А с 1901 года он начал свою собственную игру. С того, что принял самое активное участие в создании Боевой группы — террористической организации партии эсеров. Теперь в его донесениях сообщалось далеко не все. Так, например, Азеф ничего не сообщил о намерении Боевой группы убить министра внутренних дел Сипягина, своего начальника по полицейскому ведомству. Лишь после того, как покушение успешно завершилось, он назвал своим кураторам имя Гершуни, который к тому моменту уже выехал за границу и был недосягаем для российских властей. При этом Азеф потребовал от Департамента полиции компенсировать отданные на нужды Боевой организации личные 500 рублей. П. Дурново, новый министр внутренних дел, хотя и поворчал по поводу того, что полиция финансирует террор, деньги выдал.
Передавая информацию о готовящихся покушениях, Азеф любил приврать. Так, сообщив о реально готовившемся убийстве Плеве, он рассказал о покушении и на Зубатова, которое никто не планировал. «Спасение жизни» сразу двум полицейским чинам привело к тому, что Азефу было позволено вопреки всем инструкциям вступить в Боевую организацию и непосредственно принимать участие в террористической деятельности. Правда, передав полиции информацию о готовящемся покушении на Плеве, Азеф, разумеется, не счел нужным сообщить, что его собственные боевики тоже охотятся на министра. Занимаясь расстройством одного покушения, Азеф готовил другое.
Азеф был блестящим психологом — среди тех, кого он лично отбирал для работы в террористической организации, никто не был сломлен на допросах. Когда в Боевую организацию пытался вступить Керенский, Азефу хватило одного взгляда на будущего руководителя Временного правительства, чтобы категорически ему отказать. Его люди были не просто идейными борцами, они были настоящими артистами. Так, Борис Савинков жил в съемной квартире под видом англичанина (по-английски он не знал ни слова), а террористка Дора Бриллиант — под видом его содержанки. Они настолько вошли в роль, что квартирная хозяйка несколько раз предлагала Доре Бриллиант найти более выгодное место, на что та отвечала, что живет с англичанином по любви, а не из-за денег.
Убийство Плеве (срывавшееся по разным причинам минимум четырежды) обошлось эсерам в 30 тыс. рублей, причем значительная часть этой суммы пошла в карман организатору. Следующей жертвой Боевой группы стал великий князь Сергей Александрович. За ним должен был последовать министр внутренних дел П. Дурново. Но здесь Азефу сильно не повезло — Охранное отделение без его помощи вычислило террористов, наблюдавших за домом министра, и вышло на их организатора. Участников покушения уже собирались арестовывать, когда в руководителе террористов узнали тайного сотрудника полиции. Азефа задержали и доставили в кабинет начальника Охранного отделения А. Герасимова. Думающий о политической карьере Азеф не жаждал возобновлять сотрудничество с полицией, однако вариантов у него не было. Сохранилось чудесное описание встречи Азефа с его бывшим начальником Рачковским. Азеф буквально засыпал Рачковского упреками в том, что его оставили без средств к существованию и ему пришлось связаться с террористами. Крупные полицейские чины как должное восприняли сообщение о том, что их мучимый безденежьем сотрудник решил подработать, занявшись организацией террористического акта.
Поняв, что от возвращения на работу в полицию ему не отвертеться, Азеф начал с того, что потребовал выплатить ему 5 тыс. рублей — компенсацию за то время, когда он бескорыстно взрывал государственных чиновников. Полиция надеялась с помощью Азефа расстроить готовящиеся теракты, и П. Дурново, из-за постоянной угрозы покушения переставший даже посещать любовниц, охотно санкционировал выдачу этих денег. Действительно, Азефу удалось расстроить подготовленный взрыв дома, где жил Дурново. Уже была сшита жилетка со специальными карманами для динамита (впоследствии этот фасон получил название «пояс шахидов»). Однако Азеф неожиданно заявил, что согласен на этот взрыв лишь в том случае, если он сам будет смертником. Члены Боевой группы не решились пожертвовать лидером, и в результате Дурново остался жив.
Азеф не упускал случая продемонстрировать полиции свою независимость. Он был одним из организаторов покушения на губернатора Ф. Дубасова, подавившего Московское восстание 1905 года. Охранное отделение прекрасно знало, что в подготовке покушения участвовал их агент, но не могло ничего сделать — арестовать собственного сотрудника за покушение такого уровня было немыслимо.
После того как в июле 1906 года председателем Совета министров стал П. Столыпин, Азеф сделал окончательный выбор — он оказался большим поклонником политики нового премьера. Теперь работа Азефа сильно изменилась. Он не столько поставлял информацию о террористах, сколько охранял первых лиц государства — Николая II и П. Столыпина, смерти которых желало столько народу, что арестовывать всех потенциальных убийц было бессмысленно. Поэтому ставку сделали на информационной безопасности. Получив информацию об уже подготовленном покушении, меняли маршрут следования царского поезда или отменяли бал, во время которого должен был прогреметь взрыв. Борцы с террором надеялись, что бесконечные неудачи постепенно уменьшат число желающих совершить террористический акт.
Боевики были в полном недоумении — вроде бы они все делали правильно, но ничего не получалось. Крупные теракты совершали представители других партий (только в мае 1906 года террористами было убито более ста человек), а эсеровская Боевая организация молчала. Правда, Азеф периодически выступал с идеями внедрения в дело террора технического прогресса. Он на полном серьезе предлагал эсерам финансировать работы по созданию самолета, с которого можно было бы разбомбить Зимний дворец! Ему же принадлежала идея атаковать императорскую яхту при помощи специально изготовленной подводной лодки. А в донесениях своему полицейскому начальству Азеф говорил, что целью этих проектов является опустошение партийной кассы.
СИТУАЦИЯ БЫЛА НЕВЕРОЯТНОЙ — ПОЛИЦЕЙСКИЙ АГЕНТ ПО ЗАДАНИЮ СВОЕГО НАЧАЛЬСТВА ЗАНИМАЛСЯ ПОДГОТОВКОЙ ПОКУШЕНИЯ НА ИМПЕРАТОРА И ПРЕМЬЕР-МИНИСТРА!
И тем не менее ситуация была невероятной — полицейский агент по заданию своего начальства занимался подготовкой покушения на императора и премьер-министра! При этом ему было обещано, что ни один член его организации не будет арестован. Договор выполнялся неукоснительно. Царь жил в надежно охраняемом Петергофе, а когда он собирался выезжать, начальник Департамента полиции выяснял у Азефа, есть ли в столице его террористы. Если Боевая группа оказывалась на месте, царь отменял поездку.
Охота на царя щедро спонсировалась. Так, из 300 тыс. рублей, которые эсеры украли в Государственном казначействе, 100 тыс. они передали Азефу. Служа верой и правдой полиции, Азеф даже не просил о повышении жалованья: революционных денег вполне хватало. Периодически ему удавалось вырваться в Европу, где он оттягивался, играя в Монте-Карло. Все-таки Азеф был азартным человеком.
Возможно, этот азарт поддерживал его интерес к двойной игре не слабее, чем жажда наживы. Игроком Азеф был виртуозным. В 1905 году к члену петербургского комитета партии эсеров Е. Ростковскому пришла женщина в густой вуали и передала письмо, которое гласило: «Товарищи! Партии грозит погром. Вас предают два серьезных шпиона. Один из них… недавно прибыл из-за границы — какой-то инженер Азиев…» В письме содержался подробный перечень того, что выдали эти люди.
По иронии судьбы первым человеком, которому Е. Ростковский показал это письмо, был именно Азеф. Он сразу все понял, но самообладания не потерял. «Азиев — это я. Моя фамилия Азеф», — сказал он потрясенному Ростковскому, знавшему его лишь по партийной кличке. После этого разговора Азеф сам сообщил руководству эсеров о письме, и оно было объявлено полицейской провокацией против лучшего боевика.
Найденное объяснение работало безукоризненно. Когда эсеры получали какую-либо информацию о том, что Азеф ведет двойную игру — а такие сведения всплывали периодически, — они сразу вспоминали, что однажды полиция уже клеветала на этого кристально чистого человека. И даже созываемые партией комиссии по расследованию доносов на Азефа отказывались всерьез проверять деятельность столь выдающейся личности.
ЧТО-ТО ПОДОБНОЕ ИСПЫТАЛИ БЫ АМЕРИКАНЦЫ, СЛУЧАЙНО УЗНАВ, ЧТО ОСАМА БЕН ЛАДЕН ЯВЛЯЕТСЯ ДАВНИМ СОТРУДНИКОМ ЦРУ.
Человеком, которому удалось поколебать всеобщую веру в Азефа, стал профессиональный охотник на провокаторов Василий Бурцев. Сведений, нарытых Бурцевым, хватило бы на разоблачение десятка полицейских агентов, но в виновность Азефа, организовавшего убийства великого князя Сергея Александровича и министра внутренних дел Плеве, верить отказывались. В конце концов Бурцеву удалось невозможное — бывший директор Департамента полиции Алексей Лопухин согласился на беседу с ним, а затем дал подробные письменные показания. Можно себе представить, в каком состоянии были руководители партии эсеров. Вероятно, что-то подобное испытали бы американцы, случайно узнав, что Осама бен Ладен является давним сотрудником ЦРУ.
Бесконечные революционные суды и комиссии по делу Азефа долго не решались признать его виновным. А когда в январе 1909 года его вина все-таки была признана, убить его так и не решились. Азефу удалось бежать, и желающих его искать не оказалось.
Умер он 24 апреля 1918 года. Но поверить в его смерть прогрессивная общественность долго не могла. Призрак Азефа всплывал и на страницах нелегальных эсеровских изданий, и во время показательных процессов 1930-х годов. В этом смысле Азеф остался идеальным шпионом — он был везде и нигде, про него знали все (или думали, что знали), но сделать с ним ничего не могли.
В чем-то сродни Азефу публицист, философ, теоретик (и финансист) революционного движения (и прочая, и прочая) Израиль Лазаревич Гельфанд, более известный как Александр Львович Парвус. Его едва не увенчавшаяся успехом попытка организовать мировую революцию на деньги германского правительства не обошлась и без шпионских игр. Вп