— Но я — расходный материал, — прервала его Кира.
Митчелл немного помолчал, прежде чем ответить.
— Я бы не стал так говорить. Вы хорошо подготовлены, МГБ вас не знает, и вам незачем беспокоиться о долговременном прикрытии. Я смотрел ваше досье. Двадцать пять лет назад на «Ферме» я бы вам и в подметки не годился. Так что вы вовсе не расходный материал. Вы ценный кадр. Если только не считаете, что не сумеете справиться.
«Сумею ли?»
Два часа назад, до того как она избила человека железным прутом, у Киры не было никаких сомнений. Теперь же она не знала. Кира промолчала.
Митчелл пожал плечами:
— Я просто говорю то, что есть. — Он протянул руку к сейфу и достал черную папку. — Это план операции по вывозу агента. Ознакомьтесь с ним. В ближайшие несколько часов мы внесем в него некоторые изменения, но вам следует знать суть, если вы хотите помочь. Встретимся в конференц-зале, чтобы все обсудить, в девятнадцать тридцать.
Кира кивнула:
— А что насчет Джона?
— Берка? Ему незачем знать… — начал Митчелл.
— Нет, есть зачем, — возразила она с большей горячностью, чем намеревалась.
Митчелл нахмурился.
— Он прошел некоторую подготовку — уход от преследования, стрельба, но, для того чтобы нам помочь, этого мало.
— Я не прошу о его помощи, — сказала Кира. — Но ему известно то же самое, что и мне. Нет причин оставлять его в неведении.
— Он…
— Только не надо говорить «он аналитик». Не сейчас.
Митчелл удивленно наклонил голову:
— Кто он вам?
— Может, с Берком порой каши и не сваришь, но он мой напарник. Если хотите, чтобы я вам помогла, расскажите ему, в чем дело.
Митчелл пристально посмотрел на девушку и устало вздохнул:
— Что ж, прекрасно.
Протест, шумный и многолюдный, был организован типично по-китайски. Протестующие несли транспаранты, написанные на смеси китайского и английского, причем грамматика последнего выглядела удивительно правильной. Джонатан заметил команду операторов Си-эн-эн, окружавшую симпатичную женщину-репортера, которую ему иногда доводилось видеть на экране. Они с Кирой стояли на безопасном расстоянии, держась вне поля зрения репортера и камер, позади освещавших темнеющую площадь прожекторов. Никто не сомневался, что за происходящим наблюдает МГБ.
Чуть в стороне спиной к толпе стояла женщина-репортер из Би-би-си, ведя свою часть репортажа. Кире нравился британский акцент, но на фоне голосов скандирующих китайцев она не могла разобрать ни слова. По краям площади стояли офицеры Народной вооруженной полиции, яростно глядя на иностранцев, но никак не препятствуя притоку в толпу все новых людей. Протестующие кутались от холода и выдыхали сотни крошечных облачков пара, крича и скандируя. В центре толпы кто-то выкрикивал в мегафон обличительную речь о предателях-тайваньцах, и Кира подумала, не является ли он правительственным агентом. Она не могла представить себе, чтобы кто-то держал мегафон дома в шкафу на случай массового протеста — по крайней мере, в этой стране. В Штатах — может быть, но не в Китайской Народной Республике.
Кира пыталась оценить величину толпы, но в конце концов сдалась, так и не придя к какому-либо достоверному результату. Площадь Тяньаньмэнь была самым большим открытым пространством в Пекине, но Кира не знала ее истинных размеров, что могло бы свести проблему к простейшей математической задаче. На севере, за улицей Дунчан Цзе, возвышались массивные стены Запретного города, окружавшие дворец площадью почти в квадратный километр. Ворота Тяньаньмэнь — Небесного Спокойствия — вели через тянущийся по периметру дворца ров к воротам Тайхэмэнь — Высшей Гармонии, через которые посетители могли войти в Императорские сады, Цяньцингун, или Дворец Небесной Чистоты, и десятки других зданий, расположенных внутри комплекса. На западной стороне площади расположился Дом народных собраний, а на южной — мавзолей Мао.
В этот прохладный и ясный вечер для спутника военно-космической разведки не составило бы труда сделать четкие снимки с высоты. Расчет численности толпы с использованием спутниковых фотографий высокого разрешения дал бы намного более точный результат, чем смогла бы предположить Кира, даже зная размеры площади.
— Самое меньшее пятьдесят тысяч, — сказал Джонатан, словно угадав ее мысли.
— Вам раньше приходилось видеть столь многочисленные протесты?
— Несколько раз на Ближнем Востоке, обычно когда израильтяне продвигались на Западный берег. Все это театр. Сомневаюсь, что массы вообще знают, что написано на их транспарантах.
Кира взглянула на плакаты и тут же поняла, что многие написаны не просто на хорошем английском, но на превосходном. Трудно было поверить, что текст на транспарантах написали обычные люди, которые их несли, и она подумала, какому из отделов правительственной пропаганды пришло в голову сочинить лозунги на иностранном языке.
— Я несколько раз видела подобные толпы в Вашингтоне, — сказала Кира. — Во время инаугураций и фейерверков на Четвертое июля.
— Возможно, вы не помните, но один из здешних протестов в восемьдесят девятом стал по-настоящему кровавым. — Он на несколько мгновений ушел в себя, словно разговаривая сам с собой, а не с ней. — Дэн Сяопин ввел на площадь танки. Весь город оказался на осадном положении, на улицах вспыхнули мятежи — коктейли Молотова, поджоги военных машин и все такое. НОАК расстреляла несколько сот студентов, возможно даже тысячу, и по крайней мере столько же в течение последующего десятилетия оказались в тюрьме. Об окончательном числе жертв никогда публично не сообщалось, если их вообще подсчитывали. Партия постаралась стереть случившееся из учебников истории и делает все возможное, чтобы подобное никогда не повторилось.
— Кому-то из наших стоило бы послать отчет о сегодняшней демонстрации, — предположила Кира.
— Не беспокойтесь, — сказал Джонатан. — Пусть этим занимается Госдеп. Здесь не происходит ничего интересного, к тому же полно прессы, так что Центр открытых источников составит свой доклад для аналитиков. Поберегите силы для более насущных проблем.
Повернувшись, он направился прочь. И замолчал. Кира ощущала запах уличной еды, но продавца нигде не было видно.
— От меня хотят, чтобы я помогла вывезти агента, — тихо сказала она.
— Знаю. Я видел депешу, — к ее удивлению, ответил Джонатан.
Она подумала, каким образом ему это удалось: Митчелл не мог поделиться с ним этой информацией.
— Весьма неудачная идея, — добавил он.
— Вы теперь стали специалистом по секретным операциям? — спросила Кира.
— Нет, но я бы не сказал, что эта тема мне абсолютно незнакома. Вы не знаете город и не говорите на местном языке. У вас нет дипломатического прикрытия, к тому же я сомневаюсь, что китайцы признают его, если вас схватят.
Он остановился, и Кира удивленно уставилась на него. Он смотрел прямо перед собой.
— Риск, что вас поймают и вы проведете несколько десятилетий в пекинской тюрьме, на мой взгляд, очень велик.
— Вполне возможно, — уклончиво сказала она, не желая признавать, что он прав.
Он удивленно взглянул на нее:
— Тогда зачем это вам?
Кира остановилась, скрипнув зубами, закрыла глаза и отвернулась. Джонатан молчал.
— Я пошла прогуляться, — сказала она.
— За пределы посольства?
— Да.
— Не слишком умно, — заметил Джонатан.
— Да, не слишком. За мной шли по пятам. Даже пытались избить, — призналась она.
Джонатан помолчал, прежде чем ответить.
— И вы ответили всем, чем смогли.
«Может, хватит читать мои мысли?»
Кира кивнула:
— Даже более чем. Я схватила железный прут и врезала ему по носу и по коленям. Мне казалось, будто я смотрю на все это со стороны.
Наконец повернувшись, она взглянула на Джонатана.
— Никто не пытался вас остановить? Кто-нибудь следовал за вами на обратном пути до посольства? — спросил он.
— Нет. Не знаю. Я не пыталась уйти от слежки, — призналась Кира.
— Значит, он был единственным, кто вас преследовал. Будь у него напарники, вас бы схватили.
Кира кивнула, ощущая странное безразличие ко всему.
— Я чувствую себя сломленной. Как будто меня побили, — сказала она.
— Это называется посттравматический синдром. Вам стоит поговорить с консультантом из Программы помощи сотрудникам. Помогает.
— С вами тоже такое было?
— Один раз, после Ирака. Я был одним из тех аналитиков, которых Джордж Тенет послал на поиски того самого оружия массового поражения. Я работал в Зеленой зоне, когда мятежники обстреляли нас из миномета. Снаряд разорвался почти рядом со мной.
Он нахмурился, словно вспоминая нечто такое, чем предпочел бы не делиться.
— Это вовсе не значит, что вы не справитесь, — заверил он Киру. — И это не значит, что вам не следует основательно подумать, прежде чем соглашаться на участие в операции Митчелла.
— Нам нужно вытащить Пионера. — Кира вздрогнула, поняв, что произнесла на публике кодовое имя.
Она огляделась, но поблизости не было никого, кто мог бы подслушать.
— Уверен, Митчелл оценит вашу преданность долгу, — сказал Джонатан.
Кире захотелось выругаться, но она сдержалась. Похоже, аналитики со своей логикой могли видеть человека насквозь не хуже резидентов со всей их подготовкой.
Они перешли улицу и вышли за пределы площади. Шум толпы постепенно стихал у них за спиной.
— Я знаю, что об этом вас просила Кэти Кук. Вот только просьба не становится умнее лишь оттого, что исходит сверху, — сказал Джонатан.
— Какие у вас с ней отношения? — раздраженно спросила Кира.
Джонатан нахмурился:
— О чем вы?
— Да бросьте, — заявила Кира. — Она могла засунуть меня в конторе куда угодно, но отдала вам, причем явилась для этого лично. К тому же директора ЦРУ не проводят инструктаж для простых аналитиков и не приглашают их посмотреть, как китайский президент выступает с речью. Она же сделала и то и другое, причем ее интересовало вовсе не мое общество. Вы двое хорошо знакомы, и отнюдь не только в профессиональном плане.