, достигшее в тот период жизни писательницы своей вершины, сочеталось с безудержным сексом с многочисленными партнерами.
Самое интересное было в том, что все эти события развивались на глазах у ее мужа. Да-да, Аврора Дюпэн, несмотря на свое стремление быть свободной в выборе образа жизни, формально продолжала состоять в браке с Казимиром Дюдеваном. Барон со своей стороны никогда не скрывал от окружающих, что испытывает особого рода чувство гордости за свою жену-нимфоманку.
В 1869 году, как бы это ни выглядело парадоксально, Казимир Дюдеван обратился с письмом к императору Наполеону III, в котором, в частности, заявил:
«На закате дней моих и ввиду несчастий, постигших меня в супружестве с Авророй Дюпэн, известной в литературном мире под псевдонимом Жорж Санд, которая жестоко обманывала меня с сотнями, если не с (!) тысячами любовников и любовниц, прошу Ваше Императорское Величество в знак моральной компенсации наградить меня орденом Почетного легиона».
Разумеется, письмо осталось без ответа. Император и сам был не дурак наставить рога незадачливым мужьям…