То, что мы называем Пракрити или Природой как в себе самих, так и в космосе, есть активная сила сознательного бытия, которая способна взаимодействовать, познавать, волеизъявлять, наслаждаться собой, самовыражаться огромным количеством способов, меняя их один на другой, сохраняя и преобразуя энергию и даже допуская извращения и искажения. Но позади этой изменчивой силы в незыблемом единстве и равновесии пребывает ее вечный прообраз, бесстрастно поддерживающий эти изменения, даже управляющий ими, поскольку он их породил, и направляющий их к той цели, которую, памятуя о своем блаженстве, сознательное Существо, Пуруша, прозрел в своем сознании и утвердил своей волей или силой сознания. Это та божественная Природа, к единству с которой нам необходимо вернуться, практикуя йогу самопознания. Мы должны стать Пурушей, Сат-Чит-Анандой, наслаждающимся в божественном индивиде обладанием своей Пракрити, перестав быть ментальным существом, подчиненным своей эгоистической природе. Ибо Пуруша является подлинным человеком, высшим и целостным «я» божественного индивида, а эго – лишь низшим и частичным проявлением нас самих, посредством которого мы можем получить некий ограниченный и подготовительный опыт и которому мы предаемся в течение какого-то времени. Но помимо этого потворства низшему существованию мы способны на нечто большее; это не единственный и не высочайший опыт, ради которого мы, как человеческие существа, живем в этом материальном мире.
Наше индивидуальное бытие таково, что, с одной стороны, оно может привести осознающий себя ум к неведению, а с другой – делает возможным освобождение, переход в духовное бытие и наслаждение божественным бессмертием. Этого бессмертия достигает не Вечный в своей трансцендентности или в своем космическом бытии, а индивидуум; именно индивидуум превосходит и познает себя, владеет этим знанием и делает его действенным. Любая жизнь – духовная, ментальная или материальная – есть игра души с возможностями своей природы; ибо без этой игры не могло быть ни самовыражения, ни относительного опыта души. Даже когда мы осознали всё как наше более великое «я» и достигли единства с Богом и другими существами, эта игра может и должна продолжаться, если только мы не хотим положить конец любому самовыражению и любому опыту, за исключением забвения себя в глубочайшем трансе. Но даже и тогда этот транс или эта свободная игра осознаются индивидуальным существом; этот транс есть тотальное переживание ментальным существом единства без каких-либо признаков множественности, а эта свободная игра – поднятие его ума в духовное бытие для ничем не ограниченного осознания единства и наслаждения им. Ибо божественному существованию свойственно всегда осознавать свое единство, но оно также способно осознавать его в некоем бесконечном опыте со многих позиций, на многих планах, через множество своих сознательных сил или «я», или, выражаясь нашим ограниченным интеллектуальным языком, индивидуальностей одного сознательного существа. Каждый из нас – одна из таких индивидуальностей. Отступить от Бога в ограниченное эго, в ограниченный ум значит отойти от себя, не осознавать своего истинного «я», быть видимой, а не реальной личностью; такова сила нашего неведения. Подняться в божественное Бытие и ощущать свое духовное, бесконечное и универсальное сознание как то, в котором мы живем сейчас, значит владеть своим высшим и целостным «я», быть истинной индивидуальностью; такова сила нашего самопознания.
Осознавая вечное единство трех сил вечного проявления – Бога, Природы и индивидуального «я» – и их глубокую необходимость друг в друге, мы приходим к пониманию самого существования и всех внешних противоречий мира, которые ныне являются загадкой для нашего невежественного ума. Самопознание не устраняет ни один из этих компонентов, оно устраняет лишь наше неведение и те его следствия, которые сделали из нас зависимых существ, подчиняющихся эгоистическим указаниям своей природы. Возвращаясь к своему истинному бытию, мы избавляемся от эго; его место занимает наше высшее и целостное «я», истинная личность. Являясь нашим высшим «я», эта личность становится единой со всеми существами и видит весь мир и Природу пребывающими в ее собственной бесконечности. Иными словами, мы утрачиваем ощущение изолированного существования в сознании безграничного, неделимого, бесконечного бытия, ибо в нем мы более не чувствуем себя связанными именем и формой и конкретными ментальными и физическими качествами, свойственными нашей внешней рожденной личности и ее становлению, и более не отделены ни от чего и ни от кого во вселенной. Это состояние древние мудрецы называли Нерождением или выходом за пределы рождений, или Нирваной. В то же время мы продолжаем жить и действовать через свою рожденную и развивающуюся личность, обладая новым знанием и совсем другим типом, другой разновидностью опыта; мир также продолжает существовать, но мы видим его в себе и перестаем его воспринимать как что-то внешнее и отличное от нас. Если мы способны постоянно жить в этом новом сознании нашего подлинного, целостного бытия, значит, мы достигли освобождения и наслаждаемся бессмертием.
Теперь нам следует разобраться со сложностью идеи бессмертия и освобождения. Обычно считается, что бессмертие возможно только после смерти – в других мирах, на других планах существования, а освобождение должно уничтожить всякую возможность ментальной или телесной жизни и навсегда положить конец индивидуальному существованию, растворив его в некой безличной бесконечности. Если бы не определенный опыт, оправдывающий и поддерживающий эти представления, и не своеобразная потребность или стремление души подняться ввысь, вырвавшись из оков ума и материи, они не были бы так распространены. Создается впечатление, что эти оковы неотделимы от всей земной жизни или всего ментального существования. Смерть является владыкой материального мира, ибо жизнь в нем, кажется, существует только благодаря подчиненности смерти, благодаря постоянному умиранию; бессмертие здесь нужно завоевывать упорной борьбой, и по своей природе оно кажется отрицанием всей смерти, а значит, и любого рождения в материальном мире. Обитель бессмертных должна располагаться на некоем нематериальном плане, в неких небесах, где тела не существует или же оно совсем другое и является лишь формой души или чем-то вторичным. С другой стороны, те, кто стремился превзойти даже бессмертие, чувствовали, что все планы и небеса – лишь аспекты конечного существования, не свойственные бесконечному «Я». Они были уверены в том, что отдельная личность должна исчезнуть в безличном и что невозможно сочетать блаженство безличного бытия с восторгом души в ее становлении. Были созданы философские системы, делающие оправданной для ума необходимость этого растворения и исчезновения; но то, что в данном случае действительно важно и необходимо, это зов Запредельного, потребность души, ее радость в своего рода безличном бытии или небытии. Ибо решающим и определяющим фактором является восторг Пуруши, те отношения, которые он хочет установить с Пракрити, то мировоззрение, к которому он приходит, следуя индивидуальной линии развития и получения опыта, избранной им среди всех остальных, предоставляемых ему его природой. Интеллектуально оправдывая свой выбор, мы лишь отчитываемся об этом опыте перед своим рассудком и создаем опоры, помогающие уму восходить в том же направлении, что и душа.
Наш нынешний опыт заставляет нас верить, что причиной нашего существования в мире является эго, но на самом деле это не так; ибо эго – только следствие и обстоятельство нашего способа существования в мире. Это система отношений, которую Пуруша, как множественная душа, установил между индивидуализированными умами и телами: система самозащиты, взаимного исключения и нападения – чтобы в мире, где все взаимозависимо, иметь возможность получить независимый ментальный и физический опыт. Но полная независимость на этих планах невозможна, поэтому, стремясь к абсолютной свободе, мы в итоге приходим к безличности, отвергающей любое ментальное и физическое становление – ибо только так можно ощутить себя существом, которое вообще ни от чего не зависит. Кажется, что душа тогда существует совершенно сама по себе, будучи полностью независимой; она не зависит ни от Бога, ни от других существ, а только от себя, и в этом смысле она свободна; на санскрите такое состояние называется свадхиной (svādhīna). Поэтому в этом переживании Бог, индивидуальное «я» и другие существа отвергаются и отбрасываются, как различия, свойственные неведению. В данном случае эго, осознающее свою ущербность, отрекается от себя и своих противоречий, стремясь удовлетворить свой глубинный инстинкт независимого существования; ибо оно обнаруживает, что все его усилия достичь его, пытаясь установить отношения с Богом и другими существами, призрачны, тщетны и обречены на провал. Оно более не приемлет ни Бога, ни других, так как, приемля их, оно становится зависимым от них; оно хочет исчезнуть, так как сохранение эго означает принятие всего, что оно пытается исключить как «не я» – то есть космоса и других существ. Самоугасание буддиста по своей природе есть абсолютное исключение всего, что воспринимается ментальным существом; адвайтист стремится к той же цели, иначе понимая ее, когда хочет раствориться в абсолютном бытии. И в том и в другом случае душа отстаивает свое высшее право на полную независимость от Пракрити.
Первое духовное переживание, которое мы получаем, следуя кратчайшим путем к освобождению (практикуя то, что мы назвали отделением от природы), способствует этой тенденции. Ибо мы ломаем границы эго и избавляемся от ментальных привычек, которыми обладали; так как наш ум, подчиненный материи и физическим чувствам, воспринимает вещи только как формы, объекты, внешние феномены и имена, которые мы даем этим формам. Мы не осознаем непосредственно субъективную жизнь других людей, и лишь проводя аналогии с собственными внутренними переживаниями, строя предположения и делая умозаключения на основании внешних признаков – слов, поступков и т. д., – которые наш ум истолковывает в соответствии с наши