о и чисто ментального осознания и ощущения.
Возможно, правильнее было бы сказать, что эти интеллектуальные формы активности представляют собой ментальные аналоги более высоких движений, попытки обычного ума делать то же самое или насколько возможно точно имитировать функции более высокой природы. Подлинные интуитивные прозрения по своему свету, своей эффективности и своему способу познания отличаются от этих эффектных, но неточных иммитаций. Интеллектуальные озарения зависят от восприятия базовым ментальным неведением ментальных образов или символов истины и, сами по себе, в рамках конкретных задач могут быть очень ценными, но они не необязательно надежны и по самой своей природе не могут быть всегда достоверны. Чтобы они появились, уму необходимо воспользоваться ментальными и чувственными данными или обратиться к уже имеющимся ментальным знаниям. Он ищет истину, как нечто внешнее, как объект, который должен быть обнаружен, рассмотрен, приобретен и убран на хранение, и после ее обнаружения подробно изучает ее поверхность, внешние признаки или аспекты. Подобное изучение никогда не может дать достаточно полного и адекватного представления об истине. Какими бы убедительными эти прозрения ни казались в минуту своего прихода, в любой момент может оказаться, что они не соответствуют новому знанию и должны быть превзойдены и отвергнуты.
Интуитивное знание, какой бы ограниченной ни была сфера или область его применения, напротив, сразу же окончательно и, самое главное, независимо от каких-либо внешних факторов убеждает в своей истинности и всегда бывает верно в своих собственных границах. Чтобы обрести его, мы можем начать с данных обычного ума и чувств или, скорее, попытаться выявить и обнаружить их подлинный смысл или же пересмотреть и по-новому истолковать прошлые знания и представления. Но, несмотря на это, интуитивное знание всегда остается самодостаточным и может руководствоваться своим собственным светом, который не зависит от прежних идей или данных. Со временем такого рода интуитивное мышление становится все более и более привычным и дополняет другие ментальные процессы, позволяя еще больше расширить и углубить знание. С чего бы мы ни начинали, в такого рода знании неизменно присутствует элемент самосущей истины и ощущение абсолютной несомненности, свидетельствующее о том, что в его основе лежит духовное познание через отождествление. Это не приобретение, а открытие знания, которое, хотя и тайно, но уже присутствует в существе: это то, что имеется изначально и может быть открыто. Интуитивно познавая, мы видим истину изнутри и, благодаря этому внутреннему видению, познаём ее внешние аспекты, а также без труда – при условии, что мы остаемся внимательны к интуитивному восприятию – согласовываем свое знание с любой ожидающей нас впереди истиной. На более высоких, подлинно супраментальных уровнях, эти способности становятся более явными и выраженными; на уровне интуитивного ума они не всегда проявляются в чистом и совершенном виде из-за ментальных примесей и добавлений, но на уровне божественного рассудка и более великой супраментальной деятельности они становятся по-настоящему свободными и абсолютными.
Суггестивная интуиция, действуя на ментальном плане, позволяет нам уловить непосредственную и озаренную внутреннюю идею истины, идею, являющуюся ее подлинным образом и символом – это не видение всей истины, а скорее неожиданное припоминание чего-то забытого, обнаружение тайны, известной нашему «я». Это образ, но живой образ, а не мысленный символ, отражение, но такое, которое содержит нечто от подлинной субстанции истины. Затем в действие вступает интуитивное различение, позволяющее понять, каково подлинное место этой идеи истины и как она связана с другими идеями. Это различение также – пока ум по привычке продолжает вмешиваться и вносить свои добавления – помогает проводить грань между ментальным и более высоким видением, удалять низшие ментальные наслоения, покрывающие чистую субстанцию истины, и распутывать запутанные клубки неведения и знания, лжи и заблуждения. Как интуиция по природе своей есть воспоминание, воскрешение в памяти сияющего образа самосущей истины, так вдохновение есть слышание истины: это непосредственное восприятие самого гласа истины и спонтанное облечение услышанного в совершенную словесную форму. Вдохновение несет нечто большее, чем свет идеи истины – благодаря вдохновению удается уловить некий поток ее внутренней реальности и живое поступательное развертывание ее сути. Откровение, по природе своей, является непосредственным видением, пратьякша дришти (pratyakṣa-dṛṣṭi), которое открывает нашему обычному взору то, что идея только выражала. Благодаря откровению обнаруживается сам дух, суть и реальность истины, а сама она становится частью сознания и опыта.
Если развитие супраментальной природы осуществляется правильно и последовательно, мы можем наблюдать, как суггестивная интуиция и интуитивное различение начинают действовать первыми, хотя и не обязательно совершенно изолированно от вдохновения и откровения; и, по мере усиления их деятельности и превращения в естественную и нормальную, они формируют своего рода низший интуитивный гнозис. Сочетание обеих сил необходимо для полноты его работы. Если интуитивное различение действует отдельно, оно порождает своего рода критическую проницательность, благодаря которой идеи и концепции интеллекта рассматриваются и интерпретируются таким образом, чтобы ум мог понять, что в них истинно, а что ложно. В конце концов, на месте интеллектуального суждения может сформироваться сияющее интуитивное суждение – своего рода критический гнозис, – но оно, вероятнее всего, будет испытывать недостаток свежего озаряющего знания или расширять истину лишь за счет того, что удается обнаружить после устранения ошибки. С другой стороны, если суггестивная интуиция действует самостоятельно, не прибегая к помощи различения, можно ожидать постоянного открытия новых истин и новых озарений, но они будут с легкостью затемняться и ограничиваться ментальными наслоениями, а их взаимоотношения и взаимодействие или гармоничное обоюдное развитие – омрачаться и нарушаться из-за этих вмешательств ума. В результате может развиться и стать естественной способность к активному интуитивному восприятию, но не совершенный и сбалансированный ум интуитивного гнозиса. Действуя же вместе, интуитивное различение и суггестивная интуиция взаимно компенсируют недостатки друг друга и формируют ум интуитивного восприятия и различения, который способен выполнять работу постоянно колеблющегося ментального сознания (а также многое другое), делая всё с более великой озаренностью, уверенностью и будучи способным более непосредственно и ясно мыслить.
Вдохновение и откровение аналогичным образом формируют более высокий интуитивный гнозис. Действуя в ментальной среде изолированно, не поддерживая и не дополняя друг друга, они тоже обнаруживают односторонность и неполноту. Откровение, вне всякого сомнения, в состоянии открыть нам реальность, внутреннюю суть и подлинные качества объекта и добавить некое очень мощное переживание к нашему сознательному опыту. Но нам может не хватить способности выразить это в словах, сформулировать свои мысли так, чтобы точно передать увиденное, связно и последовательно описать всё, с чем оно связано и к чему приведет, и откровение может сохраниться в качестве внутреннего знания в глубине существа, но не будет передано его внешним частям и выражено через них. Истина может присутствовать, но полностью не проявиться. Вдохновение может донести до нас слово истины и вибрации ее динамизма и движения, но все это остается неполным и ненадежным в своем воздействии, если при этом у человека не будет полного откровения, позволяющего узнать все, что это вдохновенное послание несет в себе и на что ясно указывает, без четкого упорядочивания его связей с другими посланиями. Вдохновенный интуитивный ум – это ум молний, озаряющий многие вещи, пребывающие во тьме, но эти вспышки должны быть направлены в определенную сторону и превратиться в непрерывный и устойчивый поток света, который станет постоянным источником озаренного и упорядоченного знания. Сам по себе, более высокий гнозис, обладая только двумя силами, откровения и вдохновения, стал бы умом духовного сияния, пребывающим преимущественно в своей собственной обособленной сфере; возможно, он воздействовал бы незримо на внешний мир, но ему не хватало бы той более близкой и привычной связи с обычными движениями ума, которую обеспечивает интеллектуальная деятельность более низкого порядка. Совершенный, обладающий всем необходимым и готовый к работе интуитивный гнозис формируется благодаря интегрированной или объединенной и слаженной работе всех четырех сил.
Правильное развитие, позволяющее в какой-то степени и одновременно проявляться всем четырем силам, должно заключаться сначала в создании достаточно мощного и широкого суггестивного и критического интуитивного ума, а потом, выше его – вдохновенной и пророческой интуитивной ментальности. Затем следовало бы поднять две низшие силы в сферу деятельности вдохновения и достичь того, чтобы все три силы действовали как одно гармоничное целое (или, при более высокой степени интенсивности, как единый и неделимый свет) – одновременно осуществляющее интегрированную работу всех трех сил. И, наконец, следовало бы аналогичным образом возвысить эти три силы и соединить их с пророческой силой интуитивного гнозиса. Но на практике в человеческом уме из-за постоянных примесей и вмешательства имеющихся там движений ментального полузнания и помех со стороны ментального неведения этот четкий и последовательный процесс развития, скорее всего, будет в большей или меньшей степени нарушаться, запутываться и прерываться. Ему будут свойственны повторные ошибки, незавершенные рывки вперед, возвраты к тому, что было недоделано или сделано несовершенно. Тем не менее, этот процесс, в конце концов, может достичь завершения (настолько, насколько это возможно на ментальном уровне), и из всех этих сил, с высочайшей в качестве направляющей или включающей все остальные, возможно, сформируется чистая формация видоизмененного супраментального света. Именно в это время, когда интуитивный ум в ментальном существе полностью сформирован и достаточно силен, чтобы направлять, а может быть даже полностью контролировать различные формы ментальной активности, становится возможен следующий шаг – поднятие центра и уровня нашей деятельности над умом и превращение супраментального рассудка в преобладающую силу.