«…Ваша работа продолжает быть чрезвычайно важной в нашем понимании советской политики и формировки наших подходов. Благодарим Вас за отличный выбор материалов, особенно материалы о КНР и США…»
«Лично рискуя, Вы много сделали для нас и в пользу нашего общего дела…Сообщаем Вам, что высшие инстанции тронуты Вашей поддержкой их позиции и выразили искреннюю благодарность Вам…»
«…В этом пакете 2000 рублей, по 1000 за июнь и за июль…вознаграждение с января по июнь 1977 г. по 10 000 в месяц — 60 000 американских долларов. Общий итог — 319 928,91 долларов».
Это являлось прямым доказательством «Агронома» работы на американскую разведку. Ответственный секретарь от Дальневосточного отделения Академии наук Виктор Фершт вспоминал:
«Мы познакомились с Огородником в Находке, куда он приезжал по линии Комитета молодежных организаций для участия в ежегодных семинарах молодых исследователей стран Тихого океана. Владивосток тогда был закрытым для иностранцев городом, а Находка, расположенная в трех часах езды, стала удобной базой для идеологической обработки молодых ученых из разных стран Азии…
Огородник приехал в Находку, как он говорил, отдохнуть, попить шампанское и поразвлечься с хорошенькими дальневосточницами. Да, он очень любил женщин, предпочитал пить только шампанское, обожал рассуждать на любые темы, при этом хвастался своими успехами и заслугами перед страной…
Огородник очень не любил Геннадия Янаева, который был тогда Председателем Комитета молодежных организаций ЦК ВЛКСМ, а затем стал вице-президентом СССР и возглавил ГКЧП. В очередной раз они столкнулись в Находке. После банкета по случаю открытия семинара мы с Огородником и другими участниками пошли в его номер пить шампанское. Во втором часу ночи с улицы раздались какие-то пьяные голоса. Огородник выглянул в окно и сразу под каким-то предлогом исчез из номера. Я тоже подошел к окну. Возле крыльца гостиницы стоял абсолютно пьяный Янаев и что-то пытался объяснить двум незнакомым мне подросткам, видимо из местных. Наконец появился Огородник и без всякого предисловия сильно ударил Янаева в глаз. Тот упал, подростки в ужасе убежали, Огородник немедленно исчез в гостиницу.
Утром ничего непомнящий Янаев устроил разнос милиции и всему руководству семинара за плохую организацию собственной безопасности. Под глазом у него горел свежий синяк. Огородник в это время ехидно улыбался и говорил гневные речи о разгуле хулиганства на улицах Находки.
Александр Огородник стал американским шпионом вследствие своей эмоциональной предрасположенности к риску и авантюрам. Он не хотел и не умел заставлять работать свое сознание, предпочитая удовлетворять свои эмоции. Он никогда бы смог работать в разведке…»
Но как оказалось, Виктор Фершт был неправ. Огородник в работе на американскую разведку в качестве шпиона против своей Родины зарекомендовал себя по оценке тех же самых специалистов тайных операций исключительно положительно.
После того, как в квартире Огородника был проведен второй негласный обыск, в ходе которого обнаруженные ранее уликовые предметы и материалы находились на месте — инструкции, контейнеры с фотопленками, письма-прикрытия, средства тайнописи и радиоприемник удобный для принятия односторонних радиопередач из Центра агенту. С учетом того, что агент может нанести дополнительный вред безопасности стране, руководством КГБ СССР было принято решение о немедленном задержании предателя. Планом пресечения шпионской деятельности «Трианона» предусматривался его арест после работы по месту жительства. Группа захвата без оружия скрытно выдвинулась к месту проживания шпиона.
22 июня 1977 года Огородник был тихо задержан у входа в собственную квартиру в доме № 2/1 на Краснопресненской набережной. Ему только объявили, что он арестован по обвинению в измене Родине в форме шпионажа в пользу США.
Шпион был настолько ошарашен, что за какие-то мгновения бледность на лице сменилась пунцовостью. Холодный пот предательски оросил лоб, виски, шею, а потом предательски остудил загривок.
«Это все. Конец всему тому, что я запланировал. А ведь впереди еще столько лет можно было прожить в свое удовольствие. Где и как я прокололся?…»
Мысли его прервали цепкие руки дюжих оперативников.
Его провели в квартиру вместе с понятыми, где провели обыск. Нашли всю шпионскую экипировку. Поскольку улики были неопровержимыми, Огородник не стал отрицать своей вины.
Кроме того, он указал место расположения тайника в гараже, в котором находился контейнер с вложенной запиской на русском языке:
«Внимание!
Товарищ! Ты случайно проник в чужую тайну, подобрав чужой пакет и вещи, которые были предназначены не для тебя. Оставь деньги и золото у себя, но не трогай других вещей в пакете, чтобы не узнал слишком много и не подвергнул свою жизнь и жизнь твоих близких опасности. Возьми вещи, которые представляют для тебя ценность, а остальное содержимое и пакет выброси в реку, в любое глубокое место, и забудь обо всем. Никому не говори о твоей находке, иначе ты только подвергнешь себя и твоих близких большим неприятностям.
Ты предупрежден!!!»
Затем Огородник пожелал собственноручно написать показания о своей шпионской деятельности. Он, не торопясь, сел за письменный стол, взял бумагу и рядом лежащую ручку.
При первичном допросе ему стало «плохо». Вызвали «скорую», но спасти не удалось. По одним, официальным данным, он отравился, воспользовавшись капсулой с сильнейшим ядом кураре, спрятанной в кнопке для выдвижения стержня авторучки.
В связи с этим обнаружилась интересная запись, сделанная «Агрономом» в дневнике 13 апреля 1977 года:
«…У меня характер борца, сильная воля, честность, преданность идеалам свободы, смелость. Наконец, незаурядная профессиональная подготовка и редкая по своему богатству самыми сложными событиями жизнь…Я никогда не переживал так сильно, как вчера, так как теперь я человек, который давно для себя решил, что не умру дряхлеющим в постели…Я вдруг начал бояться больше, чем надо, опасности…»
По другим оценкам некоторых «ветеранов КГБ»: живой «Трианон» легко-де мог скомпрометировать не только секретаря ЦК партии К. Русакова, своего несостоявшегося тестя, но и члена Политбюро ЦК КПСС А. Громыко, руководителя МИД СССР. И чехо-советский разведчик-нелегал, внедренный в ЦРУ, Карел Кехер придерживался такого же мнения.
Вот его слова:
«Никакого самоубийства у Огородника не было. Это было убийство. У Огордника было слабое сердце. У меня есть справки врачей и врачебная экспертиза после вскрытия тела Огородника. Во время ареста Огороднику стало плохо, сердечный приступ. Приехавшим врачам люди Калугина сказали, что Огородник якобы выпил яд. Поэтому врачи делали с ним все что угодно, но не занимались главным — сердцем. Не было яда, не было самоубийства, ничего этого не было…»
Итак, в деле смерти Огородника до сих пор остается много неясного. Один из участников операции по разработке агента ЦРУ
Огородника генерал-майор В.К. Бояров вспоминал:
«Он (Огородник. — Авт.) был чрезмерно амбициозен. Позер. Очень жадный и мелочный — это отмечали многие знакомые. Но, в тоже время, нравился женщинам — сказывалась морская выправка, интересная внешность, молодость — ему было около 30. Неудивительно, что он сумел завести отношения ни много ни мало… с дочерью секретаря ЦК КПСС Русакова Константина Викторовича — Русаковой Ольгой Константиновной…
Представляете, что было бы, если бы агент ЦРУ стал зятем секретаря и завотделом ЦК? А события там развивались стремительно. К моменту его разоблачения Огородник уже сделал предложение и вроде бы получил согласие. Американцы схватились за такую беспрецедентную возможность всеми руками и ногами. В радиограммах, которые нам удалось расшифровать, они регулярно справлялись о возможной супруге, всячески подчеркивали важность этого момента».
То, что американской разведке не было известно о смерти своего агента, позволило контрразведке КГБ провести среди ночи 15 июля операцию «Сетунь», в ходе которой на Краснолужском мосту при закладке тайника теперь уже для покойного «Трианона» была задержана сотрудница посольства США в Москве Марта Петерсон.
При ее захвате случайно оказавшиеся люди могли слышать визг и крик, таким образом, она по всей вероятности хотела предупредить своего компаньона по шпионскому ремеслу. Марта могла предполагать, что «Трианон» пришел за выемкой и находится где-то рядом. Она несколько успокоилась только в машине с оперативниками, стремительно несущейся по ночной Москве в сторону Лубянки. В Приемной КГБ СССР она снова начала играть — упала в обморок, но врач быстро вывел ее из состояния ступора. Вскоре прибыл специально приглашенный через МИД СССР американский консул в Москве Гросс.
— Господин Гросс, вы подтверждаете причастность госпожи Марты Петерсон к дипломатической работе в посольстве США в Москве, — спросил старший оперативный начальник.
— Да-а, — с грустью согласился консул. — Она дипломатический работник.
— Тогда, как объяснить это? — чекист указал на лежащее на столе шпионское вложение.
После чего в присутствии Гросса был вскрыт захваченный контейнер. В нем содержались микрофиши с инструкциями, миниатюрные фотоаппараты для пересъемки документов, листы тайнописной бумаги, деньги, золотые украшения и небольшой пенал с новой порцией яда.
После подписания протокола задержания, консул увез провалившую разведывательную операцию разведчицу в посольство, чтобы через сутки отправить ее в США по требованию советских властей, объявивших ее персоной нон-грата.
Посольству США был объявлен протест, а захваченная шпионская экипировка послужила наглядным пособием для оперативников в совершенствовании их борьбы с разведками противника.