После того, как садхак, практикуя отделение своего сознания от природы, перестал отождествлять себя с эго, умом, жизнью и телом, он, благодаря обретению знания, реализует чистое, спокойное, осознающее себя существование, единое, неделимое, умиротворенное, неподвижное, не подверженное беспокойству и не затрагиваемое деятельностью мира. Кажется, что никакая мировая активность не захватывает это «Я», не влияет и даже не касается его, что его единственная связь с миром сводится к бесстрастному наблюдению за ним. Если углубить это состояние сознания, то человек начнет осознавать некое, еще более удаленное от существования мира «я»; все, что есть в мире, в каком-то смысле находится в этом «Я», но в то же время пребывает вне его сознания, существует не в его существовании, а только в своего рода призрачном уме и потому является чем-то нереальным, сном или иллюзией. Это отстраненное и трансцендентное Подлинное Существование может быть осознано человеком как его высочайшее «Я»; или даже само представление о «я» и о своем собственном существе может исчезнуть в нем, и тогда оно станет для ума непознаваемым. Тем (непознаваемым для ментального сознания) – которое не имеет и не может иметь какой-либо связи или взаимодействия с проявленным миром. Оно даже может быть осознано ментальным существом как Ничто, Небытие или Пустота, но Пустота всего сущего и Небытие всего сущего, которые при этом являются единственной Реальностью. Дальнейшее приближение к этому Трансцендентному, благодаря интегральному сосредоточению на нем, означает полный уход из ментального существования и мирового существования и погружение в Непознаваемое.
Но интегральная Йога знания требует не этого, а божественного возвращения к мировому существованию, и первый этап этого возвращения должен заключаться в реализации «Я» как Всего Сущего, sarvaṁ brahma. Сначала, сосредоточиваясь на Самосущем, мы должны реализовать все, что воспринимается умом и чувствами как некий образ, существующий в этом чистом «Я», ставшем с точки зрения нашего сознания нашим «я». Видение этого чистого «Я» передается уму, и он воспринимает и ощущает его как бесконечную Реальность, в которой все существует просто как имена и формы, являясь не совсем иллюзией, не галлюцинацией и не плодом воображения, но тем не менее лишь творением сознания, которое можно увидеть, смутно воспринять, но не потрогать. Когда сознание находится в этом состоянии, все кажется если не сном, то очень похожим на представление или кукольный спектакль, разворачивающийся в спокойном, неподвижном, умиротворенном, бесстрастном «Я». Наше собственное феноменальное существование становится частью этого умозрительного движения, некой механической формой ума и тела среди других форм. Мы кажемся себе лишь номинальными существами среди других номинальных существ, которые автоматически движутся в этом всеобъемлющем, спокойном и погруженном в себя «Я». В этом состоянии мы не ощущаем активного сознания мира, так как мышление в нас остановлено и наше собственное сознание спокойно и пассивно, – что бы мы ни делали, все кажется нам чисто механическим, совершаемым неосознанно, без участия нашей активной воли и знания. Или, если возникают мысли, то это, как и все остальное, тоже случается механически – движения ума становятся аналогичны движениям тела, движимого, как растения или стихии, невидимыми пружинами Природы, а не какой-то сознательной волей нашего существа. Ибо это «Я», будучи неподвижным и пассивным свидетелем, не является источником или участником действия, которому оно позволяет происходить. Это «Я» есть Всё только в том смысле, что оно, как неизменный Единый, содержит в себе все имена и формы.
Основой этого состояния сознания является реализация умом одного чистого и ни от чего не зависящего Существования: при этом сознание находится в покое и неподвижности, широко открыто и сосредоточено на восприятии чистого бытия, не проявляет никакой активности и не порождает никакого становления. Оно, ощущая сущностное единство, ничего не познает и не пытается познать; пребывая в вечной неизменности, оно не использует свою силу и волю. Но все же оно воспринимает имена и формы, воспринимает движение; впрочем, кажется, что этому движению присуща своя собственная сила, что это «Я» не порождает его, а только отражает. Иными словами, ментальное существо в результате такого рода всепоглощающего сосредоточения отстраняется от динамического аспекта сознания, находит прибежище в статическом и выстраивает между ними непроницаемую стену; между пассивным и активным Брахманом образуется пропасть, и каждый остается на своей стороне, один может видеть другого, но между ними нет никакой связи, никакого чувства общности или единства. По этой причине пассивному «Я» кажется, что все сознательное бытие по своей природе пассивно, а вся активность сама по себе бессознательна и в своих движениях механистична (jaḍa). Реализация этого состояния лежит в основе древней философии Санкхьи, согласно которой Пуруша, или Сознательная Душа, пассивен, неподвижен и неизменен; Пракрити же, или Природная Душа, включающая даже ум и понимание, активна, изменчива и механистична. Пуруша отражает Пракрити, поддерживает ее светом своего сознания и отождествляет себя с тем, что в нем отражается. Когда у Пуруши появляется навык разотождествления, двигательный импульс в Пракрити начинает угасать и она постепенно возвращается к состоянию равновесия и покоя. Ведантическая трактовка этой реализации привела к созданию философии пассивного «Я» или Брахмана, который считался единственной подлинной реальностью, а все остальное – именами и формами, навязанными ему ложной активностью ума, порождающего ментальную иллюзию, которая должна рассеяться благодаря познанию неизменного «Я» и отказу от навязанных ему имен и форм.[30] Две эти точки зрения, на самом деле, отличаются только используемыми терминами и позицией, с которой рассматривается духовная реализация; по сути же они являются интеллектуальным обобщением одного и того же духовного опыта.
Если мы на этом остановимся, то по отношению к миру у нас будет только две возможные позиции. Либо нам придется остаться пассивными свидетелями мировой игры, либо участвовать в ней механически, не привлекая к этому сознательное «я» и ограничиваясь лишь органами чувств и органами действий.[31] Если мы выбираем первое, то наша задача сводится к максимально глубокому погружению в неподвижность пассивного и безмолвного Брахмана. Мы успокоили свой ум, остановили мышление, утихомирили сердце, мы достигли абсолютного внутреннего покоя и бесстрастия; и теперь мы пытаемся успокоить механическую деятельность жизни и тела и по возможности свести ее к минимуму, чтобы и она могла полностью и навсегда прекратиться. Это конечная цель аскетической йоги, которая отвергает жизнь, но это не может быть нашей целью. Если же мы выбираем второе, мы можем с относительным совершенством действовать на внешнем плане, обладая полной внутренней пассивностью, покоем, молчанием ума, бесстрастием и уравновешенностью, а также отсутствием личных намерений и предпочтений.
Обычному уму это представляется невозможным. Он как эмоционально, так и интеллектуально, не в состоянии понять, как можно действовать, не имея, во-первых, желания и эмоционального предпочтения, а во-вторых, интеллектуального понимания, сознательного мотива и волевого усилия. Но если внимательно присмотреться, мы увидим, что большая часть наших собственных действий, как и вся деятельность самых примитивных и чуть более развитых форм жизни, осуществляется посредством механического импульса и движения, в которых, по крайней мере, явно не присутствует никакого эмоционального или интеллектуального элемента. Можно возразить, что это характерно только для чисто физической и витальной активности, а не для тех видов деятельности, которые обычно зависят от работы мыслящего и волящего ума, например речи, письма и любого сознательного действия, совершаемого человеком. Но это, как мы обнаруживаем, когда становимся способны превзойти привычные и естественные процессы нашей ментальной природы, опять не соответствует действительности. В ходе недавних психологических экспериментов было показано, что все эти действия могут осуществляться механически, не будучи результатом сознательной воли и мышления человека; его органы чувств и действия,[32] включая речь, становились пассивными орудиями чужого ума и воли.
Конечно, за каждым осознанным действием должна стоять сознательная воля, но это не обязательно намерение рассудка или воля сознательного ума человека. В некоторых экспериментах, о которых я говорил, было со всей очевидностью продемонстрировано, что органы чувств и действия испытуемого использовались волей и сознанием других людей, в других наблюдались аналогичные явления, но было не совсем ясно, что приводит в действие эти органы или оказывает на них влияние – другие люди или подсознательный, сублиминальный ум или же и то и другое вместе. Но в этом йогическом состоянии, когда действие осуществляется только органами действия, kevalair indriyair, через подсознательные и сверхсознательные центры действуют универсальный ум и воля самой Природы, – то же самое мы наблюдаем в механически целенаправленных энергиях растительной жизни или неодушевленных материальных форм, и разница только в том, что в данном случае есть живой инструмент, являющийся сознательным свидетелем этого действия и его исполнения. Замечательно то, что в таком состоянии речь, письмо и интеллектуальная деятельность могут наполниться абсолютной силой светоносного, безупречного, логичного, вдохновенного мышления, идеально приспосабливающего средства к целям, и значительно превзойти то, что человек сам мог бы сделать в своем прежнем нормальном состоянии ума, используя свою обычную волю и способности. Находясь в этом состоянии, он непрерывно воспринимает приходящие к нему мысли, не являясь их создателем, наблюдает, как работает действующая через него воля, не используя и не присваивая ее себе, осознает, но не считает своими силы, которые, проходя через него как через пассивный канал, воздействуют на мир. На самом деле, этот феномен не аномален и не противоречит общему закону вещей. Разве мы не видим безупречную работу скрытой универсальной Воли и Сознания в бессознательной и механической (