2 ноября 1962 года в Будапеште был арестован Гревил Винн, которого 6 ноября доставили в Москву.
После ареста Пеньковский не отрицал, что вёл шпионскую деятельность, однако отметал все обвинения в измене. Более того, он пытался убедить следователей в необходимсти использовать его в качестве «тройного» агента против американцев и англичан. Для этого он предложил конкретный план действий, чтобы заманить в ловушку сотрудника ЦРУ, недавно присланного в резидентуру посольства США в Москве специально для работы с ним.
Следователи пришли к выводу, что это предложение – всего лишь отчаянная мольба обречённого человека. Впрочем, работавшие с Пеньковским следователи никогда не давали ему повода считать, что к нему будет применена высшая мера. Они постоянно прозрачно намекали ему, что его откровенность будет должным образом оценена и он сможет получить более мягкий приговор за сотрудничество со следствием…
Глава шестаяРазбор «залётов»
И сегодня аналитики ЦРУ и СИС продолжают спорить по поводу того, что же привело к разоблачению полковника Главного разведывательного управления Генштаба ВС СССР Олега Пеньковского, и обвиняют друг друга в провале «суперкрота». Рассекреченные материалы из архивов англо-американских спецслужб свидетельствуют, что да, действительно, их сотрудники «вели» агента несогласованно, а порой просто по-дилетантски.
Вместе с тем анализ личностных качеств и поведения Пеньковского позволяет некоторым экспертам, поднаторевшим в «анатомии предательства», сделать вывод, что «завалил» себя он сам. Уж слишком был он увлечён своей ролью «арбитра» в бессрочном матче между двумя великими державами – СССР и США. Уж слишком был он самоуверен, забывая, что время гениальных одиночек – Лоуренса Аравийского и Рихарда Зорге – ушло безвозвратно, и на смену им пришёл коллективный разум в лице Второго главка и Седьмого управления. Именно упоение собственным превосходством и неуязвимостью привели Пеньковского к обескураживающе стремительному провалу.
У полковника Черкашина своя точка зрения:
«Провал и последующее разоблачение Пеньковского произошли главным образом в результате непрофессионализма сотрудников английской разведки. Агент имел прекрасное прикрытие, позволявшее ему без опасений встречаться с представителями иностранных спецслужб. Он даже имел возможность легально выезжать за границу для контактов с опекавшими его сотрудниками СИС и ЦРУ. Но используемые методы работы с ним на территории Союза не были тщательно продуманы и отработаны. Хотя противник применял стандартные и обычно надёжные способы связи с агентом – тайники, закодированные сигналы и сообщения, конспиративные встречи, – обескураживал уровень непрофессионализма. Одновременная работа с агентом двух разведок только увеличивала риск возможного провала.
Неужели резидентуры ЦРУ и СИС не могли предложить более подходящий способ связи с агентом, чем использование для этих целей жены резидента английской разведки в Москве? Неудачный выбор мест их встреч демонстрировал ограниченность их изобретательности и воображения. Как часто, не вызывая подозрения, люди должны входить в дома, где они не проживают, не работают и где у них нет никаких других причин для подобных посещений? Встречи проводились днём в оживлённых местах и почти открыто. Более того, Дженит Чизхолм и Пеньковский встречались и выходили (из подъезда) почти сразу друг за другом, без пауз. Тайниковые операции обычно проводятся в вечернее или ночное время, когда улицы пустеют, и в менее подозрительных местах, чем случайные подъезды случайных домов. Создавалось впечатление, что англичане просто забавлялись и искали острых ощущений, осуществляя свои операции практически у нас под носом.
Что касается нас, мы извлекли из всего этого необходимые уроки. Теперь возможность того, что наш агент может быть разоблачён в результате просчётов со стороны работающих с ним сотрудников, практически сведена на нет».
…Впрочем, эти утверждения – всего лишь гипотезы. А истина в том, что провалиться, и не гипотетично, а всамделишно «агент века» мог гораздо раньше. Было так.
В августе 1961 года агент «Мерси», служивший в Военном министерстве Франции, сообщил своему оператору, сотруднику парижской резидентуры ГРУ Вадиму Георгиевичу Ильину, что в военной разведке Советского Союза завёлся «крот», и даже назвал его фамилию – Пеньковский. Когда же в сентябре 1961 года «Мерси» узнал от Ильина, что Пеньковский находится в Париже, то без объяснения причин наотрез отказался от дальнейшего сотрудничества.
Казалось бы, дело ясное: надо срочно информировать Центр о «кроте». Но не тут-то было! Резидент ГРУ в Париже Николай Иванович Чередеев посчитал представленную агентом информацию недостоверной и запретил упоминать её в отчёте. Ильин упорно стоял на своём, но силы были неравны.
Весной 1962 года Ильин вернулся в Москву и поступил в ВДА. После ареста Пеньковского Ильин попытался получить разъяснения от руководства ГРУ, но в ответ услышал: «Ваш «Мерси» – подстава!»
Более того, Чередеев, ставший к тому времени начальником оперативного управления ГРУ, откровенно угрожал Ильину неприятностями, если тот не перестанет «совать свой нос куда-ни-пОпадя и копаться в этом деле». Закончилось тем, что Ильин вынужден был уволиться из ГРУ и искать работу во французской редакции «Воентехиздата».
Таким образом, окажись господин Чередеев патриотом, а не шкурником, пёкшимся о собственной карьере, то «крот» Пеньковский был бы раскрыт годом раньше. Достаточно было своевременно установить за ним наблюдение, и след неизбежно привёл бы нашу контрразведку к местам, где англо-американские операторы Майкл Стоукс, Гарольд Шерголд, Джордж Кайзвальтер и Джозеф Бьюлик «ошкуривали» – отбирали информацию – у своих «Героя», «Йога» и «Алекса» – у триединого в одном лице полковника Пеньковского…
Вместо эпилога
В 1960‑х официальная советская пропаганда всячески стремилась преуменьшить значимость той информации, которую Пеньковский «сдал» разведкам США и Великобритании. Однако ущерб, нанесённый государственной безопасности СССР, был настолько огромен, что его невозможно было скрыть даже тройной пропагандистской завесой.
Расследование, проведённое по указанию руководства страны, показало, что с помощью Пеньковского ЦРУ заполучило важнейшую стратегическую информацию о военном потенциале СССР и, в частности, о наших ракетно-ядерных силах. Причём именно в разгар Карибского кризиса, когда военное противостояние двух держав достигло своего апогея, и возникла реальная угроза начала ядерной войны.
Было установлено, что за время шпионского промысла Пеньковский сделал и передал ЦРУ и СИС более 5 тысяч фотоснимков с секретной информацией военного, политического и экономического характера.
Кроме того, спецслужбы Западной Европы от ЦРУ и СИС получили списки из десятков имён сотрудников КГБ и ГРУ, работавших за рубежом легально и нелегально.
Столь существенный урон стал возможным, не в последнюю очередь, из-за особых, выходящих далеко за рамки служебных отношений между Пеньковским и Серовым, из-за коррупции и взяточничества, поразивших Главное разведывательное управление Генштаба ВС в те годы.
Покровительство со стороны Серова и маршала Варенцова обеспечило «кроту» доступ к секретным архивам, к шифртелеграммам из зарубежных резидентур, к документам, подготавливаемым для высшего руководства страны. Согласно внутренним служебным инструкциям и правилам элементарной конспирации эти материалы никак не должны были попасть в поле зрения Пеньковского. И всё же он не только с ними знакомился, нет! – копировал их, переправляя наиболее ценные сведения своим «работодателям».
Работа же под крышей ГКНТ, где Пеньковский занимал должность заместителя начальника отдела внешних сношений, предоставляла ему отличные возможности без труда получать закрытую информацию об экономическом, технологическом и военном потенциале СССР…
Суд над Пеньковским и Винном под председательством генерал-лейтенанта юстиции В.В. Борисоглебского состоялся в Москве с 3 по 11 мая 1963 года.
Несмотря на то, что судебный процесс проходил в закрытом режиме, тем не менее старательно занижались объём и значение той информации, которую Пеньковский поставил своим хозяевам в ЦРУ и СИС. И хотя ему было предъявлено обвинение в измене Родине и шпионаже, однако основной акцент делался на его моральном разложении.
Во время судебного процесса Пеньковский держался самоуверенно. На вопросы отвечал надменно, дерзко. Видимо, рассчитывал, что ему дадут не более десяти лет, а американцы как-нибудь изловчатся и организуют обмен. Однако, когда председатель суда объявил о высшей мере, добавив, что приговор окончательный и обжалованию не подлежит, Пеньковский сломался. Судя по всему, такого исхода он не ожидал, закрыл лицо руками и долго не мог их опустить.
Приговор Пеньковскому был оглашён 11 мая 1963 года и через неделю приведён в исполнение в Бутырской тюрьме.
Гревил Винн, обвинённый в пособничестве и подстрекательстве к шпионажу, был пригворён к восьми годам лишения свободы с отбыванием первых трёх лет в тюрьме, а последующих – в колонии строгого режима. Однако уже через год и восемь месяцев его обменяли на нашего разведчика Конона Молодого, на Западе тот выступал под именем Гордон Лонсдейл, (кстати, прототип главного героя нашумевшего фильма «Мёртвый сезон»).
Вслед за судебным процессом над Пеньковским и Винном:
…Генерал армии Иван Серов был снят с должности начальника ГРУ, понижен в звании до генерал-майора и отправлен в ссылку помощником командующего Уральским военным округом по хозяйственным вопросам. Застрелился, находясь в беспробудном запое.
…Шефу военной контрразведки КГБ генерал-полковнику Петру Ивашутину было присвоено очередное воинское звание «генерал армии», он получил новое назначение – начальник Главного разведывательного управления Генштаба ВС СССР.