лишком глупо!
Один из агентов продолжил:
- Мой друг, у вас хороший счет. Вооруженное ограбление и пойман на месте преступления. Готово. У тебя минимум пять лет!
Пьер хотел возразить, но понимал, что это бесполезно. Еще будет время объяснить это комиссару, который теоретически должен быть умнее этих двух храбрых сотрудников правоохранительных органов.
«Жертвы» пытались вернуть свои кошельки, но агенты не хотели знать.
«Это доказательства, - ответили они, - и нам придется их опечатать. Они будут возвращены вам после вынесения приговора.
- А когда будет… суд?
- Теоретически через три дня. Этим займется суд по делам об уголовных преступлениях.
Они не настаивали. Пообещав провести день на набережной Орфевр, 36, чтобы дать показания, они без промедления отправились в путь. Пьер был совершенно уверен, что они никогда не пойдут в полицию по собственной воле.
Офицеры погрузили свои велосипеды в кузов Talbot, несмотря на возмущенные протесты Пьера, опасавшегося за краску. Они двинулись в сторону города.
-: -
Мадам Мартен-Солнье во время трапезы сильно напилась. Пылающие скулы, блестящие глаза - теперь она потеряла всякую норму словоблудия.
Юбер, испытывая полное отвращение, сделал нечеловеческую попытку улыбнуться ей. Были времена, когда ему хотелось схватить ее за шею и душить, пока она не сдохнет. Юбер считал существование таких женщин, как г-жа Мартен-Солнье, оскорблением человечества.
- Не чувствуете ли вы себя немного уставшнй, дорогая мадам? - внезапно сказал он.
Она сузила глаза, чтобы посмотреть на него, не зная, как ответить на вопрос, и нерешительно ответила:
- Возможно, да, действительно. Вы хотите, чтобы мы закончили этот вечер? Я приготовила для тебя комнату, рядом со мной. Тебе лучше спать здесь, тебе не нужно идти домой ...
Она смотрела на него глазами, сияющими похотью. Юбер продолжал:
- Принимаю с удовольствием, тоже чувствую усталость. Я собираюсь принять две таблетки Ортедрина, чтобы поднять настроение. Вы тоже хотите?
Мадам Мартен-Солнье заинтересовалась.
«Ортедрин», - повторила она. Разве это не то, что мы принимаем за ... за ...
«Чтобы дать себе толчок», - сказал Юбер. В течение трех часов вы будете чувствовать, что вам двадцать лет, и вы будете полностью владеть всеми своими физическими и интеллектуальными возможностями ...
Она озорно подмигнула ему и сказала после небольшого гортанного смешка, слегка охрипшего:
- Ты настоящий негодяй, Юбер! Могу ли я ошибаться в вас?
Она приняла две таблетки, которые он ей вручил, и поднесла ко рту. Он сделал вид, что делает то же самое, но позволил двум маленьким шарикам выскользнуть из рукава. На самом деле это был не Ортедрин, а, напротив, мощный гипноген.
Дрожа, мадам Мартен-Солнье махнула колокольчиком, стоявшим на столе в пределах досягаемости. Появилась хорошенькая горничная. Юбер принял ее как глоток свежего воздуха.
- Симона, - сказала женщина, - подойди и приготовь меня к ночи, а затем покажи месье ее комнату. Я падаю от усталости.
Она подошла к Юберу и протянула руку.
«Простите меня, мой дорогой, - сказала она, - и не сердитесь на меня. Я уже не молода!
Она усмехнулась и бросила на него убийственный взгляд.
Юбер глубоко вздохнул и на мгновение закрыл глаза, когда увидел, что она исчезла. Затем он налил себе крепкий глоток бренди, проглотил его залпом и подошел к окну, которое он распахнул настежь. Он глубоко вздохнул. Ночь только что наступила.
Небо все еще было чистым. Звезды робко загорелись одна за другой. С улицы доносились звуки города. Юбер приветствовал их как проверку реальности.
Он снова подумал о вызове, который он нашел у графини Сарсель. Он не сомневался, что оно предназначалось для членов реформированной нацистской организации. Он прекрасно понимал, что выбранная дата - ночь с 25 на 26 июня оказалась в середине летнего солнцестояния, самой короткой ночью в году - имела для фашистов символическое значение. Уже в предыдущие годы ему было известно о митингах, которые происходили в то время в нескольких частях Европы и на которых присутствовали бывшие члены СС, бывшие члены партии или пронацистские группы. Только по Франции мы насчитали сорок различных церемоний. 25 июня был следующий день; поэтому у него было двадцать четыре часа, чтобы узнать, где будет проходить собрание. Юбер действительно собирался присутствовать. Окончательные инструкции, объявленные в повестке, которую он держал, обычно должны были быть достигнуты заинтересованными сторонами. Их нужно было обнаружить и по возможности без шума.
Шаги за спиной заставили его обернуться. Молодая и хорошенькая горничная только что вошла в комнату и направилась к нему. Юбер с удовольствием посмотрел на нее. У нее было приятное лицо и жадный рот. Ее красивые темные глаза озорно искрились. Ее великолепные волосы широкими каштановыми волнами ниспадали на плечи, пренебрегая модными указами. Ее черное платье с квадратным вырезом плотно облегало ее полное крепкое тело. Нога была красиво повернута, хотя лодыжка была немного толстой. То, как она была сложена, ее широкие бедра, ее лицо, окрашенное здоровьем, отрицали ее крестьянское происхождение.
Она улыбнулась ему и спросила:
- Что ты заставил её принять? Она сразу заснула и храпит с открытым ртом.
Юбер усмехнулся:
- По крайней мере, у нее есть время поспать до завтрашнего утра.
Его голос стал тише, чтобы добавить:
- Мы сейчас одни и тихо, Симона! Ты очень красивая, и ты мне очень нравишься. Вы - лучик солнышка, глоток свежего воздуха в этой помойке.
Она покраснела и посмотрела вниз. Он подошел к ней. После небольшой отдачи она позволила его рукам схватить себя.
- Симона, посмотри на меня!
Она подняла на него свои прекрасные глаза; глаза трепетной лани. Он обнял ее, и она не уклонилась. Он нежно приподнял рукой подбородок и поцеловал ее прохладные, мягкие губы. Он чувствовал, как ее тело расслабляется, подчиняется ему. Он наклонился и поднял ее на руки.
- Куда ? - спросил он низким сдавленным голосом.
Она указала ему путь.
Он не терял времени зря осматривать комнату. Он положил ее на кровать и начал раздевать.
-: -
Тихо усевшись в маленьком кабинете, Юбер Бониссер де ла Бат приступил к тщательному осмотру всего, что находилось в шкафу.
Полная счастливой усталости Симона спала мирно и удовлетворенно. Юбер мог спокойно ходить по квартире, которую обыскал.
Было два часа ночи, когда он закончил, с пустыми руками, измученный и в плохом настроении. Он принял тысячу мер предосторожности, чтобы убедиться, что только что проведенный обыск не оставил следов. Он решил провести там остаток ночи.
Симона открыла один глаз, когда он снова лег на локоть. Он нашел ее очень красивой и хотел обнять. Она отстранилась.
- Я хочу пить, - сказала она, - я выпью. Вы тоже хотите?
Она встала и вышла из комнаты в голом виде.
Через несколько секунд она вернулась с двумя стаканами и протянула ему один.
«Это виски с водой», - сказала она.
Он долго пил вместе с ней. Она поставила стакан на стол и вернулась, чтобы лечь рядом с ним. Он обнял ее, и она уткнулась головой в изгиб его плеча...
Она застенчиво погладила его.
- Вы давно служите этой старой дуре? - мягко спросил он ее.
- Два года.
- Значит, вы, должно быть, видели здесь одного из моих клиентов; американки. Это она дала мне адрес вашей хозяйки
Она слегка подняла голову, чтобы посмотреть на него.
- Как ее зовут ?
- Надя Бараная, высокая красивая женщина с волосами цвета красного дерева.
Она уткнулась головой в изгиб плеча.
- Да, - сказала она, - я видела её здесь несколько раз. Думаю, она вернулась в Америку на прошлой неделе. Кажется, она не очень-то любила мадам, мне интересно, зачем она сюда приехала.
Юбер внезапно почувствовал сильную усталость.
- Она пришла одна? - спросил он, подавляя зевок.
- Нет, она пришла с мадам де Сарсель.
Теперь его охватило тяжелое оцепенение. Его мозг быстро онемел. Ему было невероятно трудно держать глаза открытыми. Внезапно к нему пришло подозрение.
Он попытался сформулировать:
- Что со мной не так ...
Больше он сказать не мог. Он снова почувствовал, что Симона, невинная Симона, поднялась над ним. Он все еще чувствовал прикосновение ее кожи к ее. Он услышал ее смех, мягкий и ироничный, напомнивший ему камешек, катящийся по песчаному склону. Последним, что он видел ее, была грудь, которая казалась ему огромной, как чудовищный воздушный шар, и твердый кончик которой поднимался над ним.
Он позволил себе отключиться.
-: -
Бесстрастно грызя давно погасший окурок, мужчина поправил машину. Опять он давил на акселератор. Тяга переходила в пронзительный гул мотора.
Сто пять, сто десять, стрелка медленно покачивалась в зеленом сиянии приборной панели. Тускло освещенное снизу этим призрачным светом, лицо мужчины приобрело фантастический, нереальный вид.
Он полуобернулся и спросил:
- Посылка не двигается?
У него был очень характерный корсиканский акцент.
Другой ответил с задней стороны машины:
- Нет, ничего страшного, вроде бы двенадцать часов спит.
Водитель скептически зарычал.
- Это не имеет значения, - сказал он, - я лучше сделаю ему укол колоцинта, прежде чем бросать его в воду. Так было бы безопаснее.
Его товарищ возразил:
- Делать нечего, старик; вы знаете приказы. Это должно быть в состоянии сойти за несчастный случай; без отметок на теле!
Другой пожал плечами и ничего не ответил.