– Тогда почему вспомнил сейчас?
Рован долго молчал и только потом сказал:
– Не знаю. Это место… – он свел брови и, отвернувшись от пелены снега, медленно ползущего над парком, посмотрел на меня, – оно напоминает мне о нем.
Рован снова замолк, подбирая слова.
– Обычно я очень остро ощущаю, что мир, в котором нахожусь – это только отражение чего-то большего. Места, которое я готов искать всю жизнь.
– А теперь? – я встала и, не выпуская термоса из рук, пересела на скамейку, на которой сидел Рован. Наши бедра соприкоснулись, обжигая друг друга, но я так и не поняла, ощутил он это прикосновении или нет.
– А иногда… Когда мы здесь… Мне кажется, что истинный мир – он тут, под куполом. Что представления древних были верны. И мы сейчас сидим в самом настоящем пузырьке, а все, что находится за пределами нашего купола – только отражения и блики в гранях пузырьков.
Я молчала. Это было хороший момент, чтобы поцеловать его, потому что я отлично понимала, что он имеет в виду. Меня никогда не мучили мысли о том, в настоящем мире мы живем или нет. Но именно здесь и сейчас все казалось мне куда более настоящим и важным, чем всегда.
И все же я не стала его целовать. Просто положила голову на плечо и какое-то время смотрела на снег, так же как и он.
– Ты хочешь туда попасть? – после долгой паузы спросила я.
– Не знаю… – сказал Рован задумчиво, – иногда лучше сохранить мечту, чем увидеть, что там, где она была, остался только тлен.
Мы сидели так, пока не стемнело, почти не разговаривая и просто наслаждаясь тем ощущением, которое связало нас, а когда Рован проводил меня до женского корпуса, и я легла спасть, мне впервые приснился странный сон.
Я брела по серой гладкой поверхности, не имевшей краев. Все четыре горизонта тонули в серой мгле. Там, в тумане, мерцали блудные огоньки, то вспыхивавшие, то исчезавшие в сизом сумраке. А если поднять голову, можно было разглядеть на небе единственную яркую звезду, свет которой заливал эту бесконечную пустошь.
Я осознавала, что попала сюда через портал, но как ни старалась, не могла вспомнить, где его искать.
Мысли путались, в памяти то всплывали лица давно забытых людей, то, напротив, я не могла назвать, как ни пыталась, имен тех, кто окружал меня каждый день.
Я шла, не имея ни цели, ни ориентиров. Не зная даже, двигаюсь ли по прямой или давно уже хожу по кругу.
И лишь спустя долгое время, когда усталость навалилась уже с такой силой, что хотелось осесть на землю и не шевелиться, увидела вдалеке проступающий во мгле темный силуэт.
Фигура пугала и в то же время притягивала. С новым напором я двинулась по направлению к ней, но она лишь маячила во тьме, каждый раз отдаляясь и не позволяя мне приблизиться к себе.
«Гвендолин…» – почудился мне шепот вдалеке.
Я вскинулась, села на кровати и уставилась в темноту. Сон явно отражал тот бардак, который в последнее время творился у меня в голове. Наверное, если бы я подождала еще чуть-чуть и не проснулась так быстро, из материализовавшихся посреди пустоши кустов на меня выпрыгнули бы Ева с Маргарет с криками «Ты принадлежишь мне», и, не дав принять решения, возникшая за спиной Жаклин пнула бы меня пониже поясницы и уронила личиком в грязь.
Глава 15
Впрочем, подружки дали о себе знать уже на следующий день.
Ева подкараулила меня перед первой парой и спросила, почему я перестала приходить к ней по утрам.
– Не хочу тебя затруднять, – я попыталась улыбнуться, – я привезла свой…
Я замолкла, представив, что будет, если компания обнаружит мои припасы косметики, и решила не договаривать до конца. Впрочем, Ева, похоже, и не слушала меня.
– Моя семья на протяжении нескольких столетий работает над над созданием живого существа силами магии. И это навело меня на мысль о том, какой мы можем взять проект.
– Разве фамильяры – не жизнь, которую мы создаем?
– Нет, – Ева качнула головой, – фамильяры питаются твоей энергией и живут только до тех пор, пока ты помнишь о них. Сильфиды же столетиями изучают способы создать настоящую жизнь. В общем, это не важно. Мы все равно ее не создадим. Но мы могли бы создать маленький мир.
Я хмыкнула и подняла бровь.
– Пусть растения и животные в нем существуют по принципу фамильяров, – продолжила она, – но это должна быть настоящая маленькая вселенная, в которую каждая из нас сможет войти и привнести туда что-то свое.
– Ты не думаешь, что для первого курса это перебор?
– Думаю. Поэтому на будущий год продолжу эту тему, а в перспективе буду писать по ней диплом.
– Это ведь не с бухты-барахты пришло тебе в голову, да? – с подозрением спросила я, но Ева проигнорировала мои слова.
– По некоторым старинным теориям мир был создан на перекрестье четырех стихий. Их то мы и попробуем смешать. Зэлма ладит с водой и землей, Жаклин – с огнем.
– Магия стихий – точно не моя стезя.
– Я знаю, – Ева улыбнулась, – ты – Проводник. И ты откроешь для нас Врата в новый мир.
Моя бровь снова поползла вверх.
– Брось, – заявил Ева, не дожидаясь возражений, – я видела, как ты бегаешь в город. Жаклин застала тебя за покупками.
– А как туда попала Жаклин?
– О, – Ева снова улыбнулась, – у нас тоже есть свой маленький секрет. Если поможешь – я открою его тебе.
Честно говоря, меня заинтересовал и секрет, и весь этот безумный проект, так что мысли о собственной теме напрочь выветрились из головы.
– Итак, – подвела итоги Ева, заметив, что я уже дошла до кондиции, – жду тебя в лаборатории в четыре часа.
– Но…
В это время мы обычно ходили с Рованом в парк.
– Никаких но! Учеба прежде всего!
Рован принял известие о том, что у меня другие планы на вторую половину дня, стойко – как оловянный солдатик.
– Мне тоже нужно готовиться к турниру, – сказал он.
– К чему? – я приподняла бровь.
– К турниру. Тем, кто выйдет в финал и победит команду с факультета технотронной магии, разрешат не сдавать проект.
– Да, – вздохнула я, – как же Картезианские стрелы теперь без тебя…
– Артезианские, – машинально поправил меня Рован, – и… – замолк, – ты смеешься, да?
– Ну, разве что чуть-чуть, – я улыбнулась и потянулась к нему, напрашиваясь на поцелуй.
– Вообще-то, это очень важная проблема. Ее активно исследуют не первый год.
– Все, молчу! – демонстрируя капитуляцию, я подняла руки вверх. Рован сжалился и тоже улыбнулся.
– А ты придешь посмотреть на турнир? – спросил он.
– Почему бы и нет. Боевая магия – это повеселее, чем страйкбол.
– Тебе вообще стоит немножко расслабиться, – сказал Рован, поднимаясь с нашей скамейки и за руку утаскивая меня за собой, – наверняка у девчонок тоже хватает развлечений, а ты, кроме библиотеки, и не ходишь никуда.
– Хватает, – подтвердила я, – Маргарет вот подала заявку на пробы в театр фей.
– Маргарет? – теперь уже Рован с трудом сдерживал смех. – Это там, где летают по залу над головами зрителей?
– Она позавчера смогла наколдовать себе крылья! Правда, одно получилось длинней другого. В общем, думаю, ты понял, почему я обхожу стороной студенческий досуг.
– Наверняка не все занимаются такой ерундой, – Рован вышел из беседки, и, сняв купол щелчком пальцев, я последовала за ним. Небо в тот день выдалось ясным, но снег все равно хрустел под ногами. А Рован обнял меня так, как будто опасался, что я замерзну. – Я бы тоже пришел за тебя поболеть.
– Я подумаю, что можно тебе показать. Жаль, что нам не предлагают заменить турниром проект.
Так, обсуждая последние новости, мы добрались до корпуса, на первом этаже которого располагалась лаборатория.
– Я зайду за тобой после тренировки, – пообещал Рован напоследок и запечатлел у меня на щеке прощальный поцелуй.
Я же вошла внутрь и направилась по длинному коридору, по обе стороны от которого тянулись двери экспериментальных аудиторий, туда, где должны были ждать меня Ева и компания.
Еще не успев открыть дверь, я расслышала обрывок спора, который заставил меня замедлить шаг.
– Как ты вообще можешь разговаривать с ней после того, что она сделала? – спрашивала раздраженно Жаклин.
– Прекрати, – голос Евы звучал резко, как никогда. До этого момента я вообще не слышала, чтобы она повышала его хотя бы раз, – она нам нужна. И нужна больше, чем ты.
Короткое время царила тишина – наверное, Жаклин сжимала кулаки.
– Зэлма, скажи ей! – наконец выпалила она.
Именно этот момент я выбрала для того, чтобы распахнуть дверь.
– Что сказать? – поинтересовалась я.
– Привет, – Ева попыталась улыбнуться, но не смогла до конца совладать с собой, – Жаклин пытается извиниться за то, что сегодня с нами не пойдет.
– Что?.. – Жаклин с удивлением посмотрела на нее.
– Не пойдет куда? Я думала, мы попытаемся провести эксперимент.
– Жаклин пойдет! – снова вмешалась Жаклин.
– Тогда Жаклин не будет меня раздражать! – процедила Ева, и, после того как несколько противоречивых эмоций сменили друг друга у Жаклин на лице, та наконец выдохнула:
– Да…
– Итак! – Ева хлопнула в ладоши, и дверь с громким щелчком затворилась за моей спиной. – Можно приступать!
– Кто-нибудь объяснит мне, что мы собираемся делать? – поинтересовалась я, приближаясь к ним.
– Мы собираемся соединить четыре стихии.
– Это я поняла.
– Но стихии в чистом виде не смешиваются между собой, – продолжила Ева, – поэтому нам нужно отыскать квинтессенцию каждой из них, чтобы затем… – она замолкла и опустила глаза в книгу, – в общем, для начала мы просто должны их отыскать.
Примерно было понятно. Затем мы будем смешивать их в ступке или в огненном горниле… Или в чем-нибудь еще. «Наковальня» для создаваемого предмета выбирается по тому же принципу, что и артефакт, на который подвешиваются заклятья. Для создания «мира», наверное, понадобится что-то по-настоящему исключительное, и Ева не хочет радовать нас этой новостью раньше времени.