Джонатан задумался.
— Венесуэла?
Кук кивнула:
— ДНР основывал свои рекомендации президенту на докладах двойного агента. Ему требовался козел отпущения, а шеф резидентуры был его близким другом, так что жертвой пал не он. Ей нужна тихая гавань.
— Остальной РД меня не любит, а НСС не любит РД как таковой. Ты попросту посадила ее туда, где ее гарантированно станут ненавидеть все.
— Это не твоя проблема. А если она умна, то проблем не будет и у нее. — Кук оттолкнулась от дверного косяка, собираясь уходить. — Кстати, Лян намерен выступить с заявлением для прессы в двадцать тридцать. Я велела Центру открытых источников обеспечить, чтобы информация об этом прошла по внутренней сети. Госдепартамент утверждает, что речь пойдет об этих арестах.
Джонатан взглянул на стенные часы и мысленно прикинул время в нужном часовом поясе.
— Это точно или просто слух, который кто-то из молодых дипломатов услышал за рюмкой?
Кук пожала плечами:
— Может быть и то и другое. Аресты — единственное из всего, что там сейчас происходит, достойное пресс-конференции. Тебе еще что-нибудь нужно для начала?
— Запись того заседания Постоянного комитета политбюро в Чжуннаньхае.
— Не сказала бы, что это легко, — улыбнулась Кук. — Примерно то же самое, что поставить «жучок» в Белом доме.
— Это не значит невозможно, — возразил Джонатан. — Мы же смогли бы завербовать члена Постоянного комитета?
— Кто знает.
ОТЛАА занимал помещение вдесятеро большее, чем «Красная ячейка», а отдельных кабинок в нем было столько, что Кира подумала, не нарушают ли в Управлении правила противопожарной безопасности. Возле промышленных размеров копира стояли два ряда лазерных принтеров, и все они работали. Бумажные мешки, полные секретного мусора, дожидались, когда их выбросят в мусорные шахты, ведущие в подвал, откуда вывезут, чтобы измельчить и сжечь. Ее окружали около ста человек, и Кира ощущала их энергию.
«Не слишком управляемый хаос», — подумала она.
Царившее в зале напряжение напоминало влажный воздух в жаркий виргинский день, такое же почти ощутимое и словно пропитывающее насквозь. На фоне общего шума человеческих голосов не было слышно, и Кире стало не по себе. Все работали, никто не разговаривал.
«Интересно, — подумала она, — не учат ли аналитиков РД уединяться в своих кабинках в стрессовых ситуациях?»
Перед ней появилась девушка в джинсах и черной рубашке поло — очень подходящая одежда в снегопад. Пристегнутая к карману серая карточка обозначала ее статус студента-стажера — легальный вариант рабского труда по версии ЦРУ.
«Бедная девочка, — подумала Кира, хотя та была моложе ее меньше чем на пять лет. — Им бы следовало разрешать стажерам оставаться дома, а не вытаскивать их в снег на работу».
— Чем могу помочь? — спросила девушка.
«Надеюсь, я похожа на аналитика», — подумала Кира, хотя чувствовала себя полной идиоткой.
— Я Кира Страйкер из «Красной ячейки». Мы пишем отчет об облавах на Тайване прошлой ночью, и я хотела взять несколько исследований.
Стажер нахмурилась:
— Директор нашего отдела об этом знает?
«Даже временные помощники ненавидят „Красную ячейку“».
— Не знаю, — честно сказала Кира. — Мы получили задание всего час назад. Мне просто нужно подготовить кое-какие материалы для закрытого брифинга.
Это был еще один термин, который, как она слышала, используют аналитики, и она надеялась, что правильно его употребила.
И похоже, не ошиблась.
— Что вам нужно? — раздраженно спросила стажер.
Девушке явно не хватало терпения, учитывая, что она даже не была штатным сотрудником. Но, по крайней мере, отсутствие манер можно было оправдать свалившимся на нее бременем.
— Не могли бы вы помочь мне найти несколько законченных разведотчетов?
— Как я уже говорила, сейчас все заняты. Поищите лучше в Сети.
«Они заняты, а ты им только мешаешь».
Кира внимательно посмотрела на девушку. Инструкторы на «Ферме» обнаружили у нее талант с одного взгляда оценивать людей, находя изъяны в их личности по одним только невербальным признакам. Для того, кто изучает искусство шпионажа, это настоящий дар Божий, и ее научили грамотно им пользоваться, чего не умели некоторые резиденты, пытавшиеся применять свои способности на каждом шагу. Кира этим не страдала. Внутренний голос обычно подсказывал ей, что коллегам по Управлению не стоит заглядывать в душу, но сейчас он молчал, — впрочем, студентку-стажера вряд ли можно было назвать аналитиком РД.
Кира решила, что в данной ситуации проявление враждебности — не лучший выход. Стажер отважно пыталась защитить данную ей территорию от постороннего человека, который был старше ее по должности, но ее отвага основывалась на чужом авторитете, так что откровенно демонстрировать гнев вряд ли стоило — девушка могла уйти в глухую оборону и даже вызвать подкрепление, обладающее реальной властью сказать «нет».
«Большинство людей испытывают естественное желание помочь, — говорили инструкторы. — Скажи им, что ты в них нуждаешься. Не давай повода невзлюбить себя, и их совесть сработает в твою же пользу».
Кира улыбнулась:
— Понимаю, но мы действительно нуждаемся в помощи ОТЛАА. Наш отчет пойдет директору Кук, и мы должны быть уверены, что в нем нет фактических ошибок.
— О!
Лицо девушки вытянулось.
— Если вы сможете хотя бы показать мне, где хранятся документы, скорее всего, я сама сумею найти нужные. Я вовсе не хочу отнимать у вас время.
— Какие документы? — неуверенно спросила стажер.
— У меня есть список, — ответила Кира, заглядывая в блокнот. — С радостью поищу сама, если вы просто покажете, где у вас хранятся копии законченных разведотчетов начиная с девяностого года.
На лице стажера отчетливо отразился мыслительный процесс. Слов, что кому-то что-то нужно узнать, было мало. Если кто-то требовал некую информацию, это вовсе не означало, что он ее получит: простого любопытства было недостаточно. Девушка-стажер пыталась понять, действительно ли Кире нужен доступ к тем материалам, которые она просила.
— Хорошо, — наконец сказала она. — Идемте.
На ее лице появилась едва заметная улыбка — явный признак того, что Кире удалось ее обезоружить. В течение нескольких минут девушка превратилась из противника в готового помочь сторонника. Кира пошла за ней через лабиринт кабинок к двум унылым шкафам чуть ниже ее самой.
— Документы Национального разведывательного сообщества и периодические сводки — на двух верхних полках. Мировые разведывательные обзоры и ежедневные доклады президенту — на двух нижних. Еще что-нибудь?
— Нет, этого достаточно. Спасибо вам. Я действительно ценю вашу помощь.
— Пожалуйста, — ответила стажер, прежде чем уйти.
Кира посмотрела на шкаф, открыла его и начала перебирать бумаги.
Бросив карандаш на стол, Кира взглянула на стенные часы — 20:30.
«Совсем счет времени потеряла», — подумала она.
Джонатан то и дело надолго исчезал, бо́льшую часть дня оставляя ее в желанном одиночестве. Несколько часов назад голод наконец выгнал Киру из-за стола, но в буфете не поужинаешь, а от того, что предлагали торговые автоматы, ее просто воротило. В конце концов она удовлетворилась черствыми пончиками, которые нашла в коробке на холодильнике. Сперва она хотела спросить разрешения, но вспомнила слова Джонатана и решила, что они вполне относятся и ко всему находящемуся в кабинете.
— Устали? — спросил Джонатан, глядя на экран телевизора в углу под самым потолком.
Пресс-конференция Ляна задерживалась, и пара британских журналистов заполняла паузу болтовней, которую аналитику слушать не хотелось, и он приглушил звук.
— Это что, издевательство?
Она читала разведывательные отчеты папку за папкой с самого обеда и до сих пор не закончила, хотя мозг перестал воспринимать слова еще несколько часов назад.
— Если бы я хотел над вами поиздеваться, я бы велел вам пробежать голой по магазину сувениров.
— Догадайтесь, что бы я велела сделать вам, — огрызнулась Кира. — Не думаю, что аналитики по Китаю что-то упустили.
— В том-то и дело, что упустили. Как обычно.
— Понимаю, за что вас так любят, — заметила Кира.
— Меня это мало волнует.
— Что-нибудь еще скажете?
Джонатан вздохнул.
— Кук говорила правду насчет того, что ЦРУ терпело серьезные провалы в среднем каждые семь лет. Разбор причин случившегося показывает, что каждый раз виной тому была ошибка при анализе, а не при сборе данных. У нас хватало информации, чтобы понять, что происходит. И каждый раз аналитики совершали одни и те же ошибки — групповое мышление и прочее. Более серьезные требования к подготовке аналитиков не предотвращают подобных ошибок. Ни лучшая координация действий, ни более критический подход — ничто не помогает. Иногда вероятность ошибки даже возрастает. Так что когда я сказал «как обычно», я выразился в буквальном смысле.
— Так что же помогает? — спросила Кира.
— Судя по нашим достижениям — похоже, ничего. Но на помощь приходит старая добрая «Красная ячейка». Анализ, которым она занимается, ничего не подтверждает и не отрицает и не предсказывает будущее. Его суть в том, чтобы заставить подумать об упущенных возможностях. Эволюция — или Господь, в зависимости от ваших предпочтений, — наделила нас мозгами, которые, встретившись с очередной загадкой, цепляются за первое объяснение, которое хоть как-то соответствует фактам и нашим собственным наклонностям. Даже самые умные аналитики следуют привычной и удобной колее рассуждений. И чтобы их из нее вытащить, нужно, чтобы они почувствовали себя неуютно, рассмотрели новые идеи, в том числе и те, которые им могут не нравиться. А это означает, что приходится быть…
— Никем не любимым? — догадалась Кира.
— Я хотел сказать — агрессивным. Но часто это одно и то же.