[103] , Мадхава[104] (вряд ли все они в свое время попали бы в число любимчиков Х.), всего-навсего повторял одно и то же вслед за своими предшественниками, то, что и те с неустанным однообразием повторяли за кем-то? Хорошо, пусть, однако зачем бы тогда им нужно было повторять предшественников таким образом, будто бы «обличая во лжи»? Воистину, такое поразительное благоговение перед прошлым впечатляет и пугает! В конце концов, Божественное бесконечно, и развертывание Его истины тоже может быть процессом бесконечным или, во всяком случае, в нем должно оставаться место для новых открытий, новых точек зрения, даже, возможно, для новых достижений; ведь это не орех, чтобы первый мудрец расколол, увидел ядро и всё понял, нет, этот духовный орех нужно раскалывать снова и снова, каждый раз заново, каждый раз с трепетом, опасаясь уличить во лжи «старых» видящих и мудрецов.
Шри Кришна никогда не ставил перед собой задачи достижения какой-либо физической трансформации, поэтому там незачем ее искать.
Ни Будда, ни Шанкара, ни Рамакришна не думали о трансформации тела. Их целью была духовное просветление, мукти, и только. Кришна учил Арджуну, как найти освобождение в деянии, но ничего не говорил о какой-либо физической трансформации.
Я не знаю, можно ли к этому относиться как к историческому факту [к вступлению Юдхиштхиры[105] в своем земном теле в небесное царство, расположенное в Гималаях]. Сварга находится не в Гималаях, это иной мир на ином плане сознания и существования. Таким образом, что бы ни означала эта история, она не имеет ничего общего с проблемой физической трансформации на земле.
24 [ноября 1926 г.] произошло нисхождение Кришны в физическое.
Кришна не супраментальный Свет. Нисхождение Кришны может означать нисхождение Божества Верховного Разума, подготавливающее нисхождение Сверхразума и Ананды, само по себе ими не являясь. Кришна есть Анандамайя; он помогает эволюции с плана Верховного Разума, направляя ее к Ананде.
Не хотите же вы, чтобы я начал рассуждать о своем духовном величии по сравнению с Кришной. Сравнение само по себе имело бы смысл, если бы существовали две фанатичные враждующие секты: ауробиндизм и вишнуизм, и каждая настаивала бы на величии исключительно своего Бога. У нас не тот случай. И к тому же, с каким Кришной я должен себя сравнивать – с Кришной Гиты, который есть трансцендентное Божественное, Параматма, Парабрахма, Пурушоттама, Божество космического масштаба, Владыка вселенной, Васудева всех вещей, присутствующий в сердце всех созданий; или с Божественным, воплотившимся в Бриндаване, Дварке и Курукшетре, которое вело меня по пути моей йоги и с которым я себя отождествляю? Для меня всё это не философия и не умопостроения, а ежедневная и ежечасная сокровенная практика реализации. Так с каких же позиций могу я рассудить этот спор? Х. считает, что я в своем величии выше всех, вы считаете, что выше Кришны нет никого – каждый имеет право на свое суждение или ощущение, неважно, прав он или нет. На этом лучше закончить, и это не причина, чтобы вам нужно было покидать ашрам.
Мне казалось, я уже сказал вам, что ваше обращение к Кришне не препятствие. Так или иначе, я отвечаю вам на ваш вопрос положительно. Если вспомнить ту важную, доминирующую роль, какую он играл в моей садхане, было бы странно с моей стороны назвать роль его в вашей садхане препятствием. Сектантство есть вопрос догмы, ритуала и т. п., а отнюдь не духовного опыта, а концентрация на Кришне есть преподношение себя ишта-деве (iṣṭa-deva). Если вы достигнете Кришны, то достигнете Божественного; если вы отдаете себя ему, то отдаете себя мне. Ваша неспособность устанавливать тождество может происходить оттого, что вы сознательно или бессознательно делаете слишком большой упор на физических аспектах.
Мне трудно говорить о Христе и Кришне с точки зрения Х. Я никогда не чувствовал той притягательности Христа, какую, по ее словам, чувствуют многие, отчасти, вероятно, потому, что безжизненность и сухость английского христианства внушила мне отвращение к нему, а отчасти потому, что в просветленности евангельского Христа – который, безусловно (за исключением некоторых темных мест), был просветленным – есть какая-то неясность, какая-то несовершенность построений; здесь на первый план выдвинута мораль, а не его духовность и божественность. Тот Христос, который в значительной мере подвигнул на подвиги святых и мистиков Запада, – это Христос Святого Франциска Ассизского, Святой Терезы и прочих. Но если отвлечься от них, то в самом ли деле и в той ли мере христиане любят Христа? На мой взгляд, разве что очень немногие. Что касается Кришны, то нельзя судить о нем и его традиции познания через сравнение с личностью и традицией Христа. Они принадлежат двум разным мирам. В Евангелиях нет того великого, многостороннего, ничем не ограниченного духовного знания, той силы реализации, какие мы находим в Гите, нет той эмоциональной силы, страсти, нет прекрасных символов гопи, нет многостороннего, как раскрытие Кришны, раскрытия личности Христа. Христос совсем другой; нет смысла их сопоставлять и сравнивать. Вот здесь и кроется главный порок христианских умов, даже умов таких либералов, как доктор Стенли Джонс: они никак не могут освободиться от сектантской узости и признать за явлением право принадлежать своему духовному миру, чтобы человек мог сам выбирать тот или другой путь в соответствии со своими духовными предпочтениями. Я в своих публикациях всегда старался воздерживаться от подобных сравнений, чтобы не впасть в ту же ошибку. То, что чувствую лично я, касается только меня – я не могу требовать от всех, чтобы они соответствовали моим меркам.
Вопрос: Мне кажется, что последователей нашей Йоги Трансформации будет меньше, чем последователей буддизма, веданты или христианства.
Ответ: Цифры не имеют значения. Буддистов или христиан было так много, потому что большинство из тех, кто их исповедовал, просто принимали религию, которая никак не влияла на их внешнюю жизнь. Если бы это было нужно новому сознанию, то оно так же и даже куда легче могло бы завоевать уважение и признание всего мира. Именно потому, что это сознание более высокой ступени, Сознание-Истина, ему нужны истинные перемены.
Вопрос: Обычные люди найдут непосредственные результаты скорее в традиционных школах, чем в нашей йоге, так как, с их точки зрения, в их пользу говорят «чудеса» и тому подобное, которые есть в этих школах. В нашей йоге путь к этому закрыт. Естественно, они будут уходить.
Ответ: Напротив, они не смогут не почувствовать, что на землю пришли более великий Свет и Сила.
Вопрос: В целом наша йога имеет очень узкий размах и охватывает очень небольшой круг людей, так что вряд ли она будет интересна миру.
Ответ: Откуда вам известно, что она не окажет влияния на обычных людей? Она неизбежно расширит их возможности и даже если не все смогут достичь в ней высочайших вершин, это в значительной степени изменит жизнь на земле.
Вопрос: Люди во всем мире, кажется, до такой степени сосредоточены на себе, что только немногие решат практиковать эту йогу. Возможно, они скорее последуют (или уже последовали) старой Хатха-йоге и Раджа-йоге, где можно получить скромный, зато быстрый удовлетворительный результат. Многие даже из тех, кто искренне стремится к истине, не смогли бы увидеть истину нашей Йоги Трансформации. Что касается рядовых людей, ученых, политиков, ведущих интеллектуалов, то невозможно даже представить себе, чтобы они когда-либо признали духовную жизнь.
Ответ: Думаю, у них нет стремления к духовной жизни, а откровение дается только тем, кто стремится подняться в некое более высокое сознание, чем то, что у них сейчас.
Вопрос: Вы говорили, что цель нашей йоги – подняться выше состояния Нирваны. Но даже у нас в ашраме всего несколько человек достигли или пытались ее достичь. Даже чтобы подняться на уровень Нирваны, нужно избавиться от желаний, от двойственности, от эго, нужно в какой-то степени установить в себе мир и спокойствие. Можем ли мы сказать, что это сумели сделать значительное число садхаков нашего ашрама? Хотя, наверное, каждый старается это сделать. Почему же им это не удается? Может быть, они через какое-то время забывают про цель и живут здесь, как в миру?
Ответ: Думаю, если бы перед ними стояла цель достигнуть Нирваны, то успеха добилось бы больше садхаков, потому что достичь Нирваны легче, чем той цели, какую ставим перед собой мы, они без большого труда достигли бы необходимого уровня. Садхаки в ашраме разные и находятся на разных уровнях развития. Настоящая трудность – даже для тех, кто достиг определенных высот, – внешнее существо. Даже у тех садхаков, которые придерживаются старых идеалов, внешнее существо остается почти неизмененным даже тогда, когда они чего-то добились. Внутреннее существо обретает свободу, а внешнее продолжает следовать своей косной природе. Наша йога может достичь своей цели только в том случае, когда меняется и внешнее существо, но именно это и является самым трудным. Этого можно достичь только через изменение физической природы, благодаря нисхождению высшего света в самые низкие планы Материи. Именно здесь и идет борьба. У большинства наших садхаков внутреннее существо, хотя еще и несовершенное, тем не менее отличается от внутреннего существа обычного человека, но внешнее продолжает держаться старых пристрастий и привычек. Многие из них еще даже не чувствуют необходимости перемен. Только тогда, когда они это поймут и осуществят необходимые изменения, и не раньше, йога в ашраме начнет приносить свои настоящие плоды.