Но это были только те случаи, о которых стало известно. Сколько же их осталось в тайне, тем более что израильсь военная цензура на щадила усилий, дабы не подорвгать «авторитет» сионистских вояк.
— Армия отражает общее состояние общества, ― заявил в те дни один из депутатов кнессета. А одна израильских газет добавила, что на основании происходящего израильтяне могут считать позволенным пролить кровь любого араба, когда только это им вздумает.
— Да, наши солдаты избивают арестованных палестинцев, и начальство знает об этом. Ну что в этом особенного? Это же обычное дело, рутина! Каждый, кто служил на Западном берегу реки Иордан, может сказать то самое. Это практикуется годами. Все офицеры знают об этом, но помалкивают!
Так капитан израильской армии Мордехай Aрци выступал в январе 1983 года от имени защиты на суде над семью израильскими военными, в том числе помощником военного губернатора города Хеброн майором Давидом Морфазом, обвиняемыми в зверском обращении с населением Западного берега реки Иордан летом прошлого года.
— Задачей нашей армии было железной рукой сокрушить сопротивление, — продолжал цинично Арци. ― Солдатам было приказано выборочно арестовывать местных жителей в качестве коллективного наказания за антиизраильские выступления. Нам было приказано хватать по 120–200 человек, всех, кто подвернется под руку, безразлично — участвовали они в демонстрациях или нет. Мы тащили их в штаб для допросов.
— Когда старшие офицеры приказывали нам «заняться» арестованными, мы знали, что это означает ― мы должны избивать схваченных нами палестинцев! Один из советников министерства обороны передал мне, что министр обороны Ариэль Шарон приказал задать жару палестинским смутьянам! — вторил капитану Арци майор Морфаз, когда судьи хотели было доказать, что он избивали и пытал палестинцев «самовольно» и никто сверху не приказывал ему этого делать.
Морфаз, как и гитлеровские преступники, оказавшись под судом, оправдывался тем, что он всего лишь солдат и выполнял приказы высшего командования. После показания Морфаза военный суд, задачей которого, по замыслу его устроителей, было восстановить честь мундира израильской военщины и доказать, что пытки и избиения арестованных палестинцев представляют собою лишь «отдельные» нарушения «отдельными» недисциплинированными элементами «морального кодекса» сионистской армии, вынужден был прервать заседание и отложить его.
Конечно, Тель-Авиву вообще не хотелось бы доводить дело до суда, но это оказалось невозможным после того, как после резни, организованной Шароном и Бегином в ливанских лагерях палестинских беженцев Сабра и Шатила, три израильских офицера-резервиста выступили с обвинениями своих коллег в зверских расправах и над населением Западного берега реки Иордан и сектора Газа. При этом они представили такие свидетельства, что даже Шарон был вынужден отправить в отставку двух своих старших офицеров, а одного сержанта приговорить… условно к трем месяцам тюремного заключения!
Пыталась израильская военщина уйти и от обвинений в том, что концентрационный лагерь Ансар, созданный ею в Южном Ливане, стал настоящим адом для тысяч брошенных в него ливанцев и палестинцев. Шарон даже обещал провести расследование деяний своей солдатни, обвиняемой в зверских избиениях и пытках заключенных Ансара. Ему, видите ли, нужны были тому «доказательства». А буквально через неделю после его обещания Культурный совет Южного Ливана распространил письменные свидетельства Саадуна Хуссейна, бывшего узника Ансара, об издевательствах израильских тюремщиков над заключенными, о пытках и избиениях, ставших в концлагере обычным делом.
А вот еще леденящие душу свидетельства…
«…Затем они отвезли меня в тюрьму Раммаллаха, где меня допрашивали многие следователи. Я помню имена Сэми и Ёси. Это те, кто бил меня палками по половым органам. Били меня и по голове и по лицу — палками и большими кулаками. Они хотели, чтобы я признался, что я бросал камни и бутылки с зажигательной смесью в автобус и в джип в лагере Каландия.
Я говорил, что не делал этого потому, что я действительно этого не делал. Следователи не верили и продолжали бить меня — уже по ногам и животу. Все мое тело болело. В конце концов мне пригрозили, что приведут в тюрьму мою мать и сестру…
— Зачем? — задал вопрос адвокат Абед аль-Ассали.
— Чтобы изнасиловать их на моих глазах. Вот почему я „признался“, что бросал бутылки с зажигательной смесью…»
Так начинается брошюра, выпущенная Палестинским национальным комитетом по проведению международного года ребенка и называющаяся «В Иерусалиме они пытают детей».
Брошюра — сборник показаний детей, схваченных сионистскими гестаповцами в палестинском лаге Каландия после очередных выступлений его обитателей за свои законные человеческие права. Адвокат Абед аль-Ассали, работающий вместе с известной израильской защитницей прав человека Фелицией Лангер, побывал в знаменитой своими изуверскими пытками тюрьме «Московия» и собрал показания десяти заключенных там детей в возрасте от 13 до 15 лет.
Свидетельство, с которого я начал, принадлежит 13-летнему Ибрагиму Халилу Абд аль-Маути.
«Да, я „признался“: как мог я вынести такие пытки?― рассказывал адвокату другой 13-летний мальчик Мухаммед Ахмед Абдаллах Матир. — Следователи Сэми и Ёси били меня палкой по половым органам. Они сжимали мою голову между креслами, таскали меня за волосы и продолжали избивать. Потом бросили меня на пол и стали топтать. Наконец Сэми приказал мне подняться, схватил меня за горло и поднял на воздух, говоря: „Если ты не признаешься, через минуту я задушу тебя“. 13 дней меня держали одного в темном подвале. Когда я просил пить, мне отвечали: пей из параши! Они все время избивали нас…
Потом я признался, будто бы бросал камни и буть с зажигательной смесью, хотя ничего такого я не делал. Я подписал „признание“, чтобы они перестали меня пытать…»
Свидетельствует 13-летний Мухаммед Фарри Али Абдель Раб:
«Они затыкали мне рот и нос и держали так, пока я не терял сознание. Затем они вылили мне на голову бутылку бензина. (Это были Сэми, Ёси и Абу Газалех ― сионистские инквизиторы, боясь разоблачений, скрываются под кличками. — Е. К.) Один из них зажег спнчку и сказал, что сейчас сожжет меня живым. Затем они положили что-то горящее на мои половые opганы…Они избивали меня дубинками с шипами… Я „признался“ что совершал „акты саботажа“».
А затем еще семь свидетельских показаний, одно страшнее другого. В дни, когда адвокат, взявшийся защищать палестинских детей, разговаривал с ними, в тюрьме находилось 30 юных палестинцев только из одного лагеря Каландия. Когда аль-Ассали потребовал свидания с остальными, ему ответили, что с ними якобы в данный момент беседуют представители Красного Креста. Но и на телах тех, с кем адвокату удалось встретиться, он сам видел следы пыток, о которых ему рассказывали дети, прошедшие сквозь сионистские застенки. Одного из своих палачей, некоего Эли, одетого в полицейскую форму со служебным знаком 45025, Самир Абдель Хади опознал в присутствии адвоката: Самира заставляли есть собственные волосы.
Палестинский национальный комитет по проведению международного года детей выпустил также брошюру о бесчеловечной эксплуатации в Израиле палестинских детей и подростков. Брошюра целиком состоит из материалов, опубликованных в израильских газетах. Израильские фермеры, с рассвета до темноты эксплуатирующие палестинских детей на своих плантациях и платящие им буквально гроши, выставляют себя при этом еще и благодетелями маленьких палестинцев.
— Что вы говорите об их правах, о страховании, о законах? — цинично удивляются фермеры. — Они же всего лишь дети! На них ничего не распространяется.
Либеральные израильские журналисты, занимавшиеся изучением этого вопроса, были потрясены открывшейся им картиной: в их стране тысячи палестинских детей, которых безжалостно эксплуатируют, с которыми обращаются хуже, чем со скотом, которые не имеют возможности ходить в школу, которых терроризируют хозяева и полицаи.
— Немудрено, что, когда эти дети вырастают, они берутся за оружие, — замечает один из авторов статей, собранных в брошюре. — Они учатся ненависти. И этому учим их мы.
В бюллетене Народного фронта освобождения Палестины был опубликован трагический рассказ Абдаллы аль-Аджрами, находившегося в лапах израильских палачей с 15 декабря 1967 года по середину 1981 года.
Как только он был схвачен в городе Раммаллахе (Западный берег реки Иордан), рассказывает Абдалла аль-Аджрами, израильский полковник заявил ему:
— У тебя есть только пять минут на то, чтобы ты выдал нам твоих людей вместе с оружием. Иначе я отправлю тебя в военную тюрьму, и ты узнаешь, что там с тобой сделают. Можеть быть, ты упрям? Тогда через пятнадцати дней мы встретимся и посмотрим, будешь ли ты к томе времени все еще похож на человека!
С этого и начались истязания, которые продолжалисиьцелых четырнадцать лет. Сперва его бросили в застенок военной тюрьмы Сарафанд, подвесили за руки и стали избивать, затем пытали электрическим током. Следующий этап: руки патриота привязывали веревками к противоположным дверям, которые палачи резкими рывками распахивали одновременно. Ничего не добившись, они опускали лицо своей жертвы то в ведро с кипятком, то в ведро с ледяной водой.
Затем Абдаллу аль-Аджрами перевели в тюрьму Рамле, где палач заявил ему:
— Мне ничего от тебя не надо, кроме того, чтоби ты сдох в моих руках.
Узника в течение сорока пяти дней избивали палками, угрожали расправиться с его родными, предлагали деньги и жизнь за предательство. Потом его бросили в подземную камеру-одиночку, где два месяца он не видел света. Все это называлось… следствием.
Наконец, был разыгран фарс суда и объявлен приговор: 60 лет за решеткой. И начались многолетние скитания по тюрьмам. Тюрьма в Наблусе, тюрьма в Бейт-Лиде, где патриоты объявили голодную забастовку против нечеловеческих условий, в которых они содержались. Отсюда Абдаллу «как зачинщика» поревели в еще более зверскую тюрьму в Ашкелоне, где самой из легких пыток было избиение заключенного сразу пятнадцатью палачами, перебрасывавшими его от одного к другому.