[107] :
Кто хочет принести земле небес свободу,
Тот должен сам во тленье низойти,
И на себя взять груз земной природы,
И по пути страдания пройти.
Нет, я не стремлюсь к Эмпиреям; хотел бы я, чтобы это было так. Скорее, наоборот; я, скорее, направлен к Бездне, в которую мне нужно погрузиться, чтобы построить мост между ними. Но для моего дела это тоже необходимо, и кто-то должен встретиться с ней лицом к лицу.
Но что за странные опять мысли – что во мне от рождения супраментальный характер и мне ничего не известно о тяготах реальной жизни! Господи Боже! Вся моя жизнь была борьбой с тяготами реальной жизни, начиная с голодной юности в Англии; потом постоянный риск и жесточайшие испытания и, наконец постоянные еще более тяжкие испытания здесь, в Пондичери, как внешние, так и внутренние. Я борюсь с тяготами реальной жизни с самых юных лет и по сей день, и тот факт, что теперь я ее веду из комнаты на верхнем этаже и не только внешними, но и духовными средствами, ничего не меняет в ее характере. Но, конечно, поскольку мы не кричим об этом на каждом углу, то со стороны можно подумать, что я живу в некоем возвышенном, прекрасном, восхитительном и волшебном мире, над которым не властны ни жизнь, ни Природа. Какое же это заблуждение!
Вы думаете, что у меня (я здесь не говорю о Матери) никогда не было сомнений, что я никогда не впадал в отчаяние. Я прошел через все те же муки, через какие проходят другие, иначе я не мог бы никого уверять в том, что «И это тоже можно преодолеть». По крайней мере у меня не было бы права так говорить. Вы чудовищно негибки. Повторяю, когда Божественное берет на себя бремя земной природы, то оно делает это в полной мере, искренне и без всяких фокусов или притворства. Если что-то, всегда проступающее из-под всех покровов, и остается скрытым, то не больше, чем у всех остальных, пусть и другого масштаба, и призвано оно дать знать о своем присутствии.
Так же действует психическое существо[108] у всех, когда человек выбирает духовный путь – и не нужно быть выдающимся человеком, чтобы ему следовать. Тут вы и делаете ошибку – без конца заостряя внимание на величии, как будто только великий человек может обладать духовностью.
О том, что касается веры, вы пишете так, как будто у меня никогда не было ни сомнений, ни трудностей. Я прошел через такое, что трудно себе и представить. Я уверен в результатах своего труда не потому, что не знал трудностей, но потому, что, сталкиваясь с ними и соизмеряя их, я видел их более ясно и переживал более глубоко, так, как никто и никогда ни сейчас, ни до меня. Но даже если бы я всё ещё допускал, что работа моя бесполезна (что невозможно), то я и тогда спокойно продолжал бы делать свое дело, поскольку я всё равно должен был бы сделать то, что должен, наилучшим образом, насколько это в моих силах, а всё, что делается таким образом, всегда идет в счет у бережливой вселенной. Но с какой стати я стал бы думать, что работа моя бесполезна, когда я вижу каждый свой шаг и понимаю, куда он ведет, и понимаю, что каждый день и каждая неделя – когда-то это было каждый месяц и год, а потом будет каждый день и час – приближают меня к моей цели? Если путь освещается вышним Светом, то тогда даже трудности ценны и несут в себе помощь и самая Ночь таит в себе бремя Света, который неизбежно явится.
В каждом человеке есть трус – точнее, часть его, настаивающая на «безопасности», – поскольку это явно позиция не храбреца. Тем не менее, я признаю, что и я предпочел бы безопасность, если бы у меня была такая возможность – вероятно, по этой причине я всегда умудрялся вместо того, чтобы жить, подвергая себя опасностям и следуя по опасным путям, везти в своем поезде множество бедных Х.
Мне так же, как и вам, не по душе мысль о следующей подобной атаке. Полагаю, я и сам герой скорее по необходимости, чем по выбору – я не любитель штормов и битв, по крайней мере на тонком плане. Возможно, путь, освещенный солнцем, всего лишь иллюзия – хотя я так не думаю, поскольку видел людей, которые много лет шли именно этим путем, – однако путь, где ухудшения погоды бывают только естественные или даже только умеренные, путь без шквальных ветров, безусловно, возможен – тому много примеров; «дургам патхастат (durgam pathastat)[109]» в целом верно, а путь Лайи или Нирваны чрезвычайно труден для большинства (хотя сам я вошел в Нирвану без всякого намерения, или, скорее, Нирвана сама собой вошла в меня почти в самом начале моих практик, без спроса и разрешения). Но путь вовсе не обязательно должен периодически пресекаться жестокими бурями, хотя для большинства людей происходит именно так. Но даже для этих людей, если они не сходят со своего пути, а неуклонно идут к своей цели, через какое-то время бури становятся реже, слабее и короче. Именно поэтому я так настаивал на том, чтобы вы упорно продолжали следовать по своему пути, потому что если вы будете неуклонно идти к своей цели, то непременно наступит перелом. Я сам недавно наблюдал поразительное затухание бурь, периодически разражавшихся со всей жестокостью в течение многих и многих лет.
Приступы уныния, мрака и отчаяния обычны на пути садханы – во всех школах йоги, восточных или западных, они кажутся правилом. Я сам с ними знаком, однако мой опыт привел меня к пониманию того, что это правило отнюдь не неизбежно и, если принять решение, их можно рассеять. Вот почему, когда они случаются у вас или у других, я стараюсь выше их ставить веру. Если они повторяются, нужно пройти через них как можно скорее и снова выйти на солнце.
Вопрос: Ни радости, ни сил. Не хочу ни читать, ни писать – хожу туда-сюда бессмысленно, как живой мертвец. Понятно ли вам это состояние? Чувствовали ли вы когда-либо то же самое?
Ответ: Вполне понятно; часто сам испытывал его разрушительную силу. Именно поэтому я всегда советую людям, которые находятся в этом состоянии, встряхнуться и взбодриться.
Встряхнуться, взбодриться и, если получится, повторять себе: «Рим строился не в один день», а если не получится, то пройти этот мрак до конца, пока не взойдет солнце, проснутся птицы и всё станет хорошо.
Однако, похоже, что вы практикуете вайрагью (vairāgya). Я не испытываю особенного интереса к вайрагье и всегда старался ее избегать, хотя иногда вынужден был через нее проходить, пока не обнаружил, что самата (samatā) является лучшим средством. Но самата трудно достижима, вайрагья – проще, хотя это состояние мрачно и неприятно.
Нет оснований считать, что движение за силу и чистоту было фальшью. Нет, оно было настоящим. Однако все подобные движения часто порождает витальный энтузиазм со своим торжествующим «Теперь дело сделано», которое не совсем верно, и правильнее было бы сказать «Теперь уже скоро дело будет сделано». Именно в эти моменты появляется трижды проклятый Цензор и, воззвав к еще неустойчивой, шаткой крупице природы, производит результат, совершенно не соответствующий размерам этой крупицы, просто чтобы только показать, что дело еще не завершено. Я и сам не раз это испытывал. Всё это происходит из-за сложности и медлительности нашей эволюционной природы, которую йога ускоряет, но не изменяет в один миг. На самом деле, как я уже сказал, все подобные кризисы несоразмерны с причинами. Поэтому нужно не отчаиваться, а понимать преувеличенность здесь как успехов противника, так и идеи о своей полной и окончательной победе.
Обострения определенных витальных движений – это хорошо известный в йоге феномен, который означает отнюдь не то, что человек пошел не по тому пути, а что он вместо приятного шапочного знакомства с базовыми инстинктами витальной природы вошел с ними в тесную схватку. Я по себе знаю, как на определенной стадии духовного развития обостряется то, что вряд ли имело место и, казалось, совершенно отсутствовало в чистоте йогической жизни. Все эти инстинкты поднимаются на поверхность, потому что борются за свое существование – на самом деле они не присущи вам, и сила атаки отнюдь не объясняется «порочностью» вашей личности. Осмелюсь сказать, что семь из десяти садхаков переживают сходный опыт. Потом, когда им не удается достичь своей цели и заставить садхака сойти с пути садханы, они ослабевают и перестают доставлять беспокойства.
В падениях на более низкий уровень сознания нет ничего необычного. В молодости, до занятий йогой, мне были также свойственны редкие вспышки гнева. В определенный период занятий йогой он вдруг стал подниматься во мне, как лава в вулкане, и понадобилось много времени, чтобы избавиться от него. Я говорил о прошлом этапе. Я не знаю о подсознании, должно быть, это приходит из универсальной природы.