ьностью возникли из хаотичной массы электронов, идентичных друг другу, а все различия существующих форм объясняются лишь количеством и расположением электронов в атоме, настолько непостижима и иррациональна, что превосходит все, что могло бы выдумать самое богатое мистическое воображение. И в конце концов, Наука приводит нас к явному парадоксу, организованной и жестко детерминированной «случайности», невозможности, которая каким-то образом осуществилась, дав рождение нашему миру – она представила нам новую, материальную Майю, aghaṭana-ghaṭana-paṭīyasī, которая искусно творит невозможное, чудо, которого логически быть не может, но которое, тем не менее, существует, неопровержимо организованное, но по-прежнему иррациональное и необъяснимое. А все это, очевидно, потому, что Наука упустила нечто главное; она рассмотрела и тщательно изучила то, что произошло и каким образом это произошло, но не обратила внимание на нечто, сделавшее это невозможное возможным, – нечто, проявлением чего является этот мир. Все сущее теряет смысл, если вы упускаете из виду Божественную Реальность, ибо вы увязаете в необъятном поверхностном слое видимого мира и остаетесь поглощены внешней стороной вещей, которые вы можете изучать и использовать. Вы пытаетесь анализировать магию Волшебника, но только проникнув в сознание самого Волшебника, вы начнете на собственном опыте познавать истинное происхождение, значение и процесс развития Лилы. Я говорю «начнете», потому что Божественная Реальность не настолько проста, чтобы вы могли узнать о ней все сразу или уместить ее в одну-единственную формулу; это – сама Бесконечность, открывающая перед вами беспредельное Знание, по сравнению с которым все знания Науки вместе взятые представляются детским лепетом. И все же вы действительно прикасаетесь к чему-то изначальному, вечному и запредельному, и в свете этого Нечто все становится совершенно ясным и внутренне понятным.
Я как-то уже излагал вам свое мнение по поводу бесполезных усилий некоторых благонамеренных ученых, пытающихся исследовать поверхность, или видимую поверхность, духовной Реальности, пребывающей за проявленным миром, и я не вижу необходимости развивать эту мысль дальше. Сейчас меня больше тревожит приближение новой опасности, которая заключается в том, что враждебно настроенные умы, скептики, начинают избирать новую тактику для опровержения и отрицания ценности сверхчувственного и духовного опыта, допуская его существование, но трактуя и объясняя его на свой лад. Здесь есть чего опасаться, но я все же надеюсь, что если подобные объяснения подвернуть тщательному рассмотрению, то человечество очень скоро разочаруется в них, увидев, насколько они нелепы, поверхностны и несостоятельны, – что это объяснения, которые ничего не объясняют. Поборники религии занимают ошибочную и легко уязвимую позицию, утверждая лишь субъективную ценность духовного опыта, но и их оппоненты, как мне кажется, также открывают, сами того не подозревая, врата своей материалистической цитадели, когда в принципе соглашаются допустить возможность духовного и сверхчувственного опыта и рассмотреть его. До этого их укрепления находились на поле физической реальности, а их отказ признавать или даже рассматривать супрафизические явления служил надежным оплотом их безопасности; но стоит им оставить свои позиции, как человеческий ум, устав от отрицаний и ощутив потребность в обретении реального знания, устремится на его поиски, смело перешагнув через мертвые тела материалистических теорий, через развалины исчерпавших себя объяснений и замысловатые психологические ярлыки. Тогда может возникнуть другая опасность – не отрицание Истины как таковой, а повторение в старых или новых формах ошибок прошлого: с одной стороны, возрождение слепой, фанатичной, сектантской религиозности, а с другой – возможность попасть в ловушку и увязнуть в трясине виталистических оккультных и псевдодуховных учений – тех ошибок, что придали такую силу материалистическим нападкам на верования и культы прошлого. Но все это призраки, которые всегда встречают нас на границе или в промежуточной области между тьмой материи и сияющим Светом. И, несмотря ни на что, победа высшего Света, даже в условиях омраченного земного сознания, неизбежна и предопределена.
Изобразительное искусство, поэзия, музыка – это не йога; эти вещи сами по себе не более духовны, чем философия или Наука. Здесь скрывается еще одна странная особенность современного интеллекта – его неспособность проводить различие между разумом и духом и готовность ошибочно принимать ментальный, моральный и эстетический идеализм за духовность, а его проявлениям даже низшего порядка придавать духовную ценность. Но суть в том, что ментальные прозрения большинства метафизиков и поэтов весьма далеки от реального духовного опыта – они представляют собой лишь отдаленные проблески и смутные отражения, а не прямые лучи, исходящие непосредственно от источника Света. Не менее верно и то, что с высоты божественного сознания разница между высшими завоеваниями ума и скромными достижениями поверхностного существования не так уж велика. Если смотреть сверху, все энергии Лилы равны, так как все они – не более чем искаженные проявления Божественного. Но нужно добавить, что каждая из них может стать предварительным средством, с помощью которого человек начинает свой путь к реализации Божественного. Философское описание Атмана – это всего лишь ментальная формула, а не знание и не опыт; и все же иногда Божественное избирает его как средство установления контакта, и тогда внезапно стена в разуме рушится, рождается новое видение, происходят глубокие внутренние изменения и в глубины природы проникает нечто спокойное, безмятежное, невыразимое. Или, например, человек стоит на вершине горы и его взору и уму открывается широта, беспредельность, непостижимая Необъятность Природы, затем вдруг, неожиданно, осуществляется контакт, внутреннее раскрытие, возникает чувство неизъяснимой полноты, ментальное сознание исчезает, растворяясь в духовном, – так человек впервые ощущает вторжение Бесконечного. Или вы стоите перед храмом Кали на берегу священной реки и что же вы видите? – вначале всего лишь скульптуру, прекрасный элемент архитектурного ансамбля. Но вдруг вместо нее, таинственно и неожиданно, возникает живое Присутствие, Сила, Лик, взгляд которого глубоко проникает в вас и вы внутренне осознаете, что перед вами Мать Мира. Подобные контакты могут прийти через живопись, музыку или поэзию как к их творцу, так и к тому, кто чувствует силу слова, скрытое значение формы, воспринимает послания, заключенные в звуке, несущем в себе, возможно, намного больше, чем предполагал сам композитор. В Лиле все что угодно может стать окном, через которое становится видна скрытая Реальность. И все же, пока человек удовлетворен созерцанием прекрасного вида из окна, до истинной цели еще далеко; однажды ему придется взять посох пилигрима и отправиться туда, где эта Реальность вечно и неизменно проявлена. Духовно устремленного человека никогда не смогут удовлетворить «смутные проблески», он будет искать сам источник Света, который произведения искусства стремятся выразить. Но поскольку эта Реальность и этот Свет пребывают в нас самих в не меньшей степени, чем в высших областях над смертным планом, то в своем поиске мы можем использовать многие формы деятельности и жизненной активности: один человек может принести в дар Божественному цветок, молитву или поступок, другой может посвятить Ему прекрасную скульптуру, песню, стихотворение, картину или мелодию и благодаря этому войти с Ним в соприкосновение, получить ответ, испытать переживание. А когда божественное сознание уже проникло в нас извне или развилось изнутри, то йога вовсе не исключает его выражения в жизни через творчество; творческая деятельность может сохраняться, хотя она будет занимать не большее место, чем любая другая, выполняемая как служение Божественному и отвечающая его целям. Обычно произведения изобразительного искусства, поэзии и музыки имеют ментальную и витальную ценность, но отнюдь не духовную. Хотя любой вид искусства можно обратить к более высоким целям, и тогда, подобно всему, что способно соединить наше сознание с Божественным, живопись, поэзия и музыка меняют свой характер, становясь духовными, и могут рассматриваться как часть йогической жизни. Любая деятельность тогда приобретает новую ценность, но это зависит не от рода деятельности, а от сознания, в котором она совершается; поэтому единственное, что является важным и необходимым, это все более и более осознавать Божественную Реальность, жить в ней и жить в ней всегда.
Проблема в том, что вы, не являясь ученым, пытаетесь приложить свои идеи к самой материалистической, а потому самой трудной для этого области науки – физики. Если бы вы сами были ученым и основывали свои идеи на общепризнанных научных фактах или на проведенных вами исследованиях, то только тогда, да и то вряд ли, к вашему мнению могли бы прислушаться и оно имело хоть какой-нибудь вес. А так вы оказываетесь в положении человека, которого легко можно обвинить в некомпетентности, потому что он действительно не очень хорошо разбирается в предмете, о котором говорит, – точно так же, как сами ученые, когда они заявляют, приводя в доказательство данные своих исследований, что Бога нет. Когда ученый говорит, что «с научной точки зрения, существование Бога – это гипотеза, в которой больше нет необходимости», он несет чистейший вздор, так как существование Бога никогда не являлось, не является и не может являться научной гипотезой или проблемой – во все времена это была духовная и метафизическая проблема. К этому вопросу вообще невозможно подойти с научной точки зрения и высказаться «за» или «против» существования Бога. Метафизик или духовный искатель имеет полное право заявить, что подобный подход – это абсолютная нелепость; но если вы станете диктовать свои законы ученым в их собственной научной сфере, то вы рискуете встретить такие же возражения с их стороны, но уже направленные против вас.