Разборка аппарата для замены кассеты не представляла особых трудностей, однако эта процедура рекомендовалась дамам-агентам и оперативным офицерам КГБ, имевшим продолжительный и результативный опыт использования камуфлированных микрофотокамер. В других случаях микрофотокамера с экспонированной пленкой передавался офицеру-куратору через тайник или другими заранее оговоренными и отработанными методами агентурной связи. В таких ситуациях из Центра направлялись два комплекта аппарата. Практиковалась быстрая замена аппаратов с тем, чтобы у дамы-агента постоянно был под рукой готовый к фотосъемке камуфлированный аппарат с чистой пленкой. И, если дама впервые начинала работу с камуфлированными фотокамерами, офицер-куратор проводил несколько занятий для освоения приемов управления аппаратом, размещения настольной лампы и правильного удержания камеры в момент съемки документов.
Манипуляции с губной помадой ни у кого не вызывали подозрений, тем более что дамы-агенты всегда носили в сумочке обычную губную помаду и другую, точно такую же, но с микрофотокамерой внутри. Ветераны КГБ рассказывали автору статьи, что все этапы создания и оперативного внедрения «Губной помады» были на личном контроле у В.А. Крючкова, начальника ПГУ КГБ.
В начале 1980-х гг. создается аппарат «Зодчий» — один из лучших специальных микрофотоаппаратов ХХ века, по мнению мировых фотоавторитетов. В качестве основы разработчики НИЛ-11 использовали конструкторские идеи фотокамеры «Арника». Возврат к этой легендарной, но уже старой модели был вызван периодическими нареканиями на малый размер кадра предыдущих моделей. И действительно, при съемках с недостаточной или неравномерной освещенностью документа кадр негатива не имел достаточной четкости для качественной фотопечати, что приводило к частичной, а иногда и полной потере информации. К этому добавлялись сообщения офицеров-кураторов о периодических заклиниваниях специальных тонких пленок в кассетах микроаппаратов, что негативно сказывалось на отношении в целом к агентурной фототехнике для негласного копирования документов. В связи с этим специалисты центрального аппарата КГБ стали высказывать мнение о возврате к стандарту «Минокс», негатив которого в 4 раза превышал площадь кадра аппарата в губной помаде.
В процессе проектирования и последующего конструирования «Зодчего» удалось максимально сократить его размеры: новый аппарат был немногим больше самой кассеты «Минокс». В первых образцах «Зодчего» использовались объективы, специально разработанные концерном «Карл-Цейс-Йена». На государственных испытаниях «Зодчий» получил высокие оценки и был принят разведкой КГБ в качестве фотокамеры для негласного копирования документов. Как показали первые оперативные результаты, «Зодчий» позволял делать читаемые копии сложных схем и текстов с редкими языками даже в условиях неравномерной освещенности.
Фотоаппарат «Зодчий»(из архива Keith Melton Spy Museum)
Сегодня цифровая техника практически полностью вытеснила классические пленочные фотоаппараты, что привело, например, к потере лидирующих позиций на фоторынке знаменитой фирмы «Кодак», не успевшей вовремя перестроится под изменившиеся интересы покупателей. То же самое произошло и с огромным арсеналом специальной пленочной фотоаппаратуры, которая с появлением цифровых технологий осталась невостребованной и хранится теперь на складах, дожидаясь очередной инвентаризации, заканчивающейся, как правило, уничтожением некогда уникальных и весьма дорогих образцов, ставших теперь совершенно ненужными.
Вместе с уничтожением специальной фототехники потихоньку исчезает и сама история проектирования, создания и применения специального пленочного фотоарсенала КГБ, считавшегося лучшим среди ведущих спецслужб мира по количеству, ассортименту и частоте модернизации моделей, а также по объемам и качеству полученной информации.
Надо сказать, что проектирование, разработка и производство специальной фототехники всегда были непривлекательными направлениями для крупнейших советских и западных концернов фотоиндустрии. По сравнению с обычными фотокамерами специальная фотоаппаратура, как правило, заказывалась небольшими партиями, изготовление было мелкосерийным, а потому и невыгодным для основных производственных показателей фотооптических предприятий. Кроме того, все этапы изготовления специальной фототехники от разработки эскизов и чертежей до испытания опытных и серийных образцов необходимо было засекречивать. Для этого на предприятиях создавались специальные секретные отделы и цеха, все сотрудники которых получали соответствующие допуски, выдаваемые после тщательной проверки кандидата органами КГБ. За выполнением всех требований допуска велся тщательный контроль офицерами контрразведки, главной задачей которых было предотвращение утечки любой информации о производимой спецтехнике, используемых материалах и технологиях. А сами разработчики и конструкторы не имели возможности выступать на крупных отечественных или международных симпозиумах с докладами о своих изобретениях, новых реализованных идеях или просто с гордостью похвалиться образцами новой продукции своих коллективов. Даже мемуары и простые печатные воспоминания были категорически запрещены для специалистов всех уровней этой закрытой от посторонних глаз особой фотоиндустрии КГБ.
Эта глава — дань уважения и памяти до сих пор неизвестным настоящим героям холодной войны: офицерам-разработчикам, проектировщикам и механикам, а также ветеранам оперативно-технической службы ПГУ, создававшим уникальный арсенал советской оперативной техники и методов ее использования, в том числе и этот шедевр ХХ века — микрофотокамеру в губной помаде, с помощью которой разведки ГДР и КГБ получали бесценные документальные материалы.
Глава 30. Специальные тонкие фотопленки
Первые практические результаты использования тонкой фотопленки «1-70» и перспективы проектирования серии микрофотоаппаратов поставила перед ведущими специалистами ОТУ КГБ и НИЛ-11 задачу создания сверхтонких пленок, которые бы имели мелкозернистую структуру, обязательную для детальной проработки изображений документов, схем и рукописных материалов с редкими языками. С другой стороны, сверхтонкие пленки должны быть достаточно чувствительными, чтобы пользователь мог при выдержках 1/30 — 1/50 сек применять обычные настольные лампы мощностью 75 — 150 ватт для освещения фотографируемого документа. Но показатель чувствительности пропорционален размеру зерна фотоэмульсии, и решение проблемы надо было искать в новых фотоматериалах и способах повышения чувствительности, которые не влияли бы на увеличение зернистости эмульсионного слоя.
Параллельно созданию серии микрофотокамер технические подразделения и первые отделы советских фотохимических концернов «СВЕМА» и «ШОСТКА», а также научно-исследовательские центры военной разведки ГРУ вели интенсивный поиск новых технологий изготовления сверхтонких пленок толщиной порядка 25–50 микрон с чувствительностью 400–800 ед. ГОСТ и высоким разрешением. Для помощи в решении проблемы создания новых фотоэмульсий привлекался коллектив НИИ кинофотоиндустрии СССР.
Бывшие в распоряжении КГБ фотоматериалы имели чувствительность до 400 ед. ГОСТ, однако при этом зерно таких пленок было достаточно большим и не позволяло использовать эту пленку для микрофотокамер с выдержкой 1/30 и короче.
Повышение чувствительности фотопленки (этот процесс назывался сенсибилизацией) достигалось двумя способами: оптическим, за счет увеличения размеров зерна эмульсионного слоя, и химическим. Желатина, как основа фотослоя, изготавливалась из кож и костей маленьких бычков. Затем эту смесь варили и отстаивали. Далее следовала операция полива эмульсии на подложку и сушка. Готовую фотопленку в КГБ получали партиями, в маркировке которых изготовитель указывал рекомендованное время проявления и реальный показатель чувствительности. Такие измерения каждой партии пленок были обязательными, поскольку в то время все этапы изготовления фотоэмульсионного слоя выполнялись вручную, и потому имел место некоторый разброс параметров фотослоя от партии к партии.
Однажды в ОТУ КГБ получили очередную партию фотопленки с высокой чувствительностью порядка 800 единиц ГОСТ, но измерения показали, что зернистость эмульсии не увеличилась и осталась на прежнем приемлемом уровне. Это была настоящая сенсация, и в КГБ сразу попытались узнать причины столь хорошего результата. Представители предприятия-изготовителя клятвенно убеждали офицеров КГБ, что никаких экспериментов с это партией фотопленки не производилось. Было решение организовать оперативное расследование силами райотдела КГБ, имевшего агентурные возможности. В результате проведенных мероприятий оперативники вышли на сторожа склада готовой фотопленки. Длительный допрос сторожа позволил выяснить настоящую причину появления нового сорта специальной фотопленки. Оказывается, во время ночного дежурства сторож периодически мочился на рулоны готовой фотопленки, которая по разным причинам длительное время хранилась в условиях теплого и сырого склада. Постепенное добавление порций мочевины в складских условиях превратилось в химическую сенсибилизацию, но без заметного увеличения зернистости эмульсии.
В дальнейшем этот процесс был отработан уже в заводских условиях, без привлечения сторожа, который был страшно напуган допросами в райотделе КГБ, но потом клятвенно обещал сохранить в тайне все свои не регламентированные уставом охраны действия, и даже предложил свою личную помощь "родным органам". После этого появились сверхтонкие пленки 28СЛ с более высокой чувствительности и с приемлемой зернистостью фотоэмульсии.
Однако лучшей в КГБ считалась американская фотопленка «Kodak-1414» толщиной 51 микрон с высоким разрешением и высокой чувствительностью. Такие фотопленки были занесены правительством США в список товаров эмбарго для поставки в страны Варшавского блока. Однако через агентуру и дружественные спецслужбы периодически удавалось доставать для КГБ фотопленку «Kodak-1414» для оснащения советских микрофотокамер. А вот повторить американскую фотопленку не удалось ни лабораториям КГБ, ни специалистам мощных химических концернов ГДР.