Можно даже сказать, что на определенном уровне интенсивности каждая сила в нас – сила знания, сила воли, сила любви, сила радости – способна привести к взрыву, который сокрушает оболочку низшего образования и высвобождает энергию из ее обособляющего действия в союз с безграничной свободой и силой божественного Существа. Высочайшее напряжение, направленное к Богу, освобождает ум абсолютным видением знания, освобождает сердце абсолютной любовью и радостью, освобождает все существование абсолютным сосредоточением воли на существовании более великом. Но при соприкосновении Бога с нашей реальной природой происходят столкновение и высвобождающий удар, который направляет энергию прочь от ее обычных обособляющих действий и объектов в сторону Вечного, Универсального и Трансцендентного, ориентируясь на беспредельное и абсолютное Божество. Эта истина динамической вездесущности божественной Силы бытия есть основа теории Вибхути.
Бесконечная божественная Шакти присутствует повсюду и тайно поддерживает низшее образование, parā prakṛtir me yayā dhāryate jagat, но она сдерживает себя, скрываясь в сердце каждого природного существования, sarvabhūtānām hṛddeśe, пока свет знания не прорвется сквозь завесу Йогамайи. Духовное существо человека, Джива, обладает божественной Природой. Он представляет собой проявление Бога в этой Природе, parā prakṛtir jīvabhūtā, и в нем скрываются все божественные энергии и свойства, свет, сила и энергия бытия Божества. Но в этой низшей Пракрити, в которой мы живем, Джива подчиняется принципу отбора и конечной детерминированности, и здесь какое ядро энергии, какое свойство или духовный принцип он несет при рождении или выдвигает как семя своего самовыражения, такие и становятся оперативной частью его Свабхавы, его закона становления и определяют его Свадхарму, его закон действия. Будь это все, тут не было бы недоумения или затруднения – жизнь человека была бы светлым раскрытием божества. Но низшая энергия нашего мира есть природа неведения, эгоизма, природа трех гун. Поскольку это природа эгоизма, то Джива ощущает себя в качестве обособляющего эго: он вырабатывает свое самовыражение эгоистически, как обособляющая воля быть – в конфликте, а также и в союзе – с волей быть в других. Он пытается завладеть миром силой, а не единством и гармонией; он делает упор на борьбе. Из-за природы незнания, слепого видения или несовершенного или неполного самовыражения он не знает себя, не знает своего закона бытия, но следует ему инстинктивно под воздействием неверно понятого понуждения мировой энергии, борясь, переживая немалый внутренний конфликт и сильно рискуя ошибиться. Поскольку это природа трех гун, то самовыражение, бессвязное и ищущее, принимает различные формы неспособности, извращения или частичного самообретения. Доминируемая гуной тамаса, ее мраком и инертностью, сила бытия действует в вялом замешательстве, преобладающем бессилии, тупом подчинении слепому механизму сил Неведения. Доминируемая гуной раджаса с ее активностью, желанием и одержимостью, она становится борьбой, усилием, ростом силы и способности, но она непоследовательна, болезненна, яростна, сбивается на дурной путь под влиянием неверных представлений, методов и идеалов и особенно подвержена большому, подчас огромному, преувеличению эго. Доминируемая гуной саттвы с ее светом, уравновешенностью и покоем, она дает более гармоничное действие, правильное отношение к природе, но правильное только в рамках индивидуального просветления и способности, не могущее превысить лучшие формы этой низшей ментальной воли и знания. Высвобождение из этой ловушки, возвышение над незнанием, над эго и гунами есть первый истинный шаг в направлении божественного совершенства. Сделав этот шаг, Джива находит собственную божественную природу и истинное существование.
Освобожденное око знания в духовном сознании, взирая на мир, видит не только эти борения низшей Природы. Если мы воспринимаем только видимый, внешний факт нашей природы и природы других, значит, мы смотрим глазами незнания и не можем познать Бога равно во всем – в саттвическом, в раджасическом, в тамасическом создании, в Боге и Титане, в святом и грешнике, в мудреце и невежде, в великом и малом, в человеческом, животном, растительном и в неодушевленном существовании. Освобожденное зрение воспринимает три вещи сразу как цельную оккультную истину природного существа. Прежде всего, оно видит божественную Пракрити во всем, потаенную, присутствующую, ждущую эволюции, оно видит ее как реальную силу во всех вещах, которая и придает ценность всему видимому действию разнообразных свойств и сил, прочитывает смысл этих вторичных явлений не на их собственном языке эго и незнания, но в свете божественной Природы. Поэтому затем оно видит различия видимой деятельности в Дэве и Ракшасе, человеке, животном, птице и рептилии, добром и дурном, невежественном и ученом, но уже как действие божественного свойства и энергии в данных условиях, под этими масками. Маска не сбивает его с толку, оно под каждой из масок различает Божество. Отмечая извращения или несовершенства, оно проникает в истину духа за ними, находя ее даже в извращенном и несовершенном, ослепленную, пытающуюся найти себя, ищущую вслепую через различные формы самовыражения и опыта путь к полному самопознанию, к собственной бесконечности и абсолютности. Освобожденное око не делает особого ударения на извращениях и несовершенствах, оно способно увидеть все с полной любовью и ясностью в сердце, с полным пониманием в разуме, с полным равенством в духе. Наконец, оно видит, как тянутся ввысь, к Божеству, борющиеся силы Воли быть; оно уважает, приветствует, подбадривает все высокие проявления энергии и свойства, языки пламени Божественности, нарастающее величие души, ума и жизни, напряженно поднимающихся с уровней низшей природы к высотам светозарной мудрости и знания, могущественной власти, силы, способности, отваги, героизма, милосердной нежности, пылкости и грандиозности любви и самоотдачи, выдающейся добродетели, благородного действия, пленительной красоты и гармонии, тонкого и богоподобного творчества. Око духа видит и отмечает поднимающуюся божественность человека в великой Вибхути.
Это есть признание Бога как Силы. Но силы в самом широком смысле, не только силы могущества, но и знания, воли, любви, труда, чистоты, нежности, красоты. Бог есть бытие, сознание и радость, и в мире все растрачивает себя и находит себя снова энергией бытия, энергией сознания и энергией радости; это мир трудов божественной Шакти. Шакти принимает здесь вид бесчисленных типов существ, каждое из которых обладает собственным, характерным для него, вариантом ее силы. Каждая сила есть сам Бог в этой форме – во льве, как и в лани, в Титане, как и в Боге, в лишенном сознания солнце, которое пылает сквозь эфир, как и в человеке, который мыслит на земле. Деформация, вносимая гунами, представляет собой второстепенный, никак не первостепенный, аспект; существенна сама божественная сила, которая находит здесь свое самовыражение. Само Божество проявляет себя в великом мыслителе, герое, вожаке людей, великом учителе, мудреце, пророке, основоположнике религии, святом, филантропе, великом поэте, великом художнике, великом ученом, усмиряющем себя аскете и в усмирителе вещей, событий, сил. Сам же труд, возвышенное стихотворение, совершенная форма красоты, глубокая любовь, благородный поступок, божественное достижение есть движение Божества – это Бог в проявлении.
Эту истину распознали и почтили все древние религии, но одна из сторон современного ума испытывает глубочайшее отвращение к этой идее, видит в ней лишь преклонение перед властью и силой, невежественное или самоуничижительное восхваление героя или доктрину азиатского сверхчеловека. Несомненно, существует невежественный подход к этой идее, как существует невежественный подход к любой идее, но у нее есть и свое место, своя жизненно важная функция в божественной экономии Природы. Гита отводит ей правильное место в правильной перспективе. Оно должно основываться на признании божественного «Я» в каждом человеке и в каждом существе, согласовываться с одинаковым отношением к великому и малому, выдающемуся и неприметному проявлению. Бога надо видеть и любить в невежественном, в непритязательном, в отвратительном, в парии. В самой Вибхути признается и высоко возносится не наружный индивид – разве что только в качестве символа – но единый Бог, который обнаруживает себя в силе. Однако это не отменяет того факта, что существует восходящая шкала в проявлении и что Природа поднимается ввысь по степеням своего самовыражения от едва обозначенных, темных или подавленных символов к первым зримым выражениям Божества. Каждое великое существо, каждое великое свершение есть признак ее силы превышения себя и обещание финального, наивысшего превышения. Сам человек есть степень проявления наивысшая по сравнению с животным и рептилией, хотя и в них единый, равный Брахман. Однако человек пока не достиг собственных высочайших высот, и пока каждый намек на великую силу Воли быть в нем должен рассматриваться как обещание и указание. Уважение к божественности в человеке, во всех людях не уменьшается, но подчеркивается и получает еще более глубокий смысл, когда мы обращаем взгляд на путь великих Пионеров, которые ведут человека и подсказывают ему способ достижения сверхчеловечности.
Арджуна и сам есть Вибхути; это человек, стоящий на высокой ступени духовной эволюции, фигура, заметная в толпе современников, избранный инструмент божественного Нараяны, Бога в человеческом естестве. В одном месте Гиты Учитель, рассуждая о наивысшем и равном во всем «Я», заявляет, что ему никто не дорог и никто не отвратителен, но в других местах он говорит, что Арджуна ему дорог и он – его Бхакта, а потому направляем и защищен им, избран для видения и знания. Противоречие здесь только кажущееся. Сила, в качестве «Я» космоса, равна для всех, а потому каждому существу дается по действиям его природы, но есть и личное отношение Пурушоттамы к человеку, когда он особенно расположен к тому, кто к нему приблизился. Все эти герои и мужи силы, которые вступили в битву на поле Курукшетры, представляют собой вместилища божественной Воли и через каждого он действует согласно его природе, но за завесой его эго. Арджуна достиг точки, когда завеса может пасть и воплощенное Божество может раскрыть своему Вибхути тайну своих действий. Более того, возможно откровение. Арджуна – инструмент великого труда, труда ужасающего по виду, но необходимого для большого шага в продвижении народа вперед, решающего движения в его борьбе за царство Справедливости и Истины,