ало в тайном сверхразуме, хотя мы не знаем этого до тех пор, пока не приходим к осознанию своего более высокого «я» и не начинаем черпать из этого источника все, что там есть истинного и ценного. Во всех наших мыслях, намерениях, ощущениях, чувственных образах или в их истоках есть элемент истины, дающий им начало и поддерживающий их, хотя на практике они могут быть извращены и ложны. Помимо этого за ними пребывает еще более великая, не постигнутая ими истина, которая быстро сделала бы их цельными, гармоничными или, по крайней мере, относительно завершенными, если бы им удалось ее постичь. Сейчас истина, которой они обладают, ограничена и узка, низведена до уровня мелочных и низменных побуждений, фрагментирована, искажена разделением, страдает несовершенствами и неполнотой, извращена и обезображена. Ментальное знание – это всегда частичное, а не интегральное знание. Ум постоянно добавляет деталь к детали, но с трудом может правильно связать их друг с другом; его целостные системы знаний, которыми он пытается заменить более реальное и интегральное знание, в действительности тоже оказываются неполными и относительными. И даже если бы он достиг чего-то похожего на интегральное знание, это все равно было бы своеобразной компиляцией, интеллектуальным и ментальным построением, искусственным, а не сущностным и подлинным единством. Если бы этим все и ограничивалось, ум, вероятно, в конце концов, мог бы как-то частично воспринимать и частично передавать интегральное знание, но главная проблема так бы и осталась нерешенной, поскольку он, в лучшем случае, стал бы интеллектуальной копией подлинного сознания, но не им самим. Ментальная истина всегда будет интеллектуальной, эмоциональной и чувственной интерпретацией чего-то более высокого – не непосредственным постижением, не самой истиной во всей ее цельности и сокровенности.
Сверхразум способен делать все, что делает ум: рассматривать и комбинировать детали и то, что может быть названо отдельными аспектами или целостными структурами более низкого порядка, – но он это делает по-другому и опираясь на иную основу. Он, в отличие от ума, не вносит элементов погрешности, ложного допущения и возможной ошибки, и даже, давая частичные данные, он точен и неизменен, а позади этих данных всегда пребывает подразумеваемая или доступная сознанию основополагающая истина, от которой зависят детали, аспекты или целостные образования более низкого порядка. Сверхразум также способен интерпретировать, но его интерпретации отличаются от интеллектуальных: они наполнены субстанцией и основой сокровенного света истины и являются ее носителями, а не заменяющими ее образами. Способность сверхразума интерпретировать бесконечна – и это божественная способность, по отношению к которой ментальный способ отражения реальности является своего рода бледной копией. Этот интерпретирующий сверхразум осуществляет два вида деятельности – деятельность низшего порядка (на уровне того, что я назвал супраментальным рассудком, который наиболее близок к уму и в который ум может быть поднят наиболее легко) и деятельность высшего порядка (на уровне интегрального сверхразума, видящего все в единстве и бесконечности божественного сознания и самосущего бытия). Но на обоих уровнях его деятельность, в отличие от аналогичной ментальной, непосредственна, просветлена и безошибочна. Вся неполноценность ума возникает из-за того, что он является орудием души, которая, после погружения в бессознательность и неведение, вновь пытается познать себя, но делает это, по-прежнему опираясь на бессознательность и неведение. Ум является неведением, силящимся познать, или же неведением, получающим вторичное и фрагментарное знание: это процесс Авидьи. Сверхразум всегда открывает изначальное самосущее знание: это процесс Видьи.
Второе его отличие от ума, которое мы отчетливо ощущаем, заключается в более великой и спонтанной гармонии и единстве. Все сознание едино, но, действуя, оно принимает вид множества движений, и у каждого из этих фундаментальных движений есть множество форм и процессов. Формы и процессы умственного сознания характеризуются запутанной и хаотичной раздробленностью и разделенностью ментальных энергий и движений, в которых изначального единства сознательного ума либо совсем не видно, либо оно проявляется от случая к случаю. Наблюдая за своим умом, мы постоянно обнаруживаем, что разные мысли конфликтуют или же путаются и плохо или только формально согласуются друг с другом, и точно так же дело обстоит с нашими намерениями и желаниями, эмоциями и чувствами. Мысль, воля и чувство тоже не находятся в состоянии естественной гармонии и согласованности, и, даже когда им приходится действовать вместе, они действуют обособленно и часто конфликтуют или в определенной степени противоречат друг другу. Также имеет место их несбалансированное развитие – что-то одно всегда развивается за счет другого и в ущерб другому. Ум – это диссонирующее сознание, в котором устанавливается не всеобъемлющая гармония, а, скорее, практический порядок, позволяющий достигать целей, поставленных жизнью. Рассудок пытается достичь лучшего порядка, стремится к лучшему контролю, к рациональной или идеальной гармонии, и в этой попытке он является представителем или заменителем сверхразума и старается сделать то, что под силу только сверхразуму и должно делаться им самим; но в действительности рассудок не способен полностью контролировать все остальные части существа, поэтому обычно существует значительное несоответствие между рациональной или идеальной гармонией, рожденной в наших умах, и реальной жизнью. Даже самая совершенная организация, построенная рассудком, всегда содержит в себе нечто искусственное и навязанное извне, ибо, в конечном счете, существует только две естественных формы гармонии – гармония жизни (бессознательная или преимущественно подсознательная), которую мы наблюдаем в животных и в более примитивных формах Природы, и гармония духа. Человеческое бытие – это этап, борьба и несовершенство, переходное состояние между первой и второй формами гармонии, между природной и идеальной или духовной жизнью, и поэтому оно изобилует неуверенными поисками и хаотичными метаниями. Дело даже не в том, что ментальное существо не в состоянии найти или, скорее, сконструировать некую разновидность своей собственной относительной гармонии, а в том, что оно не может сделать ее постоянной, так как дух не позволяет ему останавливаться и влечет его вперед. Сила, пребывающая внутри человека, побуждает его быть более или менее сознательным участником своей собственной эволюции, ведущей его к познанию себя и обретению власти над собой.
Сверхразум, напротив, действует как целостное, гармоничное и изначально упорядоченное сознание. Поначалу, когда на ум оказывается давление свыше, эти гармония и порядок отчетливо не осознаются и даже какое-то время могут наблюдаться прямо противоположные явления. Это происходит по нескольким причинам. Во-первых, воздействие более великой и неизмеримо более мощной силы на обычное сознание, не способное откликаться на нее соответствующим образом или, возможно, даже просто выдержать ее давление, может вызвать нарушение равновесия или даже психическое расстройство. Уже сам факт одновременной, но еще не скоординированной деятельности двух очень непохожих друг на друга сил – особенно если ум настаивает на своем собственном способе действия и упорно или неистово пытается воспользоваться сверхразумом, вместо того чтобы подчиниться ему и его целям, когда он недостаточно пассивен и послушен высшему руководству, – может существенно активизировать энергии, но также и породить значительный хаос. Именно по этой причине в йоге так необходимы предварительная подготовка и длительное очищение (и чем они основательнее, тем лучше), а также умиротворенность и постоянная пассивность ума, невозмутимо и с готовностью воспринимающего влияния духа.
С другой стороны, ум, привыкший действовать в определенных границах, может попытаться супраментализировать себя, опираясь на одну из своих энергий. Он может существенно развить способность интуитивного полусупраментализированного мышления и познания, но воля может остаться не преобразованной, не согласованной с этим частично развитым полусупраментальным мышлением, а остальные части существа – эмоциональная и нервная – продолжать находиться в таком же или еще более примитивном состоянии. Или же может быть очень сильное развитие интуитивной или истинно вдохновенной воли, но без соответствующего возвышения мыслящего ума или эмоционального и психического существ, или же возвышая их лишь настолько, насколько это необходимо, чтобы не создавать непреодолимых препятствий для действия этой воли. Эмоциональный или психический ум может попытаться стать интуитивным или супраментальным и добиться в этом значительного успеха, а мыслящий ум – остаться заурядным, неразвитым, темным и невежественным. Интуиция может развиться в этическом и эстетическом существе, а остальные части – ничуть не измениться и остаться в прежнем состоянии. В этом причина той ненормальности или эксцентричности, которую мы часто наблюдаем у гениев, поэтов, художников, мыслителей, святых и мистиков. Частично интуитивизированная ментальность, вне сферы присущей ей деятельности, может производить впечатление намного меньшей гармонии и порядка, чем хорошо развитый интеллектуальный ум. Необходимо интегральное развитие, целостное преображение ума; иначе он будет использовать нисходящий поток супраментальной энергии для собственной выгоды и придавать ему свои собственные формы. Подобное допустимо для осуществления сиюминутных замыслов Божественного в существе и может даже считаться достаточно высокой стадией развития в масштабах текущей жизни; но это несовершенное состояние никак нельзя назвать полной и успешно завершенной эволюцией существа. Если же интуитивный ум, напротив, развивается интегрально, то в скором времени обнаруживается, что начали закладываться основы подлинной гармонии. Эта гармония будет отличаться от той, которую создал интеллектуальный ум, и, на самом деле, может едва ли легко восприниматься, и, даже будучи воспринятой, она может остаться непонятной человеку логического склада, поскольку была достигнута не ментальным способом и не поддается ментальному анализу. Это будет гармония спонтанного выражения духа.