. Она ненавидела себя за то, с какой легкостью, с какой простотой он обманул ее.
– Ах ты, сволочь! – пробормотала она. – Я тебя, мерзавца, уничтожу!
Флорин снова ухмыльнулся, глядя на нее, и она поняла, как глупо выглядит со стороны.
– И как вы думаете, в том, что он вам говорил, было хоть слово правды? – спросил Флорин.
Они сидели вместе, оцепеневшие и неуверенные. Флорин продолжал держать пистолет, но уже не направлял его на Беллис. Они не составили заговор. Флорин смотрел на нее с неприязнью и со злостью. Даже если он и поверил, что Беллис не собиралась причинять вред Армаде, его другом она от этого не стала. Она оставалась женщиной, убедившей его стать мальчиком на посылках. Именно она вовлекла его в преступление, повлекшее за собой эту бойню.
Беллис покачала головой – ею медленно овладевало негодование.
– Думаю ли я, что Нью-Кробюзону грозит опасность? – с отвращением спросила она. – Думаю ли я, что самый сильный город-государство в мире может быть уничтожен какими-то злобными рыбами? Что две тысячи лет истории могут закончиться и только я могу спасти мой дом? Нет, Флорин Сак, не думаю. Я думаю, он хотел доставить домой послание, больше ничего. Я думаю, этот хитрожопый мерзавец просто обдурил меня, как он это делает со всеми.
«Он убийца, шпион. Он агент, – думала она. – Он – именно то, от чего я бежала. А я, идиотка, от одиночества и излишней доверчивости попалась на его удочку.
Почему они пришли за ним? – подумала вдруг она. – Почему они ради спасения одного человека отправили корабли за тысячи миль? Не думаю, что ради него или ради того же «Сорго»».
– Тут есть что-то еще… – медленно сказала она и попыталась пораскинуть мозгами. – Тут есть что-то, о чем мы не догадываемся.
«Они бы не отправились в такую даль, не стали бы подвергать себя такому риску только ради него, каким бы распрекрасным агентом он ни был. У него есть что-то, – поняла она. – У него есть что-то, нужное им».
– И что же мы будем делать?
Светало. Запели городские птицы. Беллис ужасно устала, и у нее болела голова.
На мгновение она оставила вопрос Флорина без внимания. Выглянув из окна, она увидела бледнеющее небо и черные силуэты мачт и домов. Все замерло. Беллис видела волны, бьющиеся о борта города, могла проследить, как Армада движется на север. Воздух был прохладен.
Беллис нужно было еще несколько мгновений этого времени, еще несколько секунд, чтобы вздохнуть, прежде чем ответить Флорину и таким образом вызвать неизбежную концовку.
Она знала ответ на этот вопрос, но не хотела его давать. Она не смотрела на Флорина, знала, о чем он спросит еще раз. Сайлас Фенек все еще был в городе и на свободе, он наблюдал за неудачной попыткой своего спасения, и теперь можно было сделать только одно. Беллис знала, что это известно Флорину, что Флорин испытывает ее, что есть один-единственный ответ на его вопрос, и если она, Беллис, не даст его, Флорин все еще способен пристрелить ее.
– Так что же мы будем делать? – повторил он.
Беллис подняла на него усталый взгляд.
– Вы сами знаете. – Она рассмеялась неприятным смехом. – Мы должны рассказать правду. Утеру Доулу.
Глава 39
Вот мы плывем вблизи северной оконечности Вздувшегося океана и всего (что? всего?) в тысяче, двух тысячах миль к западу, к северо-западу от Коварного моря. На поб ережье неисследованного континента, омываемого этим морем, приютилась колония Нова-Эспериум.
Неужели это тот самый небольшой, яркий, сверкающий город, картинки которого я видела? Я видела гелиотипы его башен, его зернохранилищ, окружающих его лесов и уникальных животных, обитающих вокруг, вставленные в рамочку и неестественные, раскрашенные от руки сепией. В Нова-Эспериуме каждый получает еще один шанс начать с чистого листа. Свободу могут получить даже переделы, клейменые, рабы.
(На самом деле это не так.)
Я представляла, как смотрю на это поселение сверху вниз – с гор, которые я вижу на этих картинках (размытых расстоянием, расфокусированных). Представляла, как учу язык аборигенов по выбранным мною старым книгам, которые можно найти в развалинах.
От Нью-Кробюзона до устья, до начала Железного залива – десять миль.
В своих воспоминаниях я все время вижу себя в этом месте – за городом, между морем и сушей.
Я запуталась во временах года. Уехала я, когда осень перешла в зиму, и других точных ощущений времени года у меня уже нет. После этого жара и холод, холод и жара сменялись для меня произвольно, без всяких правил, без предупреждений.
Возможно, в Нова-Эспериуме уже снова осень.
В Нью-Кробюзоне сейчас весна.
Я владею знаниями, которыми не могу воспользоваться, – знаниями о путешествии, которое я не могу контролировать, целей которого я не разделяю или не понимаю, и я тоскую по дому, из которого бежала, и по месту, которого никогда не видела.
За этими стенами – птицы, поющие друг другу страстные и глупые песни, борющиеся с ветром, и я, закрыв глаза, могу воображать, что наблюдаю за ними. Я могу воображать, что плыву на корабле в любой части мира.
Но я открываю глаза (я должна), и я все еще здесь, в зале Сената, стою рядом с Флорином Саком, закованная в цепи и опустив голову.
В нескольких футах от Беллис и Флорина Утер Доул заканчивал свое обращение к правителям города – Любовникам, Диниху, совету Дворняжника и всем остальным. Уже наступил вечер, а потому присутствовал и Бруколак. Он был единственным из правителей, на котором война не оставила следов, – у всех остальных были шрамы или помятые лица. Правители слушали Утера Доула, время от времени поглядывая на заключенных.
Беллис смотрела, как они смотрят на нее, и видела гнев в их глазах. Флорин Сак от стыда и горя не мог поднять взгляда.
– Мы решили, – сказал Утер Доул, – что должны действовать быстро. Мы можем допустить, что услышанное нами – правда. Мы должны немедленно найти Сайласа Фенека. И мы можем предположить: если он еще не знает, что мы его ищем, то скоро это ему станет известно.
– Но как ему это удается, будь он проклят? – выкрикнул король Фридрих. – То есть я еще могу понять, как получилось с этой вонючей посылкой, с этим сообщением… – Он гневным взглядом смерил Беллис и Флорина. – Но как Фенек заполучил этот сраный магнит? Эта ваша сраная фабрика компасов… она охраняется получше моего казначейства. Как он его заполучил?
– Этого мы не знаем, – сказал Утер Доул. – И этот вопрос мы зададим ему в первую очередь. Насколько возможно, мы должны сохранять конфиденциальность. Поскольку у Саймона Фенча, Фенека, есть… сторонники, – продолжал Доул; Любовники не смотрели друг на друга. – Мы не должны рисковать, сердить граждан. Мы должны действовать. Есть у кого-нибудь предложения, как нам начать?
Диних кашлянул и поднял руку.
– До меня дошли слухи, – неуверенно начал он, – что Фенек действует из определенных питейных заведений…
– Король, позвольте мне, – прервал его Бруколак своим скрипучим голосом.
Все удивленно повернулись к нему. Вампир на сей раз выглядел неуверенно. Он вздохнул, выкинул свой быстрый язык, потом продолжил:
– Ни для кого не секрет, что у Сухой осени серьезные разногласия с правителями Саргановых вод по поводу аванка и пункта нашего назначения… о котором мы так пока ничего и не знаем, – добавил он, не скрывая вспышки гнева. – Однако, – он с вызовом обвел присутствующих своими коричневатыми глазами, – я надеюсь, никто не может упрекнуть Бруколака или любого из моих подручных в нелояльности городу – наша преданность абсолютна. Мы весьма сожалеем, что не смогли драться за Армаду в недавнем сражении… Я знаю, – продолжал он, – что мои подданные участвовали в схватке. У нас тоже есть потери, но не среди таких, как я. И мы это понимаем. Мы в долгу перед вами… Я знаю, где находится Сайлас Фенек.
В помещении раздались недоуменные восклицания.
– Откуда вам это известно? – спросила Любовница. – И давно ли вам это известно?
– Не очень, – ответил Бруколак. Он встретился с ней взглядом, в котором на сей раз не было видно высокомерия. – Мы выяснили, где Саймон Фенч отдыхает и печатает свои листовки. Но вы должны знать… – сказал он с неожиданным волнением. – Должны знать, что мы понятия не имели о его планах. Иначе мы бы никогда не допустили того, что произошло.
Волнение его было понятно. Он позволил «Саймону Фенчу» распространять свое влияние, печатать подрывные листовки и распускать вредные слухи, поскольку полагал, что жертвой его деятельности станут Саргановы воды, но никак не город в целом. Он не знал о том, что Фенек вызвал кробюзонский флот. Как Флорин и Беллис, он чувствовал свою вину в случившемся.
Беллис наблюдала за ними всеми, внутренне улыбаясь показному гневу Любовников. «Словно вы сами никогда такого – а то и еще чего похуже – не делали, – подумала она. – Словно все вы, сукины дети, не плетете таких вот интриг друг против друга».
– Я понимаю ситуацию, – прошипел Бруколак. – И хочу поймать этого негодяя не меньше, чем все вы. Вот почему для меня будет удовольствием, а также долгом арестовать его.
– Брать его будешь не ты, – сказал Утер Доул. – Его арестую я – и мои люди.
Бруколак обратил свои коричневатые глаза на Доула.
– Мне во многом будет проще, – медленно проговорил он. – Эта задача важна для меня.
– Ты не заслужишь таким образом прощения, мертвяк, – холодно сказал Доул. – Ты предпочел позволить ему без помех играть в его игры, и вот какой результат мы получили. А теперь скажи нам, где его найти, и на этом твое участие будет закончено.
На несколько секунд наступило молчание.
– Где он? – вскричала вдруг Любовница. – Где он прячется?
– Есть и еще одна причина, по которой найти его должны мои люди, – ответил Бруколак. – Он скрывается там, куда ваши бойцы не пойдут. Сайлас Фенек в Заколдованном квартале.