На следующий день после встречи с Флорином Саком капитан Нурджитт Сенгка объявил новый приказ команде. Та выказала удивление и недовольство, что не стало неожиданностью для капитана. Слабая дисциплина на судах Дрир-Самхера позволяла морякам выражать свои настроения более или менее свободно, и они заявили Сенгке о своем неодобрении, о том, что они вне себя, что они не понимают, что если они покинут свои посты, то анофелесы останутся почти без охраны.
Сенгка был неумолим.
С каждым несчастьем, подстерегавшим их в пути, с каждой задержкой, с каждой затяжкой команда ворчала все громче и громче. Но Сенгка, который решил рискнуть карьерой, поверив полученным от Флорина письменным обещаниям, не отклонился от своего плана. Репутация его у команды была достаточно высока, так что пока ему удавалось сдерживать их гнев, намеками и подмигиваниями вынуждая экипаж к ожиданию.
И вот «Пылесердце Тетнеги» подползает к Большому Вару. Золото, которым обильно отделан галеон с его плавными изгибами, блестит тускло из-за отвратительной весенней погоды, которая выводит кактов из себя. Их южная цветастая эстетика кажется абсурдной рядом с местными красками – темно-коричневой, черной, грязновато-зеленой, рядом с блеклым весенним цветением островов.
Плохая погода потрепала корабль, и вид у него теперь неважный. Команда проявляет нетерпение. Сенгка гладит запечатанный мешочек.
Теперь уже недолго. Уже недалеко до залива и реки, до кирпичных домов и мостов. Вокруг них в воде все больше и больше скал. Канал мельчает. До берега рукой подать.
Капитан Сенгка внимательно разглядывает кробюзонскую печать на маленьком мешочке, который он должен доставить. Он взвешивает его в своих мощных руках: кожа, коробочка, залепленная воском, обещание вознаграждения, которое будет выплачено Нью-Кробюзоном, мелодраматичное предупреждение о войне, сделанное невразумительным, нелепым, совершенно бессмысленным шифром, простенький грошовый жетон на цепочке, вложенный в коробочку для драгоценностей. А под бархатной подстилкой коробочки, упрятанный в двойном дне и засыпанный опилками, лежит тяжелый диск размером с большие часы и длинное обращение, написанное мельчайшим каллиграфическим почерком.
Тайный дар и настоящее послание прокуратора Фенека Нью-Кробюзону.
Мир постигло некое ошеломляющее вторжение. У воды появился некий новый привкус.
Что это такое?
Никто из охотников не знает.
Что это была за дрожь за внезапный сдвиг разрыв налет вторжение прибытие? И что же это такое прибыло?
Никто из охотников не знает. Они могут только сказать, что море изменилось.
Признаки этого – повсюду. Течения стали неуверенными, они слегка меняют направление, словно на их пути возникло новое препятствие и они не знают, как его избежать. Морская вода повизгивает и приборматывает, отчаянно желая сообщить то, что ей стало известно.
Однако даже появление такого громадного существа является во всемирном масштабе лишь крохотной переменой. Существо почти бесконечно мало. Но охотники чувствительны к изменениям в воде на уровне мельче атомарного, и они знают: что-то случилось.
Новое существо оставляет за собой ни на что не похожий след – это шлейф частиц и фекалий, оставляет особый вкус, и все это не подчиняется законам Бас-Лага. Сила тяжести, хаотическое движение, физическое бытие вокруг пришельца стали иными – не такими, как в остальном мире. Охотники чувствуют это, но обнаружить источник не могут.
Но они не оставляют попыток. Потому что сомнений нет – это дело рук плавучего города, и если они смогут найти эту неповоротливую громаду, то смогут найти и свою добычу.
Время летит быстро.
Появляются пузыри воды – пресной и соленой. Их выдыхают братья и сестры за много миль отсюда; эти пузыри поднимаются, сохраняя свою целостность даже в однородной с ними среде, они проскальзывают сквозь проделанные с помощью магии отверстия и вытесняются, без остановки продолжают свое движение вверх, покрывая огромные расстояния от той точки, откуда пустились в путь. Они разрываются около ушей охотников, доставляя им послания из дома. Слухи и истории, которые передаются, как вода. От гроуц'х и магов в Дженгрисе, от шпионов в Железном заливе.
Мы слышим что-то, говорит один из голосов.
Охотники соединяются и, напрягаясь изо всех сил, шлют поток энергии, используя для этого фокусаторы – атавистический орган, доставшийся им от предков. Их вожаки шепчут в ответ, и теперь уже речь охотников через пузыри передается назад, домой.
В море вошло что-то новое, говорят они.
И когда разговор заканчивается, маги, застывшие неподвижно в глубине Вздувшегося океана в трех тысячах миль от своего дома, моргают, трясут головами, и звук, дошедший до них с другого конца света, рассеивается с водой, которая несет его.
Идут корабли, говорят они своим охотникам. Много. Быстро. Из Железного залива. Они тоже вышли на охоту. Ищут, как и мы. Пересекают море. С ними наши братья и сестры, цепляются к ним, как прилипалы, поют для нас. Мы можем легко найти их.
Корабли. Корабли ищут то же, что и мы. Они знают, куда направляются. У них есть машины для поисков.
Мы пойдем по их следу, а они найдут след для нас.
Охотники ухмыляются, показывая свои длиннющие зубы, и с хлюпами изрыгают фонтаны воды – так они смеются; они складывают свои конечности и, обтекаемые, устремляются на север в указанном им направлении – туда, куда придет кробюзонская флотилия. Они встретятся с ней, соединятся со своими товарищами и наконец-то найдут свою добычу.
Часть шестаяУтренний скороход
Глава 33
Аванк, волоча за собой Армаду, двигался вперед с неизменной устойчивой скоростью – всегда на север. Не с такой скоростью, как корабль, но гораздо быстрее, чем город мог двигаться прежде.
Суда Армады возвращались каждый день. Их тайные устройства сообщали им о невиданной прежде скорости движения их города-порта, и они с испугом или радостью мчались через моря домой с добычей – драгоценностями, едой, землей, книгами.
Вернувшись, моряки не узнавали город. Армада неторопливо двигалась, словно по собственной воле, окруженная целым флотом буксиров и пароходов, которые всегда тащили ее, а теперь следовали за ней огромной беспорядочной массой: еще один город, распадающийся на составные части, верный и бесполезный.
Некоторые из этих ненужных теперь судов были включены в ткань города: они притягивались крюками, приваривались на место, лишались оснастки, переоснащались, обстраивались. Другие превращались в пиратские корабли, облицовывались броней, вооружались самыми разными пушками – гибриды, ощетинившиеся новообретенной артиллерией.
Город держал курс на северо-северо-восток, совершая, однако, маневры, чтобы обойти шторм, или скалистый остров, или подъем на морском дне, невидимый для жителей Армады.
Штурманы «Гранд-Оста» имели запас пиротехнических ракет разного цвета. Когда надо было сменить курс, штурманы запускали ракеты в различных, заранее обусловленных комбинациях. Механики в других кварталах, получив сигнал, запускали громадные лебедки, которые подтягивали ту или иную из погруженных в море цепей.
Аванк реагировал, безропотный и уживчивый, как корова. Он изменял направление своего движения (ударами плавников, или мембран, или лап, или боги уж знают чего), реагируя на слабый натяг поводьев. Он позволял направлять себя.
Работы в трюме «Гранд-Оста», в машинном отделении, стали рутинными. Целый день в вибрирующие котлы подавалась тонкая струйка горного молока, добытого «Сорго», и по цепям на шипы посылался ублажающий сигнал, который предположительно достигал мозговой коры аванка.
Это огромное существо было посажено на иглу: пьяное от наслаждения, оно стало безмозглым, как головастик.
Поначалу после подъема аванка, когда стало ясно, что магия и охота принесли свои плоды, что легендарное существо вошло в Бас-Лаг, граждане Армады были вне себя от радости.
В тот первый вечер как-то само собой организовалось торжество. Снова было извлечено на свет убранство, украшавшее город во время праздника конца кварто, бульвары и площади наполнились танцующими людьми, мужчинами и женщинами, хепри, кактами, струподелами и другими; они несли множество аванков из папье-маше, столь же неправдоподобных, сколь и разнообразных.
Беллис, захваченная против своей воли всеобщим весельем, провела вечер в таверне вместе с Каррианной. На следующий день она чувствовала себя усталой и подавленной. Это был третий знакди кварто плоти; Беллис сверилась с нацарапанным ею кробюзонским календарем и обнаружила, что сегодня пятнадцатое воротила – канун Плохондря. От этого ей стало еще хуже. И не потому, что ей пришла в голову мысль о губительном влиянии этого праздника, которое дошло и сюда, просто ее вывело из равновесия совпадение – появление аванка пришлось именно на эти дни.
Время шло, и, хотя радость не проходила и люди, просыпаясь по утрам, с удивлением обнаруживали, что волны плещутся о борта движущегося города, Беллис чувствовала, как в Армаде растет тревога. Главная ее причина крылась в том, что Любовники Саргановых вод, контролировавшие аванка, вели город на север и не говорили почему.
Споры о том, куда аванк тащит город, пока шли в самых отвлеченных, туманных выражениях. Представитель Саргановых вод подчеркивал мощь и скорость аванка, обретенную вместе с ним способность обходить шторма и бедные живностью моря, возможностью держаться в местах с хорошей погодой, чтобы получать хорошие урожаи. Многие граждане полагали, что город направится куда-нибудь в теплые края, где мало морских держав, где товары, книги, землю и другие трофеи можно с легкостью брать прямо на побережье. Южный Кудрик или, может быть, море Кодекса – что-нибудь в этом роде.
Но город день за днем шел на север, не замедляя хода и не изменяя курса. Армада по воле Любовников направлялась в некое определенное место, но гражданам ничего не сообщалось.