Главной уликой против предателя были показания подпоручика Якова Павловича Колаковского, попавшего немцам в плен и изьявившего желание вернуться на родину, согласившись работать на немцев. Допрашивал его Батюшин. В числе традиционных вопросов были и такие:
— Как и при каких обстоятельствах вам удалось заинтересовать германскую разведку? — спросил Николай Степанович.
— В лагере я инициативно обратился к одному из охранников с вопросом, не смог бы он меня свести с сотрудником спецслужбы. Он кивнул в знак согласия, и скоро я беседовал с офицером разведки.
— Как его фамилия?
— Лейтенант Бауермейстер. Он и «завербовал» меня. После непродолжительных курсов я был переправлен через границу все тем же офицером, а скорее бежал из плена через Стокгольм. Там я вышел на военного агента (атташе. — Авт.) полковника Кандаурова и рассказал о своей одиссее.
— Какое задание вы получили от Бауермейстера? Назовите явки, пароли, способы связи с разведцентром, — строго спросил Батюшин.
— Изучать обстановку…а еще советовал по приезду в Петроград обратиться к отставному жандармскому подполковнику по фамилии Мясоедов, через которого я бы мог получать ценную развединформацию по военному ведомству и обстановке в городе и некоторых гарнизонах…
Но, следует заметить, что о Мясоедове он «вспомнил» почему-то только во время третьего допроса. Это насторожило Батюшина.
По воспоминаниям начальника Петроградского охранного отделения К.И. Глебачева в поведении Колаковского стали происходить странности:
«Колаковский стал трубить по всему Петрограду о важности своих разоблачений и что со стороны военных властей никаких мер не принимается. Слухи об этом деле дошли до бывшего в то время товарища министра внутренних дел В.Ф. Джунковского, который приказал мне разыскать Колаковского и подробно его допросить. На допросе Колаковский ничего нового не показал, и сущность его рассказа была повторением того, о чем он заявлял первый раз в Главном штабе.
Протокол допроса Колаковского был отправлен Охранным отделением в контрразведывательное отделение Главного штаба по принадлежности, и с этого, собственно говоря, момента и началось дело Мясоедова, о котором уже знал чуть ли ни весь Петроград, комментируя его на все лады».
Чувствуется, что показания «беглеца и немецкого агента» были притянуты к делу Мясоедова за уши. Однако, несмотря на слабую доказательную базу, 18 марта 1915 года военный суд приговорил Мясоедова к смертной казни через повешение. Мясоедов опешил от такого сурового и постыдного для офицера вердикта. Почему-то военные власти спешили как можно скорее исполнить приговор. Это почувствовал осужденный, когда к нему в камеру зашел священник для исповеди. После ухода священнослужителя Мясоедов впал в транс. Он понимал, что вот-вот наступит развязка. Он разбил пенсне и осколком стекла порезал вены на ногах. Медсестра на скорую руку перевязала порезы, но кровь продолжала сочиться. Сразу после этой процедуры его повели на казнь. Палач набросил петлю на шею жертве, после чего выбил окровавленную табуретку из-под ног. Кровь продолжала капать с босых ступней…
К суду по обвинению в шпионаже были привлечены друзья и знакомые Мясоедова: Оттон Генрихович Фрейнат, барон Оттон Оттонович Гротгус, братья Самуил, Борис и Давид Фрейдберги, Отто Ригерт, Израиль Залманович Фриде, Роберт Исаакович Фальк, Густав Германович Урбан, Альберт Самуилович Гольдштейн, Николай Михайлович Гошкевич, Валентин Григорьевич Иванов, Максим Ильич Веллер, Василий Давидович Думбадзе и германские подданные: Георг Юлиус Беренд, Ричард Спойник, Ада, Густав и Александр Браудэрмейстеры. Разоблаченный как шпион австрийский подданный Александр Оскарович Альтшиллер к этому времени успел скрыться за границу.
Итак, Мясоедова повесили до получения кассационной жалобы командующим фронтом, который не утвердил приговор «ввиду разногласий судей». Но дело решила резолюция верховного главнокомандующего великого князя Николая Николаевича Романова такого содержания: «Все равно повесить!»
Надо отметить, что роковым образом совпало так, что правительственные круги надеялись свалить на него вину в военных неудачах, а оппозиция, наоборот, увидела в нем символ разложившегося политического строя.
Как уже упоминалось выше, глава военной разведки Германии Вальтер Николаи через тридцать лет после тех событий на допросе в НКВД в 1945 году показал:
«Приговор…явился судебной ошибкой. Мясоедов никогда не оказывал услуг Германии».
А лейтенант Баурмейстер заявил:
«Я никогда в жизни не обменялся единым словом с полковником Мясоедовым и никогда не сносился с ним через третьих лиц».
Сухомлинов, узнав, что Мясоедов повешен, в дневнике записал:
«Мясоедов повешен. Прости ему, Господи, его тяжкие грехи!»
Видно и военный министр понимал и знал о его ошибках, просчетах, а может и о конкретных преступлениях. Иначе, он таких откровений в дневник бы не занес.
Шпион или покровитель шпионов?
В истории России это был первый случай, когда военного министра подозревали в принадлежности к агентуре противника. Речь пойдет о генерале от кавалерии А.В. Сухомлинове. Как писал знаток «шпионства» в период Первой мировой войны, английский писатель Эдвин Вудхолл:
«Огромная ценность Сухомлинова для германской и австрийской разведок заключалась, главным образом, в том, что он своим «авторитетом» и положением помогал спасению разоблаченных помимо его воли шпионов».
Интересное, не правда ли, определение человека, стоящего перед войной и в начальный ее период во главе военного ведомства России. Его тенью длительное время являлся австриец, которого открыто называли главным шпионом России.
Александр Оскарович Альтшиллер, а по другим данным — Альтшуллер (по духу это имя к нему больше подходило. — Авт.), который еще в 1872 году по заданию австрийской разведки переехал из Вены в Киев. Этот предприимчивый молодой человек, не без помощи широко разветвленной австрийской резидентуры, представленной консульством в Киеве, быстро вписался в жизнь третьего по величине города Российской империи.
За свою долгую историю Киев был столицей: полян и Древнерусского государства, Киевского княжества и Украинской Народной Республики, Украинской державы и Украинской Советской Социалистической Республики, а с 1991 года — независимой Украины. В силу своего исторического веса как центра Древнерусского государства — «Киевской Руси» — город и поныне называют «Мать городов русских».
Киев к началу ХХ столетия заявил о себе как один из культурных, религиозных и промышленных центров государства. Достаточно напомнить, что некоторые новые технологии были впервые внедрены на территории этого большого города на Днепре. Именно в Киеве появились впервые: трамвай, фуникулер, стационарное футбольное поле — стадион, небоскреб, и была проведена первая Всероссийская спортивная олимпиада.
В Киеве и его окрестностях располагались крупные промышленные предприятия и штаб Киевского военного округа.
Поэтому разведывательные устремления австрийской разведки к городу Киеву были вполне объяснимы, а с учетом того, что часть малороссийских (украинских) земель находилась под властью Австро-Венгерской империи, можно было легче проводить противоправную деятельность против России.
Колоритная фигура австрийского шпиона Альтшиллера всю эту оперативную мозаику максимально использовала. Не без помощи местных «друзей» он быстро открыл комиссионную и транспортную контору, а также склад инвентаря по обработке земли. Со стороны казалось, что судьба его вела под ручку; вскоре он становится директором-распорядителем машиностроительного завода и владельцем нескольких великолепных домов.
Однако основным занятием австрийца были не торговля и коммерция. Вся предпринимательская деятельность являлась лишь «крышей» — прикрытием его шпионской работы на пользу своей родины — Австрии.
Военные агенты Генерального штаба Российской армии и штаба Киевского военного округа фиксировали его частые поездки в Вену. Цель поездок, по его объяснению, была одна — коммерция, что было правдой, но не всей.
В ходе дальнейшего изучения деятельности предпринимателя было установлено, что он тесно общается с австрийскими дипломатами, работающими в Киевском консульстве. Оперативники обратили внимание, что среди австрийцев, с которыми общался Александр, были установленные разведчики, действующие легально. Несмотря на эти подозрительные моменты, прямых улик, которые можно было представить в суд, контрразведчики не получили, а Александр Альтшиллер продолжал нагло действовать. По существу он являлся резидентом австрийской разведки с широко разветвленной агентурой. Способный разговорить любого, он, в престижном доме-гостинице небоскреба Гинзбурга, снимал номера и встречался с киевлянами, которые вскоре стали с ним сотрудничать.
В одну из поездок за границу, в частности, в Вену, ему была поставлена задача: познакомиться с начальником штаба и его окружением, а также установить контакт с помощником командующего Киевским военным округом — генералом Владимиром Александровичем Сухомлиновым.
В 1904 году пятидесятишестилетний генерал от кавалерии В.А. Сухомлинов становится командующим Киевским военным округом, а в дальнейшем, после революционных событий 1905 года, генерал-губернатором Киевской, Подольской и Волынской губерний. Изучение его и возможность использования такого должностного лица, даже втемную, открывало бы блестящие перспективы для австрийской разведки. Главное теперь для Альтшиллера — выявить слабое место в личности генерала. И оно вскоре нашлось.
Дело в том, что шестидесятилетний генерал завел любовницу. Ею стала молодая жена богатого полтавского помещика Владимира Бутовича — Екатерина Бутович (до замужества Гошкевич